История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич
Император привел с собой не только прежнюю испытанную армию, но и несколько новых полков – печенегов, турок и, возможно, даже армян, поскольку Рубениды были популярны среди своих соотечественников не больше, чем крестоносцы. Лев не сдался, но отступил вместе со своими двумя сыновьями вглубь Таврских гор. Иоанн не стал тратить время на его преследование. Он пошел дальше, через Исс и Александретту, и 29 августа выстроил свое войско перед Антиохией.
Город переживал кризисный период. Молодой Боэмунд II, который в 1126 году прибыл из Апулии восемнадцатилетним юношей, был убит спустя меньше четырех лет, оставив после себя двухлетнюю дочь Констанцию. Его жена Алиса, дочь Балдуина II Иерусалимского, должна была, как полагалось, подождать, пока ее отец, как формальный сюзерен, назначит преемника; вместо этого она сама стала регентшей, и, когда Балдуин прибыл в Антиохию, чтобы уладить дела по своему усмотрению, ворота города захлопнули у него перед носом. Когда он все же силой прорвался внутрь, то выслал Алису в Лаодикею и взял регентство на себя; после его смерти оно перешло к его зятю и преемнику Фульку Анжуйскому, мужу его старшей дочери Мелисенды. Четыре года спустя Фульк позволил Алисе вернуться, и она немедленно отправила в Константинополь посла с предложением заключить брак между ее дочерью Констанцией, которой исполнилось семь лет, и младшим сыном императора Мануилом.
Такой союз был бы очень выгоден для Антиохии, но местные франки отказались рассматривать брак Констанции с греком, а у Фулька нашелся собственный кандидат – Раймунд де Пуатье, младший сын герцога Аквитании Гильома IX, прибывший в Антиохию в апреле 1136 года. Задачу получить согласие Алисы на брак ловко решил патриарх Родольфо: он сказал ей, что красивый молодой князь приехал просить ее руки. Алиса, которой еще не исполнилось и тридцати, пришла в восторг и удалилась в свой дворец, чтобы подготовиться к его приходу. Констанцию тем временем увезли в собор, где патриарх тут же обвенчал ее с Раймундом. Поставленная перед свершившимся фактом, безутешная мать вернулась в Лаодикею, где вскоре умерла.
Когда осадные машины византийцев начали обстрел Антиохии, многие ее жители наверняка пожалели о том, что брак с Мануилом не состоялся; вероятно, точно так же думал и Раймунд. Его новое княжество не обладало той утонченностью, к которой он привык в Европе; ему было скучно и одиноко, а его жена была ребенком и ничего не могла предложить мужу старше себя почти на тридцать лет. Через несколько дней он отправил Иоанну сообщение: если он признает императора своим сюзереном, позволит ли ему Иоанн остаться его вице-королем? Иоанн настаивал на безусловной капитуляции, и Раймунд ответил, что должен сначала посоветоваться с королем Иерусалима. Ответ Фулька был осторожным. Атабек Мосула Имад ад-Дин Занги с каждым днем становился сильнее и представлял собой серьезную угрозу для государств крестоносцев – так зачем настраивать против себя единственную христианскую державу, способную его усмирить? Кроме того, если капитуляция Антиохии помешает дальнейшему продвижению Занги на юг, то разве не стоит принести эту жертву? В любом случае реакция Фулька оказалась более благоприятной, чем смели надеяться Раймунд или Иоанн. Он заявил, что исторически Антиохия была частью Византии, следовательно, притязания императора справедливы. Антиохия капитулировала, Иоанн проявил свое обычное великодушие, а Раймунд поклялся ему в верности и открыл свободный доступ в город и в крепость. После этого он гарантировал, что в случае успеха грядущей кампании императора, если тот вернет ему Алеппо, Шайзар, Эмесу и Хаму в вечное феодальное владение, Раймунд в обмен на это уступит ему Антиохию.
В первой половине сентября победоносная армия свернула лагерь, так как Иоанн решил окончательно разобраться с армянской проблемой. Несколько недель спустя все князья из рода Рубенидов благополучно оказались в константинопольской тюрьме. Отныне император мог переходить к следующей стадии своего плана и объединить силы с вассалами-крестоносцами против сирийских арабов. В марте 1138 года Иоанн вернулся в Антиохию, где к нему и Раймунду присоединился полк тамплиеров и войско под командованием Жослена II де Куртене, графа Эдессы. Двадцатичетырехлетний Жослен не внушал ни симпатии, ни доверия: лживый и распутный, он был полной противоположностью расхожего образа рыцаря-крестоносца. Вот с такими крайне ненадежными союзниками Иоанн отправился в новый поход. Обойдя Алеппо, он двинулся дальше, к Шайзару – крепости, которая контролировала долину в среднем течении реки Оронт и была бесценна для блокирования продвижения Занги. Армия окружила крепость, и началась осада.
Увы, ни Раймунд, ни Жослен не испытывали желания участвовать в битве. Раймунд знал, что если император совершит слишком много завоеваний, то по условиям недавнего соглашения он обменяет их на Антиохию, и его страшила необходимость выдвигаться на передовую. Жослен, ненавидевший Раймунда, при любой возможности старался вызвать в нем подозрения и недоверие, а Занги тем временем приближался. Предоставленный сам себе, Иоанн Комнин почти наверняка нанес бы ему поражение; однако он не мог оставить свои осадные машины без охраны и не мог доверять франкам. И тут весьма своевременно привезли послание от эмира Шайзара: он предлагал признать императора сюзереном, обязался ежегодно выплачивать дань и обещал дары, в числе которых был крест, отнятый у Романа Диогена при Манцикерте. Иоанн снял осаду и двинулся обратно в Антиохию.
По прибытии он торжественно въехал в город вместе со своими сыновьями. У ворот его встретил патриарх, после чего Иоанн верхом проехал по украшенным улицам, а князь Антиохии и граф Эдессы с угрюмым видом сопровождали его пешком. После службы в соборе он проследовал во дворец, откуда послал за Раймундом, Жосленом и главными латинскими баронами. Война не окончена, сказал Иоанн, однако будущие кампании следует планировать из Антиохии, следовательно, он должен попросить Раймунда сдать крепость.
Мы не знаем, что ответил на это князь, однако Жослен попросил для Раймунда и его советников времени на раздумья. Затем, выскользнув из дворца незамеченным, он велел своим людям распространить среди латинян слух, будто император приказал немедленно изгнать их всех из города, и убеждать их напасть на своих сограждан-греков. В течение часа начались волнения, после чего Жослен галопом поскакал во дворец и заявил, что он едва избежал смерти от рук разъяренной толпы. К этому времени шум на улицах был ясно слышен во дворце. Иоанн желал во что бы то ни стало предотвратить
