Крест короля - Ирина Александровна Измайлова
— Все просто, дорогой мой. Я приехала еще вчера вечером. И встретилась с охотниками, которые поздно возвращались в замок. Сир Эдгар первым меня узнал да так заорал от радости, что у меня конь вскинулся на дыбы. Хорошо, что я не разучилась держаться в седле. Когда прибыли сюда, мне сказали, что ты уже лег. Наверное — с досады, коль скоро не отправился со всеми на охоту.
— Ну да! — Ричард тоже рассмеялся и поцеловал Элеонору. — Я и не мог поехать. Во-первых, матушка, я здесь в плену — разве ты забыла? А во-вторых, все мои друзья считают, что покидать цитадель для меня опасно, и они трупами лягут на дороге, вздумай я сделать такую попытку. Но скоро это должно закончиться: декабрь не за горами.
— Знаю, — нахмурилась королева. — Знаю про декабрь. Мне уже рассказали. Да я и сама догадывалась. Оттого и приехала: наверное, вам не помешает еще одна неглупая голова. Так, сын?
Он кивнул и снова, на этот раз еще крепче, прижал ее к себе. Вот уже три месяца Ричард Львиное Сердце снова жил в австрийском замке Дюренштейн. Только теперь его плен больше походил на пребывание в гостях, хотя гостеприимный хозяин, недавний враг короля Леопольд Австрийский, больше всего на свете мечтал, чтобы венценосный гость поскорее убрался восвояси.
За сокровища королевы Элеоноры, привезенные из Англии Седриком Сеймуром, и за то, что удалось собрать друзьям Ричарда, купцы Вормса выложили шестьдесят две тысячи серебряных марок, уверив, что платят самую высокую цену. Очевидно, они не лгали: жители прекрасного города искренне полюбили английского короля.
Чтобы уплатить выкуп императору Генриху, оставалось найти еще тридцать восемь тысяч, и рыцари не сомневались, что добудут эти деньги. А Ричард клялся после своего освобождения достать и пятьдесят тысяч для Леопольда — хотя тот, кажется, уже готов был уплатить сам, чтобы только отпустить своего пленника и забыть о его пребывании в Дюренштейне.
Однако думать сейчас приходилось не только о выкупе.
В то утро, когда Элеонора Аквитанская так неожиданно появилась в комнате сына, остальные обитатели Дюренштейна поднялись с постелей и впрямь очень поздно. Вчера охота оказалась удачной, добыча — богатой, а морозный воздух, бурная скачка и выпитое напоследок хорошее вино пробудили у всех аппетит. Поэтому ужин затянулся.
Ричард и его мать не стали завтракать вдвоем. Они отправились на прогулку по крепостным стенам (Элеоноре непременно хотелось увидеть то место, откуда ее сын полгода назад упал и сломал ногу), а за стол уселись уже далеко за полдень, когда поднялись из постели рыцари и сам хозяин замка.
После всех приветствий и восторгов, прозвучавших в адрес английской королевы, она попросила собравшихся немного утихнуть и сообщила то, о чем успела уже рассказать сыну: ей удалось, посетив нескольких преданных королю английских и французских рыцарей, графов и баронов, собрать денег и драгоценностей.
— Мне сложно самой все это подсчитать, — закончила Элеонора, — однако по моей просьбе предварительный подсчет сделал один лондонский ювелир. Он оценивает собранное в двадцать пять тысяч серебряных марок. Значит, теперь остается добыть еще тринадцать. Сумма не маленькая, но уже и не такая великая.
— Сдается мне, настала пора потрясти моих обнаглевших баронов! — вдруг изрек герцог Леопольд, дотоле молчаливо тянувший вино. — Кто и сколько должен мне дани, я сам уж и не вспомню, но надеюсь, что подскажет управляющий замка. А если сюда еще прибавить одолженные и не возвращенные мечи, кольчуги, коней, сбрую — получится очень даже немало. Завтра же прихвачу хороший отряд рыцарей и воинов и наведаюсь к любезным вассалам. То-то радости будет! Они, верно, решили, что я тут последнюю память пропил и все долги их позабыл. Так пускай теперь почешут задницы! То есть... я не хотел обидеть дам. Словом, пускай потрясут свою мошну и рассчитаются, как положено добрым христианам. А не то я, как добрый сарацин, пройдусь по их угодьям, загляну в конюшни и навещу пастбища. Со времен моего деда герцога Вильгельма они такого не видывали! Думаю, тринадцать тысяч я как раз и натрясу. А при удачном раскладе выйдет, даст Бог, и поболее — еще и мне самому кое-что достанется. К декабрю успею. Ведь нужно именно к декабрю?
— Спасибо, Леопольд! — только и сказал Ричард Львиное Сердце. — Честное слово, я начинаю жалеть, что мне, скорее всего, недолго остается пребывать у вас в плену.
— Вежливости ради скажу: хоть от вас и одна морока, ваше величество, но в последнее время вы тоже начинаете мне нравиться! — отозвался герцог. — Похоже, там, в Палестине, я чего-то в вас не заметил. Еще год назад удавил бы вас своими руками, а теперь думаю, что буду без вас скучать.
— Так исправь положение, Лео! — встрял неугомонный шут Клюгхен, успевший стать любимцем для Ричарда и всех его друзей. — Пускай теперь король Англии возьмет тебя в плен, и ты годика два посидишь у него в одном из замков. Вот и будете дальше привыкать друг к другу. А потом кто-нибудь за тебя тоже соберет выкуп. А можно и не собирать: вдруг тебе понравится быть в плену? Герцогом можешь, к примеру, меня оставить. Хлопотно и противно, но я справлюсь, наверное!
Хохот, волной прокатившийся над столом, долго не давал никому заговорить.
Наконец Эдгар Лионский, которого собравшиеся тут рыцари все так же признавали своим предводителем, поднялся с кресла и обратился к Ричарду Львиное Сердце:
— Но если выкуп будет готов до декабря, то мы должны знать ваше решение, государь. Если вы намерены отправиться в Англию сразу, едва деньги будут переданы императору, то нам нужно будет заранее собрать большой отряд для вашей охраны. В том, что тамплиеры попробуют напасть, сомнений нет, и нас шестерых окажется мало. Может быть, безопаснее переждать в замке? Не станет же Генрих осаждать Дюренштейн!
— Пускай попробует! — вконец распетушился Леопольд. — Вот тогда повеселимся! Только как он объяснит это? Если ему заплатят сто тысяч поганых марок, то чего еще этот индюк
