Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен
Но это было уже два года назад, и, если он тогда не показал того же умного предвосхищения событий, как Птолемей, с тех пор он многому научился. Селевк сопровождал регента в экспедиции против Египта. Возможно, он был среди тех, кого Пердикка считал опасными. Пифон, сатрап Мидии, тоже туда отправился, и Антиген, командир «серебряных щитов», македонской пешей гвардии. Кампания эта оказалась наглядным уроком, причем совсем не таким, как хотелось бы регенту. Для Селевка ясно выявился контраст между его собственным положением – ведь он был связан своей должностью и обречен на постоянное подчинение центральной власти – и положением Птолемея, который продемонстрировал свои способности на умно выбранном и умно подготовленном участке и смог удержать свою независимость против всех атак. Три раза Пердикка пытался пересечь рукав Нила, который отделял Египет от пустыни, каждый раз с огромными потерями. Вскоре его армия была полностью деморализована; множество воинов переходили к Птолемею; те, кто так не поступал, косо смотрели на своего вождя. В таком затруднительном положении Пердикка потерял контроль над собой. Его отношения с македонскими вождями, которых он собрал вокруг себя, обострились. Это была последняя соломинка. Македонские вожди, которых оттолкнуло поведение регента, видя, что его дело проиграно, быстро согласились положить конец этой невозможной ситуации. Пифон, сатрап Мидии, и примерно еще сотня офицеров подняли открытый бунт. Селевк принял сторону победителей. И свой выбор он сопроводил безжалостно энергичными действиями. Он сам повел отряд офицеров кавалерии, которые вломились в палатку регента. К ним присоединились телохранители[20], и их командир Антиген сам нанес Пердикке первый удар[21]. Затем масса нападающих кинулись на него и завершили дело[22]. Армия немедленно примирилась с Птолемеем и вернулась с царями, дабы соединиться с Антипатром и Антигоном, которые шли с севера. Пифон и другой вождь по имени Арридей приняли командование армией и опеку над царями.
Популярный полководец Кратей, который оставил Македонию вместе с Антипатром, ушел из жизни. Его отряд потерпел удивительное поражение от рук Эвмена, и сам он погиб (май 321 до н. э.). Однако эта победа Эвмена не сделала его достаточно сильным, чтобы задержать Антипатра, который пересек Малую Азию посуху, или Антигона, который двигался вдоль берегов морем. Антипатр обнаружил армию (это была армия Пердикки), расквартированную у Трипарадиса в Северной Сирии[23].
Македонская пехота все еще была в раздраженном и подозрительном настроении. Роль ее в убийстве Пердикки, как кажется, в основном была пассивной; аристократы и всадники действовали через голову пехотинцев. И хотя они примирились с изменением командования, они не могли не чувствовать, что в чем-то предводители их обманули. Они охотно ответили на призыв Эвридики, амбициозной супруги Филиппа Арридея, когда она начала жаловаться, что Пифон покушается на права их кумира – бедного недоумка-царя. Пифону и Арридею удалось до некоторой степени усмирить их, отказавшись от регентства; они продолжали осуществлять свои права лишь до появления Антипатра, которого вслед за тем армия выбрала регентом вместо них. Антипатр, великий представитель старых дней Филиппа, должен был все наладить.
Но теперь, когда появился Антипатр, результат был тот, что он также поссорился с македонскими воинами. Дело было в деньгах, которые обещал Александр и которые Антипатр то ли не хотел, то ли не мог выплатить немедленно. Эвридика и сторонники Пердикки довели воинов до бешенства. Армия стояла лагерем на берегах реки. С другой стороны были войска, которые Антипатр привел с собой из Македонии. На верность этих новых рекрутов можно было полагаться вполне, однако большая армия, включавшая в себя ветеранов, завоевавших мир, которая выбрала царей и считала себя суверенной властительницей империи, подняла открытый бунт. Когда Антипатр перебрался через реку, чтобы побеседовать с воинами, его встретили камнями. Двое мужчин противостояли взбешенной толпе и спасли Антипатра. Один из них, как и сам Антипатр, был полководцем времен Филиппа – Антигон, сатрап Фригии, другой принадлежал уже новому поколению и предстал во всем блеске юности и военного престижа – Селевк, командир конницы. У них обоих было достаточно влияния, чтобы отвлечь внимание озлобленной толпы, пока Антипатр бежал по мосту к своему собственному лагерю. Здесь к нему присоединились офицеры конницы, и перед лицом объединенной воли своих наследственных вождей пехоте с неохотой пришлось утихомириться и подчиниться[24]. Приход Антипатра к регентству принес с собой (как и вступление в эту должность Пердикки) перетасовку должностей в империи. Функции, которые были объединены в лице Пердикки, разделили между Антипатром, ставшим опекуном царей, и Антигоном, принявшим должность главнокомандующего всеми македонскими войсками в Азии с задачей подавить Эвмена и остаток старой роялистской партии. Антигон, конечно, продолжал владеть своей старой сатрапией во Фригии, к которой теперь добавилось его новое военное командование. Различные изменения в то же самое время были сделаны и в отношении других сатрапий. Ценность территориальной базы стала еще более очевидна теперь, чем была три года назад. Пифон отправился обратно в Мидию; Арридей получил Геллеспонтскую Фригию. Для Селевка договор в Трипарадисе вернул шанс, который он упустил при договоре в Вавилоне. Роль, которую он сыграл в спасении жизни Антипатра, поставила его в сильную позицию. Возможно, теперь было уже немного сатрапий, в которых ему могло бы быть отказано, если бы он попросил. Его выбор теперь показывает, как он изучил пример Птолемея. Отдав свое командование гетайрами Кассандру, сыну Антипатра, он стал править провинцией, которая из всех частей империи имела больше всего общего с Египтом, – провинцией Вавилония.
Ввиду огромной важности Вавилонии среди других провинций сначала кажется удивительным, что после кончины Александра она досталась не кому-то из великих вождей. Она была отдана некоему Архонту из Пеллы[25]. Объясняется это, безусловно, тем, что Вавилон должен был быть штаб-квартирой правительства регента, и Пердикка не хотел иметь непосредственно рядом с собой слишком могущественного правителя. Сатрап Вавилонии должен был быть всего лишь подчиненным даже в своей собственной столице. Архонт не радовался этим обстоятельствам, как мы можем судить из того факта, что через два года он оказался в оппозиции Пердикке (или же Пердикка, во всяком случае, считал его оппозиционером). Регент – находившийся тогда в Киликии по дороге из Малой Азии в Египет – послал одного из своих офицеров, которым он доверял, Докима, чтобы тот заменил Архонта; бывший сатрап должен был стать просто собирателем дани с провинции. Архонт попытался удержать свою сатрапию
