Александр Старшинов - Легионер. Век Траяна
Оставалось еще ударов десять, когда несчастный наконец перестал кричать и обвис на столбе.
— Хватит! — рявкнул центурион. Помедлив, махнул рукой — отвяжите.
Двое солдат спешно освободили от пут потерявшего сознание парня и унесли.
— За что его так? — пробормотал вновь начавший дрожать Квинт.
Иммун,[39] наблюдавший за экзекуцией, окинул насмешливым взглядом новичков.
— Что, впечатлило? — подмигнул трясущемуся Квинту. — Готовьтесь, парни, вам это еще предстоит.
— Так за что? — теперь задал вопрос Приск — спросил требовательно, надменно.
— За ерунду какую-то, — отозвался ветеран, — Нонний — зверь, сам не свой, если кого-нибудь поутру не выпорет. Вас не к нему в центурию определили?
— К Валенсу.
— Ну да, в пятьдесят девятую. Валенс тренирует новобранцев. Наберет полную центурию — будете у него под началом и дальше. Да не трясись ты! — Ветеран несильно ткнул Квинта в плечо кулаком. — Еще успеет Нонний отведать вашей кровушки, непременно прицепится. Ждите. — Кривая усмешка перекосила лицо иммуна.
Видимо, сам он тоже побывал у этого столба и отведал палки Нонния.
— Не больно он молод для центуриона? Или такой хороший воин? — одолело Куку сомнение.
— Хороший воин?! — Ветеран расхохотался. — Сын примипила, сначала в провинции при декурионе[40] какого-то городка подвизался, потом папаша устроил его на должность. Патрон-благодетель ему вооружение справил. Знаешь, сколько стоит оружие центуриона? Сорок тысяч! Старый солдат копит на такую роскошь несколько лет. А этот р-раз — и с неба упала милость. Так что Нонний зверствует по двум причинам — хочется власть показать, мол, недаром он палку из виноградной лозы получил… — Иммун замолчал.
— Это первая. А вторая?
— Натура такая. Нравится ему чужую плоть рвать на куски.
Новобранцы принялись потихоньку пробираться к своему бараку.
— Назад никак нельзя? — шепотом спросил Квинт.
— Н-не знаю, — ответил Кука. — Главное, на какие доходы ехать в Италию, а? У меня ни асса не осталось. Только тессера к нашему кабатчику. Можно напиться.
Они сбились в кучу и стояли, понурив головы. Тоскливое ощущение безысходности разом навалилось на всех.
— Двадцать пять лет, однако… — пробормотал Квинт. — Даже из рудников после десяти лет освобождают и переводят на легкие работы…
— Да ладно вам! — приободрился Кука, плечи расправил, оскалился, что должно было изображать улыбку. — Наверняка будет война. Раз война — значит, добыча! И потом… — он понизил голос, — хвала богам, мы попали к Валенсу, а не к этому живодеру.
— Сегодня Валенс, завтра другой, вроде этого Нонния. — Квинт едва не плакал.
— Эй, ребята!
Они оглянулись. Ветеран, оказывается, шел за ними.
— Главное — первые четыре месяца пережить. Потом обнюхаетесь, все наладится.
— Так за что все-таки этого парня били? — вновь стал приставать с вопросами Квинт.
— Говорят, кто-то подрезал сухожилия кобыле Нонния и его мулу. Так что центуриону придется раскошелиться на новую животину. Вот центурион и подумал на этого парня…
— Так это он…
— Он только подумал, — перебил иммун, — точно никто не знает. А кто знает — молчит.
* * *— Ну, где вас носит? — возник перед новобранцами коротышка с короткой толстой шеей и густой черной шевелю рой, больше похожей на шерсть.
Для солидности он почему-то выбрал себе и тунику, и лагерную кожаную лорику куда больше, чем нужно, не замечая, что выглядит в таком наряде по-шутовски нелепо. Это был опцион, то бишь помощник центуриона.
— Валенс вас уже целый час ждет.
— Где ждет?
— Да вон, возле нашего барака. Вам что, никто не сказал, где барак пятьдесят девятой центурии?
— Нет! — Легионеры замотали головами.
— Быстро! Быстро! Валенс так и кипит! Не хуже, чем его самоварный сосуд! — Опцион затрусил вперед, показывая дорогу.
Валенс, в самом деле, расхаживал взад и вперед у барака, постукивая себя палкой из виноградной лозы по поножам.
— Ну, ребята, держись! — шепнул Кука.
Новобранцы построились, вытянулись в струнку (им так показалось, во всяком случае).
Опцион принялся докладывать:
— Новобранцы прошли через ворота еще в первую стражу, но заплутали в лагере. Им никто не сообщил расположение барака.
Опцион замолк — физиономия у него была страшно довольная, видимо, радовался, что к несчастьям молодых недоумков он не имеет никакого отношения.
— Спросить не могли? — хмуро оглядел своих «цыплят» Валенс. — Простой вопрос: где квартируется центурия Валенса. Любой легионер ответит.
Новобранцы растерянно переглянулись.
— Мы не подумали, — ответил за всех Кука.
Видимо, должность банщика в Байях навсегда лишила его такого понятия, как страх.
— Да? Не подумали? Мозги в самом деле цыплячьи?
Соглашаться не хотелось, поэтому все промолчали.
— Отвечать! Цыплячьи? Да?
— Мы хотели спросить, — вдруг высунулся Приск. — Но тут увидели, как секут парня у столба.
Валенс прищурился.
— Впечатлило?
Опять молчание. В тишине стало слышно, как стучат у Квинта зубы.
Валенс повернулся к опциону.
— Нонний… — сказал тот одними губами.
Валенс несколько раз кивнул, нахмурился еще больше, прошелся взад и вперед, вновь при каждом шаге постукивая по поножам палкой.
Неожиданно он сделал два шага вбок, очутился за спинами новобранцев и прошелся по спине каждого, нанося по два удара — справа и слева. Приску, когда его огрели, показалось, что ожгли раскаленным прутом по ребрам. Почти все закричали — кто истошно, кто сдавленно. Кажется, один Молчун снес наказание молча.
— Хорошо прочищает мозги, особенно цыплячьи! — Валенс вновь очутился перед строем. — Выпрямиться! Не сметь чесаться, будто свиньи у забора! — рявкнул так, что восьмерка застыла.
— Итак, вы не легионеры, — объявил им центурион. — Вы только еще тироны, то есть новобранцы. Четыре месяца тренировок, и я сделаю из вас настоящих солдат. А пока и жалованье у вас куда меньше, и присягу вы дадите только спустя положенные четыре месяца. Знак легионный вам на плечо тоже поставят после присяги. Первую выплату жалованья получите в январе будущего года.
Новобранцы не смогли сдержать протяжный вой разочарования. Обычно легионерам выплачивали жалованье трижды за год. А тут — ждать придется больше полугода.
— Тихо! — рявкнул Валенс. — Если кто думает, что можно сбежать, то он глубоко ошибается — через эти ворота, — центурион ткнул своей палкой в сторону лагерных ворот, — вас либо вынесут вперед ногами, либо вы уйдете на костылях, либо… — Он сделал паузу. — Через двадцать пять лет с мешком сестерциев и кучей шрамов на теле. Не бойтесь, голодать вы эти четыре месяца не будете. Припасы вам выдадут в счет жалованья. Опять же одежду и оружие купите в долг. Если что захотите приобрести — посуду какую или инструмент, скажете мне, в канцелярии все запишут, чтобы потом вычесть из жалованья. А вот на всякие глупости денег не будет — не ждите. Ночью из казармы ни ногой.
