Роман Белоусов - Знаменитые авантюристы
К тому времени возобновилась война на Средиземном море. Наполеон контролировал чуть ли не всю Европу, лишь Адриатика и Королевство двух Сицилий оставались относительно свободными. В начале следующего года Наполеон направил в Испанию стотысячный отряд, но неожиданно там вспыхнуло восстание, на полуострове началась война.
Операции в Средиземном море приобретали исключительное значение, если учесть, что Наполеон подбирал ключи к Востоку.
Капитан Кокрейн получил приказ отправиться в район Кадиса, патрулировать испанское побережье. В августе совершенно неожиданно его «Повелитель» появился в бухте Марселя, вызвав страшную панику. Матросы Кокрейна высадились на берег и разрушили знаменитые семафорные станции, установленные Наполеоном и передававшие важные сообщения из Марселя прямо в Париж в течение какого-то часа.
Сражения на море следовали одно за другим и в большинстве успешно для Кокрейна. Даже командующий английскими кораблями адмирал Коллингвуд не удержался от похвал в адрес Кокрейна: «Ничто не может сравниться с той настойчивостью, с которой лорд Кокрейн преследует и уничтожает противника. Он держит в постоянном страхе побережье, и, несомненно благодаря его действиям отпала необходимость послать свежие подкрепления в Испанию».
Это была чистая правда. Кокрейн сделал слишком много. Тем печальнее, что не последовало ни вознаграждения, ни повышения по службе. Он не услышал от Адмиралтейства ни одного слова одобрения, ни одной похвалы. Его прошения о повышении в чине отличившихся офицеров оставались без внимания. Газеты молчали о его подвигах, как будто капитана Кокрейна не существовало. Зато во Франции его имя гремело, наводя страх и смятение. Даже сам Наполеон оказал ему честь, присвоив титул «морского волка».
Орден Бани
В начале 1809 года лорда Кокрейна отозвали домой, но он не предполагал, что его ожидает. Чтобы поднять свой авторитет в глазах общественности Адмиралтейство задумало одну акцию. Решило одним махом уничтожить значительную часть кораблей французского флота, скопившихся в гавани Рошфор. Сделать это можно было только одним способом, направив в гавань, где под охраной береговой артиллерии укрылись французские корабли, специальные суда, так называемые брандеры, начиненные порохом и управляемые добровольцами. Предприятие было слишком опасным, требовался умный и способный моряк, который сумел бы его успешно осуществить. При неудаче вся ответственность легла бы на него. Короче говоря, он стал бы козлом отпущения.
Выполнить это задание предложили Кокрейну. Подумав, он согласился, но с одним условием: командующий флотом Гамье не будет вмешиваться в его действия. Такое обещание, правда на словах, он получил. Это позволило командующему отказать в поддержке Кокрейну, когда это потребовалось. И несмотря на личный героизм адмирала, находившегося на одном из брандеров, операция в целом не удалась, хотя и было потоплено несколько французских судов.
К своему удивлению, вернувшись в Лондон, Кокрейн узнал, что Адмиралтейство признало операцию успешной и что ему пожалован Орден Бани. Вскоре стала ясна причина этой «щедрости». Главные лавры достались командующему, тому самому, кто отказал в помощи Кокрейну, можно сказать, в самый критический момент. Благодарность тому, кто несет полную ответственность за провал операции? Возмущенный Кокрейн заявил в Адмиралтействе, что выступит с разоблачением. Однако командующий флотом Гамье подобрал брошенную ему перчатку. Но дальше действовал далеко не по-джентльменски. И когда Кокрейн потребовал разбирательства в парламенте, дело обернулось против него. Над ним учинили настоящий военный суд, где показания давали сослуживцы и друзья Гамье, а то и просто лжесвидетели.
Лорд Кокрейн эту схватку на суше проиграл, а адмирал Гамье получил благодарность. Жаль, что на суде не присутствовал главный свидетель, который мог бы выступить на стороне Кокрейна, — Наполеон. Спустя несколько лет, уже будучи на острове Святой Елены, он признает, что «если бы Кокрейну тогда оказали необходимую поддержку, он не только мог бы потопить все наши суда, но и захватить их и вывести из бухты. Наш адмирал оказался дураком, но и англичанин (т. е. Гамье — Р.Б.) не был лучше».
Адмиралтейство приняло решение отказаться от услуг капитана Кокрейна в королевском флоте сроком на тридцать девять лет. Это означало конец его морской карьеры. Впрочем, не в правилах капитана было сдаваться…
Унизительное наказание
Между тем избиратели вновь помогли ему возвратиться на свое место в парламенте. Для многих из них он по-прежнему оставался лидером смутных надежд. Иные продолжали считать его опасным радикалом — возмутителем спокойствия.
Но Кокрейн окунулся в другую, более приятную жизнь без свиста ядер и пуль, судебных интриг и борьбы с сильными мира сего. Отважный капитан влюбился в шестнадцатилетнюю Китти Барно, девушку без приданого, и женился на ней, несмотря на протест своего бездетного богача-дядюшки, который лишил его наследства.
Китти была представлена высшему лондонскому свету как леди Кокрейн, будущая графиня Дандональд.
Другой его дядя капитан Джонсон Кокрейн воспринял женитьбу племянника на простолюдинке более легко. Он даже пригласил его на обед. За столом в этот день Том Кокрейн встретился с неким Де Беренгером. Через несколько дней тот явился к нему с просьбой одолжить шляпу и плащ, так как с ним, мол, произошло несчастье и его преследуют за неуплату долгов. Доверчивый Кокрейн исполнил просьбу. А еще несколько дней спустя выяснилось, что Де Беренгер замешан в грандиозной афере с биржевыми акциями. Невольно причастным к ней оказался и лорд: ничего не подозревая, он сорвал солидный куш. За поимку Де Беренгера было объявлено вознаграждение в 250 гиней. Скандал разрастался как снежный ком. Те, кто потеряли на незаконной спекуляции, потребовали привлечь и других виновных. В их числе фигурировало и имя Кокрейна. Его привлекли к суду, и вердикт был вынесен более чем суровый.
Лорда Кокрейна приговорили (вместе с Де Беренгером и другими спекулянтами) к выплате тысячи фунтов штрафа (громадные деньги по тем временам!), к году тюрьмы и стоянию у позорного столба напротив фондовой биржи. Более унизительного наказания трудно было вообразить. Против лорда проголосовало и большинство членов парламента, изгнав из своих рядов. Имя его было вычеркнуто из списков морского ведомства, а его знамя извлечено из алтаря рыцарей Бани и сброшено с паперти церкви короля Генриха VII.
В этот драматический момент жизни опального адмирала неожиданно маятник качнулся в обратном направлении. Избиратели вновь поддержали его, возвратив на законное место в парламенте, продемонстрировав тем самым свое доверие. Он все еще оставался героем толпы, что бы о нем ни говорили его политические противники. Спохватившись, власти отменили наказание у позорного столба (с тех пор оно было вообще отменено навсегда), что, однако, не освободило лорда от заключения. Целую зиму он провел в тюрьме Маршалси. К весне у него созрела мысль о побеге. И он бежал. Верный слуга передал ему веревку, по которой Кокрейн спустился из окна и, наняв кэб, спокойно отправился в дом своих родственников.
