Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника

Герцог Кумберлендский опять взял бумаги и прочел с глубоким вниманием.

— Семьдесят тысяч французов! — проговорил он. — Это так. Но восемнадцать тысяч в Турне и шесть тысяч в Колоне — с другой стороны Шельды!.. Сорок шесть тысяч против наших пятидесяти пяти! Все преимущества на нашей стороне!

Герцог встал и начал ходить по комнате, потом вдруг остановился перед адъютантом, который стоял неподвижно на своем месте и сказал:

— Любезный Кэмпбелл, позовите пожалуйста Чарльза Гэя, капитана королевской гвардии.

Адъютант поклонился и поспешно вышел. Герцог Кумберлендский сел на складной стул и, взяв бумаги, стал опять изучать их. Потом отложил бумаги и наклонился над планом. Взяв инструмент, похожий на шило, он стал медленно водить им по бумаге, делая то там, то сям легкие пометки. Адъютант приподнял портьеру и доложил:

— Милорд, Чарльз Гэй ждет приказаний вашего высочества.

— Пусть войдет, — сказал герцог.

Лорд Гэй, капитан английской гвардии, тот самый турист, которого мы встретили в Париже на маскараде в ратуше, в ночь торжества Антуанетты д’Этиоль, вошел в комнату герцога Кумберлендского.

— Здравствуйте, Чарльз, — сказал принц, фамильярно протягивая руку лорду Гэю. — Как вы поживаете?

— Всегда хорошо, милорд герцог, — ответил капитан, — когда речь идет о службе Англии.

— Любезный Кэмпбелл, — продолжал герцог, обратившись к адъютанту, уведите с собой этого человека, передайте его в руки конногвардейцев, чтобы он не мог общаться ни с кем до моих дальнейших распоряжений.

Лорд Кэмпбелл подал повелительный знак князю и сказал:

— Пойдемте.

Князь сделал шаг и остановился.

— Принц, — обратился он к герцогу Кумберлендскому, — через полчаса я должен или быть на свободе, или умереть.

— Почему это? — спросил герцог.

— Я не могу ответить, однако могу поклясться, что причина, заставляющая меня требовать свободы, совершенно не касается предстоящего сражения. Принц, — продолжал он, — повторяю: через полчаса я должен быть или свободен, или мертв.

— Вы будете или свободны, или мертвы, — ответил герцог.

— Хорошо, — сказал князь.

Низко поклонившись герцогу, он жестом показал адъютанту, что готов идти, и оба вышли из комнаты. Оставшись наедине с лордом Гэем, герцог Кумберлендский, не говоря ни слова, подал ему бумаги, взятые у князя. Лорд Гэй прочел их и не смог скрыть удивления.

— Правда ли это? — спросил герцог.

— Да, — ответил лорд Гэй.

— Если так, садитесь верхом, любезный Чарльз, поезжайте к принцу Вальдегу и генералу Кенигсеку и просите их немедленно пожаловать сюда. Вы скажете, что я должен сообщить им весьма важные известия.

Лорд Гэй поспешно вышел. Герцог Кумберлендский вернулся к столу, на котором лежали бумаги и планы.

— Если эти сведения верны, — размышлял он, — то центр армии необходимо двинуть скорее к Антуангу, чем на лес Барри…

Он приподнял портьеру, служившую дверью, и спросил:

— Где лорд Кэмпбелл?

— Я здесь, принц, — откликнулся адъютант, в эту минуту входивший в палатку.

— Где человек, которого вы увели?

— Под строгим надзором.

— Прикажите привести его ко мне.

Герцог опустил портьеру. Не прошло и нескольких минут, как лорд Кэмпбелл ввел князя в кабинет герцога. Герцог пристально посмотрел на князя.

— Ты не изменник? — спросил он.

Князь презрительно пожал плечами.

— Для чего мне изменять? — спросил он.

— Слушай же: если твои сведения верны, ты навсегда приобретешь покровительство английского правительства; если же обманываешь нас — ты умрешь.

Князь спокойно скрестил руки на груди с выражением величайшего достоинства. Герцог ни на минуту не спускал с него глаз.

— Князь Мурени! — сказал он. — Вы свободны.

Князь низко поклонился.

XIX. ИВА

Закутанный в просторный плащ, князь покинул английский лагерь, не сказав ни слова провожавшему его офицеру. Он дошел до того места, где его ждал солдат, державший за узду лошадь.

Офицер сказал по-английски несколько слов солдату и унтер-офицеру, командовавшему аванпостом, потом поклонился князю и ушел. Князь тем же путем, каким приехал сюда, быстро вернулся к Шельде. С берега он добрался до лодки, но вдруг схватился за пистолет… На дне лодки лежал человек. При звуке взводимого курка человек приподнялся, и князь успокоился:

— А, это ты!

— Да, — ответил человек, стоя в лодке.

— Ты меня ждал?

— Уже целый час.

— Разве ты знал, где я?

— Ты был в английском лагере. Два часа тому назад ты переплыл Шельду, взял лошадь и поехал в лагерь. Лорд Кэмпбелл отвел тебя к герцогу Кумберлендскому, которому ты рассказал все, что граф де Шароле узнал от своего брата, принца Конти. Герцог Кумберлендский хотел арестовать тебя, потом возвратил тебе свободу, оставив у себя молодую женщину, которую ты отдал ему. Так?

Князь с большим удивлением взглянул на этого человека.

— Ведь так? — повторил тот, оставаясь бесстрастным.

— Да, — ответил князь.

— Стало быть, ты не должен удивляться, что нашел меня здесь. Если я знал все, я знал также, что ты вернешься.

Князь приблизился к лодке.

— Слушай, — сказал он, — я полностью доверяю тебе, но вот уже час меня мучает одна мысль. Это ты приказал отдать Нисетту, единственную женщину, которую я люблю, герцогу Кумберлендскому?

— Я.

— С какой целью ты сделал это?

— Я считал тебя умнее. Слушай меня внимательно. Ты давно любишь Нисетту — это счастливый случай для меня. Ты знал, что она любит другого, и еще лучше знал, что брат ее, Жильбер, скорее убьет ее, чем позволит тебе жениться на ней…

— Да.

— Я дал тебе возможность похитить эту молодую девушку.

— Я это признаю.

— И чтобы избавиться от поисков, чтобы иметь свободу действий, не заботясь о ней, чтобы заставить всех поверить в ее смерть, я отвез ее в Нидерланды к герцогу Кумберлендскому. Скажи мне: мог бы ты действовать искуснее?

— Придумано прекрасно, — ответил князь.

— Можешь ли ты думать, что я стал бы тебе вредить, если ты спас меня от верной смерти, когда вырвал меня из могилы, в которой я был погребен.

— Я знаю, что ты меня любишь, знаю, что ты могуществен и искусен, но даже самых могущественных и самых искусных может обмануть судьба.

— Без сомнения, и в таком случае умный человек должен предвидеть все.

— И ты все предвидел?

— Кажется, да. Главное для того, чтобы упрочить твое счастье, это — заставить Нисетту полюбить тебя и сделать так, чтобы ее брат и тот, кто должен был стать ее мужем, перестали думать о ней. Самое простое средство — чтобы ее считали умершей. Я не думаю, чтобы после замысловатой выдумки — фиакра, упавшего в Сену, — могло оставаться хоть малейшее сомнение. Как ты считаешь?