Путь инквизитора. Том 1. Том 2 - Борис Вячеславович Конофальский
— Я прекрасно понимаю, о ком вы говорите, господин кавалер, — успокоил его распорядитель, — госпожу Ланге я посажу сразу за пустым креслом, она станет сидеть с вами рядом.
Волков улыбнулся и в благодарность дружески положил распорядителю руку на плечо, на что тот ответил поклоном.
Пир должен был продолжаться до вечера и плавно перейти, как водится, в бал, а генерал не хотел тратить ни дня на глупые развлечения, он уже сегодня собирался побеседовать с местными нобилями, поэтому и просил оставить один стул рядом с собой свободным.
«Ах, какой же он молодец, этот новый епископ города Малена, перед таким не грех и колено преклонить».
Бывший брат святой инквизиции Николас, а теперь епископ отец Бартоломей, рядом с другими напыщенными священнослужителями, такими как великолепный брат Семион, выглядел не иначе, как монах нищенствующего ордена. Простая ряса, крест из меди на шнурке, кольца на пальцах медные да оловянные, лишь один перстень с малахитом, из серебра. Именно этот перстень поспешил поцеловать генерал прямо на глазах у всех собравшихся на площади людей, встав притом перед епископом на одно колено. Отец Бартоломей благословил его святым знамением и короткой молитвой, а после поднял и расцеловал его двукратно в щеки, как старого друга.
— Мне нужна будет ваша помощь, монсеньор, — тихо и с улыбкой сказал кавалер, когда епископ выпустил его из объятий.
— Все, что в моих силах, друг мой, все, что в моих силах, — отвечал епископ.
Дальше все пошли к столам. Волков шел со своими родственниками и первым делом спросил у госпожи Кёршнер про свою племянницу, свекровью которой госпожа Кёршнер являлась. Та отвечала, что с молодой женщиной все в порядке и что вся семья молится о том, чтобы она понесла.
А господину Кёршнеру не терпелось рассказать генералу о событиях, происходящих в городе:
— Теперь у нас перемены. Раньше все подряды на поставку фуража для городских конюшен совет отдавал Мёльденицу, без всякого торга, теперь же решили сделать торги. И мы за те поставки поборемся. И еще мостить улицы дозволили Клюге…
— А Клюге… — пытался вспомнить Волков.
— Клюге наш человек, — заверил его купец, — и теперь ему принадлежит подряд на Судейскую площадь и на Старую улицу до самых Восточных ворот. И наши друзья будут поставлять ему камень. О таком раньше и мечтать было нельзя, такие жирные куски доставались лишь людям из партии графа, дружкам Гайзенберга.
— Значит, как граф помер, так все изменилось? — Кавалер слушал эти рассказы не без интереса. Конечно, Волков знал про это дело больше, чем купец, но его интересовало, что о том говорят в городе и графстве.
— Истинно так, как десятый граф после падения с лошади преставился — а кроме дочерей детей у него не было, — вроде тут и второму брату стать графом, но тот от титула по хвори отказался. И вправду, куда ему, он, говорят, не всякий день встает с кровати. И титул достался самому младшему из Маленов, теперь десятый граф Мален — это Гюнтер Дирк Мален фон Гебенбург.
— Он же совсем молод, — удивился кавалер.
— Но дом Маленов принял его, и сам герцог уже принял его и на приеме, говорят, называл его «граф».
— А нет ли слухов о том, что смерть десятого графа выглядит подозрительной? — спросил кавалер.
— Подозрительной? — Кёршнер искренне удивился. — А чего же тут подозрительного? Упал с коня на охоте, такое бывает сплошь и рядом.
— После смерти девятого графа любая преждевременная смерть в этой семейке для меня весьма неоднозначна, — негромко, но многозначительно произнес генерал.
Купец вытаращил на него глаза.
— То есть вы думаете… То есть одиннадцатый граф…
— Нет-нет-нет, — Волков покачал головой и поднес палец к губам, — я ничего такого не хочу утверждать, просто слишком все это… как бы лучше сказать… удивительно.
Изумленный, даже ошарашенный купец не нашелся что ответить, а в это время все стали рассаживаться по своим местам.
Кавалер знал, что мысль, подкинутая им Кёршнеру, в купце, учитывая его нрав, не задержится, уже через пять минут он поделится ею с женой, а потом и еще с кем-нибудь, да и жена разболтает кому-нибудь из товарок по церкви, и этот слух пойдет дальше. Нет, конечно, пересуды не смогут лишить титула молодого графа, но, вне всякого сомнения, ослабят того в важном для кавалера деле. Теперь кавалер уже готов был потребовать от молодого графа то, что принадлежало ему, вернее его Брунхильде. Впрочем, он не делал различия между красавицей и собой, теперь и она была частью его самого, частью дома Эшбахт. И было неважно, кому из них будет принадлежать то, из-за чего у него вышла ссора с десятым графом, то есть за кем останется поместье Грюнефельде.
⠀⠀
Ничего нового, все было, как было всегда: речи, восхваления, подарки от гильдий и коммун. Волков слушал вполуха, улыбался, кивал, иногда вставал, чтобы сказать ответное слово на уж очень красочную речь дарителя, но тут же вновь опускался на место и поворачивался к епископу Бартоломею, который первым сел в кресло слева от кавалера.
— Монсеньор, дело, о котором я вас хотел просить, весьма деликатно, — начал Волков негромко, склоняясь к монаху.
— Конечно, друг мой, чем я могу помочь вам? — так же склоняясь к генералу, спрашивал епископ.
— По договору я, вернее, моя сестра по вдовьему цензу должна получить поместье от дома Маленов, но прошлый граф артачился, не отдавал… Так вот, хочу это поместье без распри у молодого графа забрать и сестре передать, и чтобы городские нотариусы сие засвидетельствовали.
— Ясно, и что надобно сделать мне?
— Вы, ваше преосвященство, письмо ему напишите, дескать, желаете его видеть завтра, пусть приедет сюда. Он молод, неопытен, он не посмеет вас ослушаться. А уж как приедет, так поговорите с ним, мол, вы не желаете, чтобы длилась распря меж домом Маленов и домом Эшбахтов. И поторапливайте его в письме, чтобы он с родственниками не успел как следует поговорить. Вся его родня как раз против того, чтобы вернуть моей сестре должное.
— Поторопить? — Епископ задумался. — Тогда письмо нужно послать уже нынче, сейчас же.
— Да, сейчас же, — соглашался кавалер.
После епископа на стул соседний сел банкир Герхард Райбнер, глава банкирского дома Райбнеров. Сам попросился. Волков ему не отказал: Райбнеры были из тех, кто первыми когда-то ссудили его деньгами. Кавалер снова вставал, говорил ответную речь, поднимал тост за новых дарителей, гильдию ткачей и красильщиков, благодарил за уже неизвестно какой
