Сергей Бортников - Добро пожаловать в Некрополь

Да и не было у противника на это времени. Не было!

Придя к такому выводу, Эрвин окончательно успокоился и уже до конца беседы не терял самообладания. Даже перешёл в контратаку, когда Альберт начал повышать голос:

— Мои люди действовали строго по инструкции, — вымолвил нарочито жёстко, постреливая злыми глазами. — Никто из них не мог предположить, что этот русский идиот поутру полезет в воду!

— Ладно… Завтра же под любым предлогом вы должны отправиться в Украину, чтобы лично разобраться на месте, что там происходит.

— Есть! — сухо улыбнулся полковник, в глубине души радуясь, что ему удалось выйти сухим из воды, и одновременно наслаждаясь невероятным везением: новый приказ полностью совпал с распоряжением начальника и тёзки — Эрвина Лахузена фон Вивремонта — и… его собственными планами. Штольце как раз собирался посетить оккупированную территорию для координации действий с украинскими националистическими организациями, лидеры которых давно состояли у него на связи, как, например, Степан Бандера (Серый), Андрей Мельник (Консул-1), Рихард Ярый (Консул-2).

Ковель готовили к сдаче. Эвакуировали людей, взрывали промышленные предприятия, расстреливали узников тюрьмы, которые могли стать потенциальными предателями.

Все эти мероприятия осуществлялись в основном силами партаппарата и его карающего меча — органов госбезопасности, поэтому в здании, где располагался отдел НКВД, было немноголюдно.

— Вы к кому? — пытливо глядя в глаза Ковальчуку, поинтересовался дежурный офицер.

— Есть кто из начальства?

— Никак нет. Все на объектах! А вы кто будете?

— Капитан госбезопасности Ковальчук.

— Слыхал! — уважительно изрёк младший лейтенант.

— Срочно свяжите меня с Луцком. Мне нужно сделать доклад товарищу Белоцерковскому. Лично!

— Вы что, с Луны свалились? Связи давно нет. Ни с Луцком, ни с Киевом, ни с Москвой — диверсанты повалили все столбы в районе.

— А по рации?

— Радиостанции немцы пеленгуют и сразу уничтожают прицельным артиллерийским огнём.

— Понял…

— Простите, а документы у вас есть?

— Никак нет.

Дежурный потянулся за пистолетом.

— Отставить… Ты что, новенький?

— Так точно!

— Меня знает в лицо всё ваше руководство. Потрудитесь доложить!

— Есть!

Дежурный окликнул одного из сержантов и, ни на миг не выпуская из поля зрения подозрительного посетителя, велел бойцу срочно найти кого-нибудь из руководящего состава.

Сержант лихо козырнул и помчался выполнять приказание.

Спустя десять минут он вернулся в сопровождении невысокого худощавого парня в штатском, в котором Ковальчук без труда узнал офицера связи Проскурина по кличке Дробный.

— Ну, наконец-то… Саша, родной, делай что хочешь, только соедини меня с начальством.

— Ой, не знаю, товарищ капитан… Вчера Иван Митрофанович случайно дозвонился, но только поздоровался и сразу пропал.

— Чёрт возьми! Чёрт возьми!..

— Иногда связь пробивает, но обещать, сами понимаете, ничего нельзя.

— Сядь в коммутаторной — и жди. Может, объявится хоть кто-то: нарком, его заместители, начальник управления, командующий 5-й армией — сразу дай мне знать! Дело особой государственной важности.

— Сейчас, Иван Иванович, все дела такие, — философски рассудил Дробный.

Симпатичная телефонистка спокойно дремала у приборной доски.

Когда Проскурин передал ей просьбу Ковальчука, она что-то покрутила, чем-то пощёлкала и вдруг вполне отчётливо услышала голос, не узнать который было трудно, ибо он принадлежал не кому-нибудь, а наркому госбезопасности УССР товарищу Мешику.

— Павел Яковлевич! Это капитан Ковальчук! — выхватив трубку, заорал в микрофон Иван Иванович. — В районе Свитязя враг замышляет нечто очень странное…

— Иди ты в задницу со своим Свитязем! Где Ковельский гарнизон?

— Не могу знать… Передаю трубку лейтенанту госбезопасности Проскурину.

— Товарищ нарком, часть наших войск защищает город, часть по приказу командования сегодня утром выдвинулась в Луцком направлении, чтобы по пути соединиться с подразделениями пятой армии, отступающими от Владимира-Волынского и Локач, — бойко отрапортовал тот.

— Вернуть! Немедленно вернуть! — рассвирепел Мешик. — Луцк вчера сдали немцам.

— Есть вернуть! — по инерции ляпнул Дробный, после чего положил трубку и тяжело вздохнул, ибо как выполнить приказ, он конечно же не знал.

Ковальчук ещё требовал организовать ему встречу с партийным активом Ковеля, но после того, как Проскурин признался, что чуть ли не все руководители города и района сбежали в Киев ещё в первый день войны прямо с пикника, который они по поводу выходного дня устроили в лесу между Ковелем и Маневичами[17], куда добирались личным поездом, наконец угомонился и теперь спокойно сидел рядом с телефонисткой, обхватив двумя руками вдруг потяжелевшую голову.

Он наконец чётко осознал, что кроме как на себя самого рассчитывать в такой ситуации больше ни на кого не приходится, и собрался в дальнейшем действовать строго по обстоятельствам, исключительно в порядке личной инициативы.

Дверь скрипнула, и на пороге кабинета, в котором стоял коммутатор, появился высокий мужчина, загородивший своими широченными плечами весь проём, один из руководителей Ковельского городского отдела НКВД Загорулько.

— Иван Иваныч, дорогой, какими судьбами?

— Да вот, пробегал случайно мимо…

— Пошли ко мне, посекретничаем.

— Давай, я только этого и ждал.

— Хреновы наши дела, Митя…

— Я это давно понял.

— Прёт немец так, что волосы встают дыбом. Танк за танком, машина за машиной… Небо черно от самолётов, а наши, сталинские, соколы где, я спрашиваю?

— Где, где, в… Короче, сам знаешь, в каком месте.

— Точно…

— Под Ковелем, в Велицке[18], до войны аэродром был — мощь! Ни одна машина взлететь не успела. Все немец на земле раздолбал.

— Я с полсотни километров пешком шёл. Организованного сопротивления нигде не наблюдается. Красноармейцы по кустам прячутся, в бой идти не хотят. А всё потому, что связь отсутствует, взаимодействие между войсками.

— Спору нет — лучше нашего они к войне подготовились. Накануне вторжения просто забросали район диверсантами, кстати говоря, из числа нашего с тобой брата, украинцами по национальности. Те такую бурную деятельность развили, что просто капец. Ни одного целого столба не оставили. Кабеля телефонисты менять замахались.