Сибирь и сибиряки. Тайны русских конкистадоров - Александр Александрович Бушков
Вслед за тем отряды Карачи перекрыли все дороги, по которым в Искер везли продовольствие. Начался голод и болезни, умерло немало людей, в том числе и князь Волховский. Ермак, чуя неладное и урезав рационы до предела, запретил казакам и стрельцам покидать Искер. Казаки его послушались, а вот стрельцы – далеко не все. Небольшими отрядами они ушли искать продовольствие. Никто из них не вернулся: одних перебили люди Карачи, другие заблудились в окрестных лесах и замерзли (зима стояла суровая).
Карача не унимался. Весной следующего года он с отрядами татар и хантов осадил Искер. Просидев в осаде две недели, казаки вышли из Искера и атаковали лагерь Карачи, перебили немало его людей, в том числе и двух его сыновей (сам он все же ухитрился сбежать).
Партия вроде бы была выиграна. Карача с кучкой приближенных бежал подальше от этих мест, его воинство разбежалось по своим селениям, запрятало оружие подальше и притворилось, будто ничего и не было. Наладилась поставка съестных припасов в Искер в достаточном количестве. Однако у Ермака осталось менее трехсот человек…
Через несколько недель в Искере появились бухарские купцы и сообщили, что с юга, по реке Вагай, плыл большой торговый караван – но зловредный Кучум, засевший в тех местах, перекрыл им дорогу, стремясь полностью прервать всякую торговлю меж Средней Азией и русскими.
На такие новости следовало реагировать немедленно. На сей счет имелись недвусмысленные указания Москвы: чтобы развивать нарождавшуюся сибирскую экономику, иностранным купцам разрешалось торговать и с русскими, и с местными народами беспошлинно. А казакам (как впоследствии воеводам) предписывалось «береженье и ласку к ним держати великую, и обиды и насильства б никакого не было, чтоб им впредь повадно было со всякими товарами приезжати». Русские не собирались ограничиваться сбором дани – стремились наладить полноценную мирную жизнь.
Ермак примерно с сотней казаков отправился на стругах вверх по Иртышу, к Вагаю. Он еще не знал, что уходит в свой последний поход, что его заманивают в ловушку. Практически все сибирские летописцы сходятся на том, что «бухарские купцы» были подосланы Кучумом, чтобы выманить Ермака из Искера, а никакого каравана не было и в помине…
Поначалу Ермаку везло, как не раз прежде. Он разбил два отряда, попавшихся на пути, – людей Карачи и Кучума. Потом казаки остановились на ночлег неподалеку от устья впадавшего в Иртыш Вагая.
А ночью на спящих навалились Кучумовы татары. К сожалению, казачьи часовые, судя по всему, задремали, полагая, что в такую погоду врага опасаться не стоит – ночь стояла темная, шел проливной дождь. Однако татары все же напали – есть подозрения, выбрав именно такую погоду, темную дождливую ночь, оттого что сил у них было маловато.
Началась схватка, в которой погиб и Ермак. Рассказывали (и до сих пор иные пишут), что славный атаман утонул в Иртыше – якобы его потянули на дно те самые царские подарки: две надетых одна поверх другой тяжелых кольчуги. Однако это очередная красивая легенда. И потому, что никаких кольчуг не было, и потому, что Ермак, по воспоминаниям казаков, был убит копьем в горло – в общем, по чистой случайности, каких на войне бывает немало, мог и уцелеть…
Находились долбодятлы, которые объясняли «разгром» казачьего отряда тем, что казаки якобы перепились вмертвую. Те, кто это писал, явно разбирались в истории не больше, чем самое любимое на Украине животное в иных тропических фруктах. Не было никакого «разгрома». Будь казаки пьяными, их вырезали бы всех до одного. Между тем известно совершенно точно: казаков на берегу Иртыша в ту ночь было около сотни – а погибло из них всего восемь. Как только они проснулись и стали защищаться всерьез, татары предпочли смыться.
Еще лет сорок назад историки обнаружили в архивах церковную поминальную книгу первой половины XVII века. Там содержался и «синодик» – список погибших в Сибири казаков Ермака. О последнем бое атамана на берегу Иртыша там написано подробно, и убитые перечислены поименно: «…кровь свою пролита Яков, Роман, два Петра, Михаил, Иван, Иван и Ермак». Синодик, точно известно, составлен в 20-е годы XVII века по воспоминаниям доживавших век в Сибири ветеранов отряда Ермака. Восемь убитых из сотни – это никакой не разгром…
После гибели Ермака в Искере собрался войсковой круг, в котором участвовали и казаки принявшего команду после смерти Ермака атамана Матвея Мещеряка, и стрельцы московского воеводы Ивана Глухова. Большинством голосов было принято решение: уходить за Урал. Русских осталось слишком мало, а «немирных» татар поблизости отиралось слишком много.
Отряд уплыл на стругах, потом уже пешком перевалил через Уральский хребет, или Камень, как его долго называли, – и благополучно добрался до родных мест.
Вполне возможно, они остались бы в Искере, узнав, что в Сибирь для поддержки отправлен отряд воеводы Ивана Мансурова, и серьезный – 700 стрельцов с несколькими пушками. Но никто этого не знал, с Мансуровым Глухов и Мещеряк попросту разминулись на обратном пути – Сибирь большая…
В Азии новости разносятся быстро. Как только стало известно о гибели Ермака и уходе русских за Камень, на территории теперь уже бывшего Сибирского ханства начался развеселый бардак, больше всего напоминающий известный анекдот о немцах, партизанах и леснике…
Кучум где-то болтался и на политической арене маячить не спешил, должно быть, не без оснований подозревая, что его репутация упала ниже плинтуса и слушаться его не будут. Зато откуда-то, как чертик из коробочки, выпрыгнул тот самый царевич Алей, старший сын и наследник. С небольшим отрядом он в два счета занял Искер. Считать это славной победой нет ни малейших оснований. Скорее уж происшедшее крайне напоминает одну из самых известных песен Высоцкого:
Объявился всем на страх вертопрах.
Добрым молодцем он был,
бабку-ведьму подпоил,
ратный подвиг совершил – дом спалил…
А здесь даже не пришлось никого поить и ничего жечь. Искер стоял пустой, ворота нараспашку – заходи кто хочешь. Вот Алей и зашел. После чего провозгласил себя ханом сибирским и тюменским.
Политической сенсации не получилось: к новому хану все, от знати до «черного народа», отнеслись совершенно наплевательски. Никто не спешил изъявлять почтение, платить налоги, вступать в Алеево войско. Гораздо интереснее было и дальше воевать друг с другом – добыча, меха, рабы… Алей печально сидел в Искере, как жаба на
