Владислав Стрелков - Завещание предков
Значит у Батыя много пушкарей. И пока я был в отключке, Горин уменьшил их количество ещё на два.
— Поганые бабахнули ещё пару раз и перестали. Видать их громкие пороки не кидают камни так далеко.
Не пороки, а пушки — мысленно поправил я Демьяна. Только какая теперь разница? В легенде останутся только пороки. Не знает ещё Русь про пушки.
— Кгарррг! — Над холмом кружил черный ворон.
А тёмная лава приближалась. Защёлкали луки, посылая стрелы навстречу. Свои пока берегли, стреляли монгольскими. Попасть в такую массу легко, даже не целясь, только стреляй. Но что могут сделать всего сотня луков, когда атакует тысяча?
Черный вал разъяренных степняков захлестнул стены. Монголы лезли через них, и рушились вниз, получая удары тяжелыми мечами, огибали стены и сталкивались щит в щит со стоящими меж стен ратниками. Передние напарывались на рогатины, но их выдавливали напирающие сзади и враг всё-таки прорвался внутрь укрепления.
Вот и всё. Не выполнить мне обещание, не сберечь Бориса, предка своего. Он стоял недалеко, сжимая рогатину и глядя на врага из-за щита.
Шаг вперёд и рогатина застряла в теле степняка. Саблю из ножен и сразу рубящий удар. Щитом бью об щит монгола, его сабля проскальзывает мимо, тут же срубаю её вместе с кистью. Удар прямо, обратным ходом укол в другую сторону, широкий взмах и резко клинок вниз, подрубая слишком далеко выставленную ногу. В тесноте широкие взмахи редки, в основном короткий удар. Сабля чертит рисунок смерти. Враг наседает, и каждый раз клинок находит плоть, но и в ответ получаю сильно. Спасает хорошая бронь, только и надежда на неё.
Где Борис?
Кажется вокруг только монголы, но по мелькающим клинкам видно, что это не так.
Перед лицом блеснула сталью сабля. Шаг назад, принимаю удар на щит, держи в ответ, монгол закрывается своим, отражая мой клинок. Одновременно бью краем щита в его щит, поганый от удара открывается и тут же чиркаю его лезвием по глазам. Разворот и удар по затылку склонившегося над упавшим боярином врага, ещё взмах, и ещё раз с силой по загривку. Ратник оттолкнул упавшее на него тело, вскочил, коротко кивнул и схватился с другим поганым. А мне достались сразу двое. Шаг назад, отбил удар щитом, ударил сам, и в сторону, щит вперёд и из-под него укол вбок врага, шаг влево, и под ноги валится убитый степняк, острием вправо, снова взмах, отступление еще на два шага, удар из-за головы.
В трех метрах рубится Горин. От его тяжелого меча разваливаются монгольские щиты.
Где Борис?
— Уч! — Монгол, щерясь, прыгает на меня. Приседаю, удар саблей понизу, степняк резко опускает свой щит вниз и взмахивает клинком. Шаг в сторону, щит от себя, а кончик сабли делает ещё одну улыбку поганому, чуть ниже подбородка. Оглядываюсь, но Велесова нигде нет, но вижу Илью — он отмахивается сразу от трёх степняков. Кидаюсь к нему, на ходу ударом торца щита сшибая поганого. Второго саблей по ноге, и вместе с Лисиным, одновременно накалываем третьего.
Сзади сильно бьют по шлему. Разворот и клинок срубает степняку руку вместе с частью груди.
Силы бурлят в мышцах. Тяжелый щит как пушинка. На миг оказываюсь один.
Всё пространство между бревенчатыми стенами превратилось в гигантскую мясорубку. Острая сталь кромсает плоть, заливая кровью землю. Снег перемешался в густой кисель бурого цвета.
Взмах, удар, по щиту скрежещет сталь, совсем соскребли рисунок на нем. Новый взмах, удар в ногу поганому. Тесно тут. Отмахнуться от направленной в лицо сабли, с разворота рубанул по спине врага, кольнуть в бок…
И тут вижу Велесова. Он, пятясь, отбивает удары высокого степняка. Падает, запнувшись об убитого и поганый победно орёт, поднимая клинок для последнего удара. Не успеть, далеко. С силой кидаю свой щит. Он сбивает монгола с ног и Борис тут же накалывает врага на саблю. Рядом возникает Илья Лисин, хватает мой щит. И встав, спина к спине с Велесовым, начинают отбиваться от монгол.
Выхватываю из бурой каши чей-то клинок. Передо мной тут же вырастают трое поганых. Щерятся. Думают, щита нет, так я легкая добыча? Счас! Качнул плечами и скрестил впереди клинки. Степняки расходятся, охватывая с боков. Раскручиваю сталь веером и прыгаю вправо. Щит монгола разлетается щепой, следом летит отрубленная кисть, а степняк отлетает с улыбкой от уха до уха. Шаг ко второму и вслед за разлетевшимся щитом, срубаю сразу обе кисти. Эти сабли легки, не то, что тренировочные, но рубят как тяжелые мечи.
— Хичирхэг! Мехел багатур! — Орёт третий, кидаясь в атаку и отлетает в стороны по частям. Но его крик услышан. Степняки как мухи липнут к сильным бойцам. Какие же сказки им рассказывают в детстве, если они свято верят, что сила убитого ими богатыря перейдёт к ним?
— Мехел бага… — Докричался, поганец.
Давайте, лезьте ко мне. Хоть по одному, хоть все скопом. Парням легче станет.
Взглядом выхватываю лицо убитого новика. Третей. Рядом Паша Савельев, сжимающий саблю. Остекленели его голубые глаза.
А-а-а.
Ярость выплёскивается наружу. Ещё быстрей раскручиваю клинки и кидаюсь к бревенчатой стене, где монголы проскакивают внутрь укрепления.
— Твари!
Монголы отхлынули, или просто кончились. Из-за щитов больше никто не появлялся.
Сердце как долото стучит в груди. Час непрерывной рубки показался вечностью.
Оглядываюсь.
Однако густо мы накрошили врагов. Кажется, что тут полёг целый тумен, но и наши полегли почти все. Между трупов, осторожно переступая, бродят забрызганные кровью ратники, вглядываясь, и не узнавая друг друга. Мало, как же мало нас осталось. Рядом останавливается один из них и ставит щит к ноге. Мой щит. Он весь в прорубах и крови. Георгий Победоносец на нём только угадывается. Ратник поворачивается, но я не узнаю его лица.
— Кто ты?
Он поднимает руку и проводит ею по лицу, вытирая кровь, но ещё больше размазывает её. Сплёвывает и хрипло говорит:
— Лисин Илья, Володимир Иванович. Хороший щит, крепкий. Спас он меня.
— Дарю.
Солнце уже коснулось края горизонта.
Ого! Монгол-то стало меньше. На миг показалось, что действительно здесь полегла половина орды. Но потом стало ясно — войска просто уходят. Поняли что мы больше не угроза? Или просто уходят в свой лагерь. Но перед отрогом холма ещё стояли степные тысячи. И напротив пологого склона ханская «коричневая» гвардия пока никуда не делась. Ханский бунчук так и стоял там, где я его в последний раз видел.
На холм медленно въехал давний глашатай и прокричал:
— Урусуты! Великий хан восхищен вашим мужеством. Он хочет увидеть «мехел багатура» и поговорить с ним.
