Главная роль - Юлия Викторовна Чернова
Максим пытался запомнить дорогу, но вскоре потерял направление в бесконечных коридорах и галереях. Неожиданно они оказались на открытом воздухе. Сбежали по ступеням. Максим оглянулся. Позади возвышалась громада дворца.
Гефест остановился подле просторных носилок, окруженных мускулистыми телохранителями, и призывно помахал рукой. Максим повиновался и занял место в паланкине. Гефест сел рядом, опустил полотняные занавеси. Тотчас рабы подхватили носилки и скорым шагом двинулись в путь. Максим испытывал некоторое смущение — не привык разъезжать на чужих плечах. Протянул руку, желая отдернуть занавеси.
Гефест издал предостерегающий возглас и сдавил Максиму запястье. Запрет был понятен, но необъясним, как необъяснима и выпавшая на долю обоих честь — путешествие в паланкине. Ни слугам, ни безродным чужеземцам такая роскошь не полагалась.
Вскоре рабы опустили паланкин на землю. Гефест осторожно раздвинул занавеси, прильнул глазом к щели. Затем предложил посмотреть Максиму. Велел соблюдать крайнюю осторожность. Подкрепил слова угрозой, сжав рукоять кинжала, висевшего на поясе. Максим осторожно выглянул в щель и с изумлением обнаружил, что оказался на Форуме. Паланкин стоял возле ступеней какого-то здания. Храма? Дворца?
«Что нам здесь нужно?» Обернувшись к Гефесту, Максим вопросительно поднял брови. Тот жестом посоветовал набраться терпения.
Шло время. Солнце поднималось все выше, в занавешенных носилках стало душно. Максим весь взмок, и даже пергаментное лицо Гефеста покрылось капельками пота. Неожиданно Гефест напрягся. Потянул Максима за плечо, заставил его посмотреть в щель. Выглянул и сам.
По ступеням поднимался невысокий полный человек в белой тоге сенатора. Максим вопросительно обернулся к Гефесту. «Кто это?» Похоже, Гефест готовился задать ему тот же вопрос. Максим пожал плечами и снова прильнул к щели. Теперь по ступеням шествовали уже трое: двое чрезвычайно похожих юношей и мужчина постарше, возможно, их отец. Максим снова обернулся к Гефесту за разъяснениями. Тот, пихнул актера под ребра, велел склониться к щели.
«Отцы-сенаторы» всходили по ступеням. Важные, исполненные достоинства, в белых парадных тогах с пурпурными полосами, в белых туниках. Юноши, старцы, мужчины средних лет. Пожилые негромко переговаривались, молодые смеялись от души.
Возле дверей все почему-то разом мрачнели. В угрюмом молчании переступали порог.
Гефест дернул Максима за руку. Кивком указал на поднимавшихся по лестнице людей. И тут Максима осенило. Вот для чего они с Гефестом спозаранок явились на площадь, затаились в закрытых носилках. Чтобы никого не пропустить! Сенаторы сходились на заседание. Он должен был, оставаться незамеченным, увидеть всех. И указать заговорщиков.
Он сидел, не отрываясь от щели. Смотрел на голубей, кружащихся над крышей, на тени от колонн. Что толку разглядывать сенаторов? Он же не собирается никого обрекать на смерть. Сумеет ли в таком случае сберечь собственную голову? Постарается!
Гефест несколько раз нетерпеливо хватал Максима за руку. Указывал глазами: присмотрись, не тот ли? Максим с досадой выдергивал руку, мотал головой. Гефест угрожающе поджимал губы: «Берегись же, не пропусти».
Поток сенаторов иссяк. Максиму показалось, что гул толпы на площади становился все громче. Послышались крики и рукоплескания. Прибыл император. С ним — рабы, солдаты конвоя, двенадцать лекторов. Свита, правда, осталась на площади. Император в одиночестве поднялся по ступеням.
