Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника

— Государь, — сказал он, — духи ответили.

Король был очень бледен, в его глазах светилось негодование.

— Тот, кто явился в этой картине — друг венгерского князя? Это он согласился принимать ванны из человеческой крови?

— Да, государь.

— Вы, Шароле! Вы! — король не находил слов, бросая на графа испепеляющие взгляды.

— Государь, — холодно ответил принц Бурбон, — или этот человек сумасшедший, и тогда надо ему простить, или он насмехается над вашим величеством, и тогда его надо наказать.

— Клянитесь вашей честью, принц, — сказал граф де Сен-Жермен, — что обвинение несправедливо, и тогда я признаю себя или сумасшедшим, или гнусным лжецом.

— Мне нечего ответить на эти слова, — сказал граф с выражением презрительной надменности.

— Почему же?

— Потому что я не хочу.

Сен-Жермен насмешливо улыбнулся.

— Я этому верю, — сказал он.

Шароле сжал побледневшие губы.

— Чему вы верите? — спросил он.

— Тому, что ваше высочество не хочет отвечать.

— Я не хочу участвовать в шарлатанстве.

— Я исполнил приказание короля, — возразил Сен-Жермен, — его величество приказал мне указать на того, кто следует советам монгольского доктора и принимает ванны из человеческой крови. Я сожалею, что дух показал на вас, но духи не ошибаются никогда.

— Государь! — обратился граф де Шароле к королю. — Этот человек забывает, с кем он говорит.

— Я с вами не согласен, — отозвался король. Голос его, серьезный и строгий, заставил побледнеть присутствующих. — Граф де Сен-Жермен не забывает, с кем говорит, он напоминает вам приказание, которое я ему отдал.

— Но к чему это обвинение?

— Справедливо оно или ложно — вот в чем вопрос. Вы должны отвечать на это.

— Я повторяю, — сказал Сен-Жермен угрожающим тоном, — пусть его высочество поклянется честью, что он не принимал ванны из человеческой крови, и я объявлю себя самым презренным из людей, и пусть меня казнят.

Наступило молчание. Обвинение было высказано графом де Сен-Жерменом так прямо, что все взгляды обратились на принца крови. И так как граф де Шароле был всеми ненавидим, то взгляды эти выражали скорее любопытство, чем сочувствие. Граф де Шароле сохранял презрительное молчание. Он ел вареные фрукты, лежавшие на его тарелке, по-видимому, нисколько не заботясь о создавшейся ситуации, очень однако натянутой, если судить по выражению лиц других гостей и по пристальному взгляду Людовика XV.

— Ну, что вы скажете? — спросил король сухо.

— Ничего, кроме того, государь, что если бы подобная шутка происходила в другом доме, а не в королевском, тот, кто затеял этот розыгрыш, был бы наказан, как он того заслуживает.

Раздалось пение петуха, но никто из присутствующих не обратил внимания на это пение, доносившееся, без сомнения, из курятника замка. Шароле осмотрелся вокруг. По виду присутствовавших он понял, что думали гости короля. Все опускали глаза, отворачивали лица, избегая его взгляда. Он медленно встал и с надменным достоинством, уверенный в безнаказанности, так как он — принц крови, сказал:

— Я прошу позволения у вашего величества удалиться. Терпеть подобные обвинения, даже в королевском доме, — дело невозможное для такого человека, как я.

— В Шуази нет этикета, — ответил король, — каждый может располагать своим временем и поступками. Оставайтесь, уходите, делайте, что вам вздумается.

Шароле низко поклонился и сделал шаг к выходу. В эту минуту раздался звонок. Ростен, маленький паж, который в этот день один служил в столовой в Шуази, подошел к секретному отверстию, пробитому в стене, раскрыл его и взял бумагу, сложенную в виде письма, которую подали ему оттуда. Он посмотрел на адрес и подал письмо маркизу д’Аржансону. Министр сорвал печать, быстро прочел, встал, подошел к королю и подал ему письмо. Король прочел в свою очередь и сделал резкое движение. Все это произошло так быстро, что граф де Шароле еще не успел дойти до двери.

— Мсье де Шароле! — позвал Людовик XV.

Принц обернулся. Король подал ему письмо.

— Прочтите, — сказал он.

Шароле пробежал глазами письмо.

— Оно адресовано вам! — продолжал король.

Шароле не ответил, поклонился и вышел, бросив на Сен-Жермена взгляд, полный бешенства и угрозы. Как только он ушел, взгляды всех обратились на графа де Сен-Жермена. Король встал и подал руку маркизе де Помпадур. Ужин закончился.

XI. СОВЕТ

Король увел маркиза д’Аржансона в свой кабинет; маркиза де Помпадур и герцог Ришелье последовали за ними по приглашению Людовика XV. Король держал в руке письмо, отданное ему маркизом д’Аржансоном.

— Сомнений больше нет, — проговорил он с гневом, — это правда! Подобные поступки совершает принц моего дома! Я не могу оставить подобных преступлений безнаказанными.

Он протянул руку к звонку.

— Государь, — сказала маркиза де Помпадур, становясь перед королем и не давая ему позвонить, — заклинаю вас, подумайте, прежде чем отдадите приказание.

— Государь, — поддержал ее д’Аржансон, — подумайте.

— Но это ужасно! — сцепив руки, продолжал король с негодованием. — Чудовище! Мало ему было стрелять в людей, как в дичь на охоте. Я прикажу генеральному прокурору арестовать его, пусть его судят в уголовном суде.

— Государь! — вскричала маркиза де Помпадур, по-прежнему не допуская короля к звонку. — Это Бурбон!

— Это не Бурбон, не француз, не человек! — возразил король. — Это хищный зверь, от которого следует избавить человечество.

Король в третий раз хотел позвонить, чтобы отдать приказание, но Ришелье, маркиза де Помпадур и д’Аржансон стали его уговаривать не действовать так поспешно.

— Государь, — сказал Ришелье, — надо принять меры предосторожности, прежде чем арестовывать члена королевской фамилии.

— Подобная мера, — прибавил д’Аржансон, — была бы, может быть, опасна в настоящую минуту, когда начинается война. Враги вашего величества будут обвинять вас, а если другие узнают, что виновен принц, то употребят все усилия, чтобы позор отразился на королевской фамилии.

— Это правда, — поддержала их маркиза де Помпадур.

— Но разве можно оставлять безнаказанными такие преступления? — возразил король. — Разве я не должен защищать бедных детей и несчастных девушек?

— Их защищать необходимо, государь.

— Что же делать?

— Предоставить это дело частному совету, государь, и действовать после его решения, — посоветовал маркиз д’Аржансон.

— Да, — подтвердила маркиза де Помпадур.