Бернард Корнуэлл - 1356
Как мог пес стать святым? Он перекрестился, вспомнив, что не исповедался перед битвой и не получил отпущения грехов.
Если его убьют, подумал он, он отправится в ад. Он снова прикоснулся к тому месту, где раньше находилась лапа, и обуздал лошадь. Теперь все лошади остановились, били копытами по земле и мотали головами.
— Знаменосец! — позвал каптал.
— Сир?
— Английский флаг.
Знаменосец развернул белый флаг с ярко-красным крестом Святого Георгия.
— Оружие, господа, — сказал каптал по-английски с сильным акцентом. Он улыбнулся, его зубы белели на фоне загорелой кожи, затененной шлемом. — А теперь уничтожим их!
С этими словами он пришпорил коня и выехал из леса. Латники и лучники последовали за ним, и когда Томас выбрался на солнечный свет, он внезапно увидел сгрудившуюся у живой изгороди французскую армию и понял, что каптал повел их, описав широкую дугу, так что теперь они приближались к французам с тыла.
Латники с пиками подняли свое оружие. На всех длинных пиках был прикреплен черно-желтый вымпел, цвета каптала.
Перед ними находилась небольшая живая изгородь, но в ней были проемы, и всадники проскользнули через них, вновь собравшись по другую сторону, где каптал пришпорил коня и перешел на галоп.
Мир вокруг Томаса наполнился топотом копыт, этот дьявольский топот сливался в одну мелодию с грохотом барабанов французов, которые, казалось, не замечали всадников, приближающихся с тыла.
Теперь они скакали по лугу. Томас пустил лошадь в карьер. Уже недалеко. Французы находились на расстоянии всего двух выстрелов из лука, и сто шестьдесят всадников рассеялись по полю.
Сначала вниз в небольшую ложбину, а потом вверх по склону, где лошади топтали сломанные виноградные лозы. В вышине развевался флаг Святого Георгия, пики опустились, приготовившись к атаке, шпоры вонзились в коней и кто-то крикнул:
— Святой Георгий!
— Святая Квитерия! — прокричал какой-то гасконец.
— Прикончить их! — прорычал каптал, и всадники позволили своим лошадям мчаться со всей скоростью, а люди в задних рядах французов, где скрывались самые трусливые, обернулись и увидели огромных животных и воинов в доспехах, надвигающихся на них, и были побеждены еще до того, как атакующие достигли цели.
Флаги были брошены, а люди побежали, неуклюже из-за своих доспехов. Через мгновение лошади уже были среди них, пики вонзались в покрытые сталью тела, а топоры рубили кирасы и крушили кости, и осенний воздух наполнился кровавым туманом, а Томас услышал собственный голос как бы со стороны и ощутил крайнее возбуждение.
— Святой Георгий! — и обрушил шип на конце алебарды на шлем француза, предоставив своей лошади самой высвободить оружие.
Барабанщик бросил свой огромный барабан и побежал, но один из всадников повернулся и мимоходом рассек ему череп мечом, перед тем как развернуться обратно, чтобы атаковать французского рыцаря.
Томас снова взмахнул мечом и рассек меч француза. Лошадь встала на дыбы и сбила врага копытами. Сэм убил арбалетчика топором.
— Ненавижу чертовых арбалетчиков! — крикнул он и опустил топор тому на голову. — Как яйцо разбить, — прокричал он Томасу. — Кто следующий?
— Держитесь вместе! — крикнул каптал. Их было всего сто шестьдесят, а колонна короля Франции насчитывала три тысячи воинов, но эти сто шестьдесят рассеяли задние ряды французов, которые теперь в отчаянии бежали на запад. Передние ряды, дерущиеся за изгородью, услышали звуки паники, и вся колонна двинулась обратно, так что англичане триумфально заревели и пошли вперед. Появились и другие всадники, в этот раз со стороны южного конца строя, и эта нестройная атака вновь прибывших довершила панику. Французы и вправду запаниковали. Они бежали, все они, и каптал велел своим людям отступить.
Сто шестьдесят человек разбили армию, но противник по-прежнему сильно превосходил их числом, французы осознали это и начали формировать строй, чтобы отразить атаку всадников.
Трое схватили молчаливого лучника Пита, и Томас с ужасом увидел, как они сбили его лошадь наземь топорами, вытащили Пита из седла и забили до смерти булавами.
Томас поскакал в их сторону, но добрался слишком поздно, он яростно взмахнул алебардой и разрезал клинком шею врага.
— Ублюдки! — прокричал он, а потом быстро развернул лошадь и поскакал прочь от ударов их топоров. Он последовал за капталом на север, за пределы досягаемости французского оружия.
Люди принца вышли за изгородь и напали на французов, которые снова ударились в панику. Они бежали, преследуемые пешими латниками, все большее число которых появлялось из-за изгороди, и всадниками, приближавшимися с юга.
Это походило на сгоняемое пастухами стадо овец. Угрожающие французам всадники приближались, но те не сделали никакой попытки заново сформировать строй, а просто продолжали бежать на запад.
Орифламма исчезла, но Томас мог различить голубой и золото французского штандарта, который по-прежнему реял в центре дезорганизованной толпы.
Все больше и больше англичан и гасконцев хватали своих лошадей, чтобы присоединиться к погоне.
Они отправлялись вниз, в неглубокую долину, а потом вверх, к плоской вершине поля Александра, с которого этим утром атаковали французы, а теперь в атаку пошли всадники.
Группы людей наскакивали на дезорганизованных французов, размахивая оружием, лошади кусались, и паника французов возросла, превратившись в отчаяние, когда их строй распался.
Остававшиеся вместе небольшие группы пытались защищаться. Знатные рыцари выкрикивали, что они богаты, и сдавались.
Английские лучники бросили луки и вложили свою чудовищную силу в топоры, булавы и молоты. Люди вопили, кто кровожадно, а кто от ужаса.
Французская армия теперь потеряла всякий порядок, французов разбивали на все меньшие и меньшие группы, на которые нападали озверевшие в битве воины с потными лицами и стиснутыми зубами, желавшие только одного — убивать.
И они убивали. Француз отражал атаку двух лучников, отбиваясь от ударов их топоров своим мечом, потом он сделал шаг назад, споткнулся о лежащее тело и тоже упал, и лучники ринулись вперед, размахивая топорами, француз вскрикнул, когда клинок вонзился в его плечо, и попытался встать, снова упал и сделал широкий взмах мечом, отразив удар топора.
Томас видел, как француз стиснул зубы, а его лицо передернулось от отчаянных усилий. Он парировал удар другого топора, а потом закричал, когда второй лучник рассек его бедро.
Француз попытался воткнуть в противника меч, выплевывая сломанные от усилий зубы, но этот отчаянный удар был отражен, и топор с хрустом опустился на лицо, а шип алебарды вонзился в живот, тело содрогнулось в чудовищном спазме, когда он умер. На мгновение лицо, выглядывающее из-под шлема, залила кровь, но когда лучники встали на колени, чтобы обыскать тело, она уже исчезла.
