Константин Гурьев - Архив Шамбала
Слово «руководителей» дышало таким сарказмом, что у Блюмкина глаза на лоб полезли. Но он взял себя в руки и, похоже, даже проглотил недоумение «вас, создателя Революции?!» — в общем, сдержался.
— Давайте продолжим через пару дней. Сейчас я очень занят. А вы на досуге подумайте, каким образом вам создать такую же гвардию, какую сотворили мы с Ильичом в Петрограде в семнадцатом. Хорошо?
…Встретившись в следующий раз, вождь начал с воспоминаний о том, как «Ильич» отлично организовал подготовку кадров путем партийных школ. Правда, Троцкий предупредил, что деньгами партия тогда была довольно обеспечена, а сейчас, если подобное проделать, придется изворачиваться.
И тут Блюмкин удивил.
— Вы в прошлый раз, Лев Давидович, упоминали эсеров с их лозунгом, и вот что я подумал. Все-таки как ни крути, а роль личности еще никто не отменял, правда?
Он покраснел, и Троцкий понял: вспомнил убийство Мирбаха и сейчас винит себя в бахвальстве. А это недопустимо! Нельзя позволять Якову заниматься самоедством, надо поднимать его мнение о себе всеми способами.
— Вы, Яков, не забывайте, что героев всегда меньше, чем трусливых обывателей. Будь у меня несколько таких людей, как вы, я бы уже давно начал мировую революцию!
Странное дело. Человеку лгут в глаза, а он слушает со смущенным выражением лица, веря и наслаждаясь. Ну, как не пользоваться таким!
— Нет, Лев Давидович, я как раз и говорю о том, что людей можно готовить по-разному.
Помолчал несколько секунд и заговорил!
Слушая долгий, не всегда связный рассказ Блюмкина, Троцкий первые минуты раздумывал: способен ли Яков на такое вранье? Нет, это выше его интеллекта, значит, придумать это Блюмкин не мог. И заучить с чьих-то слов — тоже! Значит — правда? Слишком невероятно для правды!
Выслушав до конца, он решил не оскорблять недоверием, но и не поощрять подобные «сказки». Надумал немного «поучить»:
— Вы от кого эту историю слышали, Яков?
Глаза его смотрели спокойно, но он знал: люди, пытавшиеся его обмануть, цепенели под этим взглядом.
Блюмкин и бровью не повел, ответил, напомнив, что называл имена в самом начале рассказа.
— Постойте, Яков, — будто просыпаясь, выпрямился Троцкий и снова навалился грудью на стол. — Вы хотите сказать, все эти так называемые чудеса возможны на самом деле?
— Нет, Лев Давидович. Я не хочу сказать, что они возможны. Я сказал: есть те, кто их видел. Если вы не верите мне, можете сами встретиться с этими людьми,
— Ну, во-первых, Яков, если бы я вам не верил, я бы с вами не разговаривал так.
Троцкий взглядом впился собеседнику между глаз, в самую переносицу, покрытую густо сросшимися бровями. Но Блюмкин сидел, все так же, не шелохнувшись. Значит, не врет. Это хорошо. Надо использовать и эту возможность.
— Во-вторых, ни с кем встречаться, чтобы вас проверить, я не буду. Просто опасаюсь, что вы, как, впрочем, и я — человек от науки далекий. Могли что-то не так понять, что-то напутать, уж извините. И, следовательно, в-третьих, поручаю вам вот что: выяснить все подобные «чудеса» и дать мне подробный отчет. Вам это сделать проще. Тем более, если вы, как говорите, знакомы с… как его?..
— Варченко![1]
— Да, вот именно.
Блюмкин ушел, а Троцкий еще раз прокрутил в голове услышанный рассказ. Итак, если верить всему, что Яков тут наговорил, то надо заделаться мистиком, а, как известно, мистики не способны к достижению результата. Им больше нравится само движение, бесцельное и бесконечное.
Вообще-то, рассказ Блюмкина вполне достоверен в том смысле, что Яков, действительно, побывал во многих местах, о которых говорил. Он в самом деле был одним из организаторов коммунистической партии Ирана, отправлял революционно настроенных молодых евреев в Палестину. Везде работа велась для достижения одной, главной цели: ослабление позиций английского империализма, угнетающего людей по всему миру. Эти англичане еще смеют хвалиться тем, что «над Британской империей не заходит солнце». Ничего, дайте срок: зайдет. Еще взовьется революционное красное знамя над их Вестминстером или, как его там, Тауэром!
Вполне возможно, что именно в этих поездках Блюмкин и наслушался всяких историй. Хотя, конечно, лично он, Лев Троцкий, во всю эту ахинею не верит. Впрочем, какое это имеет значение? Что, свергнув царя или временное правительство, большевики в самом деле изменят жизнь по сути? Конечно, нет. Всегда будет существовать и неравенство, и несправедливость, и все, что инкриминировали прежней власти. Обвиняли же ее только для того, чтобы эту самую «власть» отнять у «них» и забрать «себе». А как только отняли — обо всем позабыли. Обо всех обещаниях. И принялись эту власть делить.
Ну, что же… Он, в принципе, не против. Но при одном условии, каковое и стало нарушаться: «они» собрались отнять власть у него!
Блюмкин объявился только через месяц. Позвонил, объяснил, что пришлось много работать, просил извинить. Лев Давидович вежливо соглашался, но голос у него звенел льдом — и Яша встревожился. Ничего, пусть поволнуется. Пусть знает, что таких «орлов», как он — легионы!
Правда, когда Блюмкин пришел и положил на стол свой отчет, когда Троцкий лениво полистал его и просмотрел страницы по диагонали, когда ударили по глазам слова, складывающиеся в идеи — все отошло на второй план!
«Не может быть!» — говорили разум, знания, весь опыт.
«Может! Есть!» — кричали слова, расположенные на бумаге.
Он читал торопливо, проглатывая листы так жадно, как не читал, наверное, никогда…
Наконец Троцкий оторвался от доклада. В пепельнице перед Яковом лежало три окурка.
— И вы можете продемонстрировать все это?
— Я уже говорил, что видел эти опыты много лет назад. Ну а теперь, выполняя ваше задание, Лев Давидович, я снова повидался с тем человеком. И он снова мне показал возможности, открывающиеся перед человечеством на этом пути. Правда…
Блюмкин пошарил глазами по стенам, вопросительно глянул на хозяина кабинета. Тот ухмыльнулся и отрицательно покачал головой.
— Правда, теперь этот человек работает под контролем ГПУ.
— ГПУ? Им-то там что нужно?
— Более конкретно, он работает на отдел Бокия.
— Глеба?
— Да, Глеба. Тот ведь и сам, как вы, наверное, слышали, увлекается мистикой и убедил Дзержинского, что есть иные пути воздействия на человеческое сознание и подсознание. Мне удалось даже узнать, что в Тибет уже подготовлена экспедиция.
— В Тибет? Это еще зачем?
— Дело в том, что именно в районе Тибета, по расчетам специалистов, находится страна под названием Шамбала — страна чудес и древних знаний. Говорят даже, будто христианство извратило подлинную историю человечества.
