Ольга Елисеева - Наследник Тавриды
Бог мой! Двадцать девять лет. Отец семейства. Служака. Зверски требователен к себе.
— Вы пьете?
— Нет.
— Играете?
— Нет.
— Женщины?
— Я женат.
Бенкендорфа охватила тоска.
— Мы почти пришли. — Он повернул налево.
Спутники достигли середины Английской набережной и остановились в том месте, где ее рассекал Крюков канал. Через его замерзший язык был перекинут подъемный мост на гранитных столбах. Сразу за ним виднелась низенькая избенка.
— Сюда ходят адмиралтейские рабочие, — бросил Бенкендорф. — И те господа, которые, потеряв остроту ощущений на Невском, стремятся к свиному корыту. Такое случается день на шестой запоя.
Александр Христофорович толкнул рукой дверь. Никс содрогнулся, вступив под низкие закопченные своды. В нос ударил спертый запах пота и кислой овчины. Столов не было. Люди теснились вокруг открытых кадок с пивом. Его зачерпывали деревянными ковшами и, чтобы не ронять капель даром, выпивали прямо над бочкой. С усов и бород текла пена, падая обратно в чан. Между посетителями протискивался мужичок в красной рубахе. На шее у него висел ящик, куда желавшие приобщиться к мертвой чаше кидали полушки. В заклад отдавали тулупы, рубахи и нательное белье. Всю эту рванину вешали на кадку, откуда она благополучно сваливалась в пиво или просто полоскалась в нем рукавами.
— Где мы? — сипло спросил великий князь. Ему показалось, что из отверстых глубин ада сатана выплюнул на земную твердь эту язву.
— Тихо, — шикнул на него генерал. Он протянул мужичку в красной рубахе деньги. Тот, нимало не удивленный явлением господ, указал им на одну из кадок и снял с края два ковша.
— Я это не могу, — вознегодовал Никс.
— Зря, пиво хорошее, — отозвался Александр Христофорович, вытирая усы. Он сумел протиснуться к самому краю и помочь великому князю угнездиться тут же.
— А вот чего расскажу, — вещал один из завсегдатаев, помахивая деревянным граалем. — Оттого царя поставить не решаются, что скоро быть светопреставлению. Страшный суд, значит, грядет. И уж тогда один Царь на небе, один на земле. Не хотят Иисусу Христу дорогу заступать. Кончилося ихнее время.
Другие загудели, застучали плошками, не соглашаясь со столь мрачным пророчеством.
— Чего врешь? — Здоровенный детина, по виду грузчик, наклонился вперед и выловил из пива лоскут материи. — Я слыхал, так дело было. В Черном море показывается престол с надписью: «Отпущен в воду Константином и будет взят Константином-царем. А более никто взять не может».
Отчего-то эта история понравилась слушателям больше, чем про конец света. Видать, хотелось еще покоптить небеса.
— Ничего не так, — к общему разговору подошел мужичок в красной рубахе. — Константин-царевич увидел себя обиженным, ездил в Царьград и во Иерусалим. И нашел в Царьграде отцовское письмо, и во Иерусалиме отцовское письмо, что быть ему после Александра царем. Только никто того письма признать не хочет. Министры не дают. Как их всех побьют, так и назначат царя. Православным на утешение.
— Давно пора, — послышались голоса.
— Еще был тут о прошлом году Константин-царевич в Питере, — продолжал сборщик питейной подати. — И как стали они с братом прощаться, то Николай-царевич говорит: «Ты положи свою шпагу, а я свою на нее сверху». Константин свою шпагу-то положил, а потом молвил: «Которая шпага была внизу, та наверху станет». Вона как.
Никс почувствовал, что вот-вот взорвется, но спутник наступил ему на ногу.
— Опять врешь, — вмешался грузчик. — Слышно, вдова покойного государя брюхата, и Константин, узнавши сие, от престола отказался.
— И совсем государь не покойный, — вылез из-за бочки какой-то дед. — А он сел в лодочку, да и уехал в море. Надоели вы мне, говорит. Пропади все пропадом!
— А вы, господа хорошие, почему молчите? — обратился к незнакомцам грузчик. — Вам, небось, поболее нашего известно?
Христофорыч повел плечами и, к немалому удивлению спутника, заговорил весьма развязно, в тон собеседникам.
— Может, и поболее. Слышно у нас, что Константин женился на некрещеной бабе. И оттого в православный город въехать не может. Хочет править к воротам, ан лошади встанут у первого креста и ни тпру ни ну.
Ужасная сия весть повергла слушателей в ужас, а Никса в негодование.
— Умоляю, уйдемте, — прошептал великий князь, вцепившись Шурке в рукав. — Это уму непостижимо.
Они потолклись еще минут пять, пока разговор не вильнул в сторону от августейших особ. Христофорыч потихоньку отвалил от кадки и вывел спутника на улицу. Некоторое время они стояли у двери, с наслаждением вдыхая морозный воздух.
— Что вы себе позволяете? — едва переведя дух, воскликнул Николай.
— А что? Все врали, и я приврал. Самую малость. — Шурка не был смущен. Даже напротив, весел. — Этим вас пугает Милорадович?
30 ноября 1825 года.
— Как вы могли даже помыслить, будто я предпочту ваши интересы интересам моих детей?
Вдовствующая императрица была человеком очень спокойным. Не то генерал-губернатор стоял бы в ее будуаре красный не от стыда, а от пощечин.
— Но разве Константин Павлович, в пользу которого я действовал со всей честностью, не ваш сын? — попытался оправдаться Милорадович.
Мария Федоровна смерила его колким взглядом серых холодных глаз.
— Не лгите мне. — Ее голос звучал устало. — Вы загнали нас в тупик. Николай присягнул Константину, а тот отрекся. Обоих можно сбросить со счетов. Какую участь вы уготовили Михаилу?
Граф отступил назад.
— Я полагал, что действую в ваших интересах. Ваш брат принц Александр Вюртембергский полностью одобрил мои шаги.
— Я отлично осведомлена о гаденьких делишках моих родственников. — Мария Федоровна заложила руки за спину, отчего стала похожа на покойную свекровь. — Их пригласили в Россию служить, а не царствовать. Что же касается моего братца, то его придется разочаровать. Как удобно! Старуха в качестве регента при маленьком императоре. Потом старуха умирает, и регентом становится он. Или вы, любезный Михаил Андреевич, приберегли эту роль для себя?
Милорадович попятился и отчаянно замотал головой. С этой женщиной не садись играть в карты. Оставит голым.
Судя по кивку, вдовствующая императрица была довольна его реакцией.
— Так мой брат видит себя правителем до совершеннолетия Саши? У него два взрослых сына. Разумно. А где будут мои сыновья?! Моя кровь? В Петропавловке? Или в земле? — Ее голос задрожал, но через минуту снова обрел властность. — Александр, наш ангел, все предусмотрел, а вы одним ослушанием его воли создали юридический нонсенс. Да знаете ли вы, чего заслуживаете?