Он был единственным, кто улыбался, входя в здание.
Двери закрылись. Гефест посмотрел на Максима недобро прищуренными глазами. Актер подавил соблазн указать на Домициана. Отыграл великолепно. Всем своим видом — разворотом головы, пожатием плеч — вопрошал: «При чем здесь я? Убийца не явился».
Гефест поверил. Хмуро потер подбородок. Возвратиться к императору ни с чем? Гефест не хуже Максима понимал, чем это грозит.
Актеру пришла в голову новая мысль. Жестом предложил Гефесту прогуляться по городу: «Может, высмотрю в толпе злоумышленника? Кто сказал, что это сенатор?»
Глаза раба сузились еще больше. Максим небрежно откинулся на подушки. «Как знаешь, возвращаемся во дворец». Его спокойствие заставило Гефеста решиться. Отдернул занавеси: «Выходи».
Максим ступил на мостовую. Гефест — следом. Скрепя сердце, отпустил носильщиков и телохранителей: ни к чему привлекать излишнее внимание.
Максим неторопливо пробирался в толпе. Хромоногий страж тяжело дышал и обливался потом. Судорожно стискивал рукоять кинжала. Максим посмеивался. В городе больше миллиона жителей, не удивительно, если розыски заговорщиков затянутся.
Он остановился, купил у разносчика медовую лепешку (выбирал сам, платил Гефест), разломил, половину протянул хромому. Тот шарахнулся, будто ему поднесли цикуты. Максим пожал плечами, отщипнул кусок, отправил в рот.
Он не собирался убегать. Домициан обеспечил прорицателя куском хлеба и кровом над головой. Да вдобавок — учителем латыни. «Для начала недурно». А потом… Вскоре он вызубрит латынь и сможет объясниться с весталкой.
Зачем же убегать?
* * *
Максим решил воспользоваться случаем и совершить экскурсию по городу — благо, проводник был к его услугам. «Что от меня требуется? Толкаться в толпе. Где толпа всего многолюднее? На Форуме. С Форума и начнем». Максим прежде всего поинтересовался, как называется здание, где собираются сенаторы.
— Курия Юлия.
«Неужели Юлий Цезарь был убит здесь?» Максим на мгновение остановился. Снова пронзила мысль — наяву ли все происходит? Юлий Цезарь, Тит Флавий, Веспасиан, Домициан… Герои прошлого. Давно ли он с жадным интересом читал о них? Пытался вообразить: как все происходило? Происходило тогда, две тысячи лет назад… И вдруг оказался их современником. «Бред. Сон».
Но тут в него — бесспорно, наяву — врезались сцепившиеся в драке мальчишки. Максим схватил обоих за шиворот, растащил в стороны. Мальчишки притихли. У одного был подбит глаз, у другого из носа текла кровь. Едва Максим их выпустил, мальчишки взялись за руки и задали стрекача.
Гефест уже тянул его к небольшой арке с двумя воротами.
— Храм Януса.
Максим потрудился припомнить, что Янус — бог дверей и всякого начала — изображался двуликим. «Январь, первый месяц года, посвящен богу Янусу».
Неподалеку от арки возвышался храм Кастора и Поллукса. Максим тут же вспомнил, как, объясняясь с весталкой, указал на себя и бестиария: «Кастор и Поллукс».
«Каково бестиарию в доме сенатора? Надеюсь, лучше, чем на арене».
Затем Гефест вознамерился сообщить, в честь какой богини воздвигнут маленький круглый храм, но Максим опередил:
— Весты.
При этом подозрительно улыбнулся. Гефест, вообразив, что чужеземец насмехается над богиней, схватился за рукоять кинжала. Максим жестами заверил: искренне восхищен и Вестой, и ее служительницами.
Успокоившись, Гефест повел чужеземца дальше. Показал Максиму квартал Карин, где селились богачи, и склоны Авентина, застроенные многоэтажными домами:
