Ефим Лехерзак - Москва-Лондон
— Да, это так, ваше высочество. Я полагал…
— И вы совершенно справедливо полагаете, что всю династию Тюдоров было бы гораздо разумнее купить, чем заменить! — Мария улыбалась сейчас одними уголками губ, отчего лицо ее стало вдруг насмешливым и печальным одновременно. — Могу ли я полюбопытствовать, каким даром вы решили осчастливить главу нашей династии, моего брата Эдуарда, короля Англии?
Грешем, как и все, кто был допущен ко двору и хорошо знал его владык, был готов к тому, что умная и язвительная принцесса Мария, эта невеста Христова, по определению ее папаши, едва ли изменит свою манеру разговора даже будучи гостьей, но ее обнаженная, саркастическая прямота невольно покоробила Грешема, и он почувствовал вдруг, что может потерять самообладание…
Больно оцарапав слюной пересохшее горло, Грешем произнес:
— Ах, ваше высочество, вы так превратно истолковываете мои искренние сердечные порывы…
— Уверяю вас, сэр Томас, я совершенно правильно истолковываю ваши сердечные порывы. Больше того, я нахожу их значительно более разумными, нежели бесконечные тайные заговоры, плетущиеся вокруг нашей династии. Но вы так и не ответили на мой вопрос, сэр Томас!
— Я бы хотел просить его величество принять мой скромный подарок — арабского скакуна с безупречной родословной.
Мария пристально посмотрела на Грешема и снова улыбнулась одними губами.
— Его величество будет в восторге от такого… скромного подарка, — сказала она. — Я вам советую вручить его лично. Пожалуй, я бы смогла помочь вам сделать это…
— О, благодарю вас, ваше высочество! Вы окрыляете меня!
— Но мне было бы очень жаль, если вы вдруг взлетите в воздух! Боюсь, без вас на земле останется слишком много пустого места, — улыбнулась Мария. — Но вернемся к делу. Итак, какое из этих двух чудес сэра Томаса Грешема предназначено мне? Впрочем, я попытаюсь определить это сама: ведь в одном из них находится собственноручное послание его святейшества папы римского Юлия III70, не правда ли?
— Да, это так, ваше высочество, но…
— Я бы хотела открыть… м-м-м… правый ларец.
Лицо Грешема слегка вытянулось, а рот приоткрылся от изумления.
— О господи! — прошептал он и невольно перекрестился. — Но это совершенно непостижимо…
Всегда суровое, строгое, с запавшими бледными щеками, с крепко поджатыми неяркими губами, прямым и несколько удлиненным носом лицо Марии вдруг чудесным образом изменилось. На нем расцвела совершенно очаровательная улыбка молодой и очень приятной женщины, восхищенной своей поразительной победой!
— Откройте ее, пожалуйста, сэр Томас, — сказала она. — Впрочем, нет, я сделаю это сама.
Грешем приоткрыл ящик письменного стола и, достав оттуда небольшой лакированный футляр, передал его принцессе.
— Нажмите, пожалуйста, на эту кнопку, ваше высочество.
На белом бархате лежал маленький золотой ключик на тончайшей золотой цепочке, в которую была вкраплена бриллиантовая пыль.
Мария одарила Грешема коротким восхищенным и благодарным взглядом, благоговейно взяла золотой ключик двумя пальцами и осторожно вставила его в ларец. Крышка начала медленно приоткрываться, и полилась тихая и нежная мелодия.
Внутри ларец был обит белым сафьяном, подчеркивавшим несравненную красоту и многоцветное сияние лежавших там сокровищ.
Сверху в ларце, по диагонали, покоился сверток золотистого цвета бумаги.
Мария протянула руку, но задержала ее над ларцом.
— Это в самом деле послание его святейшества мне? — прошептала она, устремив свой искрящийся взор в глаза Грешема.
Тот молча почтительно склонился.
Мария с трепетным благоговением взяла сверток. Она закрыла глаза
и долго шептала слова молитвы, едва шелестя губами. Несколько слезинок растекались по золотистой бумаге послания наместника Бога на земле английской принцессе Марии Тюдор…
Плотная бумага была сколота по краям золотыми булавками с маленькими бриллиантовыми шляпками. Мария вынула булавки и положила
в ларец.
Обратив лицо, мокрое от слез, к Грешему и вновь обласкав его горящим взглядом своих прекрасных глаз, она промолвила:
— Слава Богу, хотя бы в образовании мне не было отказано, и теперь
я счастлива, что могу без чьей-либо помощи прочитать послание святого пастыря на языке нашей святой веры!
Грешем склонился в глубоком поклоне, после чего отошел к камину
и сел в кресло.
Так, невидимые друг другу, глубоко взволнованные какой-то еще трудно объяснимой близостью и взаимным притяжением, удивленные, испуганные и несколько растерявшиеся, они погрузились в свои мысли…
Глава XXVIII
Не слишком уж долговеЧнаЯ династия Тюдоров71 переживала сейчас отнюдь не лучшую и светлую пору своего правления.
Второй король династии Генрих VIII оставил после себя кровоточащие противоречия и трех будущих правителей. Вероятно, никогда еще Англии не было так трудно, как теперь, в самом начале второй половины XVI века. Король Генрих VIII, создав новую англиканскую церковь и решительно порвав с папой римским, фактически блокировал свое островное государство от остального европейского мира. Заметно сократилась торговля английскими товарами на континенте, а европейскими — в Англии. Молодая буржуазия и старое купечество, с таким восторгом воспринявшие антипапские деяния своего короля, возроптали, ибо их лояльность кому или чему бы то ни было всегда и везде была прямо пропорциональна их доходам.
К тому же, растерзав, подобно пираньям72, огромные монастырские, а затем и крестьянские землевладения, но не успев еще как следует переварить этот огромный и сочный пирог и наладить на своих новых землях доходное производство, буржуазия и купечество Англии начали испытывать нечто подобное несварению желудка, когда пищи много, но вся она идет во вред организму. Катастрофически быстро начало исчезать крестьянство — этот главный поставщик пищи и сырья и основной потребитель готовой продукции хозяев производства и торговли. Население страны, во всяком случае большей ее части, неудержимо катилось к нищенству. Нищий же способен лишь к потреблению вынужденно даримого или самовольно взятого. Нищета и отчаяние не только стучались в двери харчевен и лавок, но и все чаще врывались с огнем и кинжалом в дома и состояния имущих. Да, было
о чем задуматься английскому купечеству. А ведь именно оно — мускулы общегосударственного тела. Отомрут мускулы — сгниет в неподвижности все тело…
…Похоже, правящая династия Тюдоров приходила к своему упадку.
