10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
– Не могу, сэр. Чертовы лягушатники лезут.
– Подожди. – Шарп поднялся из-за перегородки, навел винтовку на дом, и окно тут же скрылось за дымками выстрелов. – Пошли! – крикнул он, и Харпер, Виченте, Сара и Жоана выскочили из-за угла и рванули к стойлу с толстой коркой засохшего на стенах коровьего дерьма. – Вы кто? – проревел Шарп, но его голос утонул в несмолкаемом шуме мушкетной пальбы, эхо которой заполняло весь дворик, так что если ответ и был, капитан его не услышал.
Зато в другой стороне двора показались два француза. Харпер подстрелил одного, а второй метнулся в сторону за мгновение до того, как пуля Виченте оцарапала камень в стене. Раненый пополз прочь, а Шарп навел винтовку на просвет между двумя постройками, ожидая появления противника.
– Попробую добраться до дома, – сказал он и снова выглянул из-за перегородки – в окне мелькнуло что-то похожее на красный мундир.
Французов в дальней части двора не было, и Шарп подумал, что неплохо бы отсидеться, полагаясь на то, что вольтижеры их не заметят, но он знал – чудес не бывает.
– Приглядывай за лягушатниками, а я рвану к дому. По-моему, там красномундирники – только бы добежать.
Он вздохнул, собираясь с силами, готовясь к броску через открытое пространство, и тут где-то протрубила труба. Сигнал повторился, перестрелка стихла, зато голоса на французском прозвучали совсем близко. Полной тишины тем не менее не наступило: на бастионах ухали орудия и в долине за фермой рвались снаряды.
Шарп ждал. Ничего. Он перебежал за соседнюю перегородку, и в него никто не выстрелил. Он осторожно выпрямился и посмотрел в сторону дома, но тот, кто стоял у окна, отступил, должно быть, вглубь комнаты.
– Сэр! – негромко окликнул Харпер.
Шарп повернулся и увидел возле навеса француза. Лягушатник отнюдь не целился в него из мушкета, а смотрел спокойно и даже, встретившись взглядом, помахал рукой. Только теперь Шарп понял, что звук трубы был сигналом, означавшим перемирие. Подошедший к солдату французский офицер жестом предложил Шарпу и его спутникам вернуться в коровник. Капитан показал два пальца и перебежал к следующему строению, оказавшемуся маслобойней. Распахнув дверь, он увидел двух французов, которые схватились было за мушкеты, но остановились, увидев направленную на них винтовку.
– Даже не думайте, – предупредил Шарп и, пройдя мимо, приоткрыл ближайшую к дому дверь.
Виченте, Харпер и обе женщины вошли вслед за ним в маслобойню, и Сара обратилась к двум замершим от страха французам.
– Им сказали не стрелять, пока не протрубит труба, – сообщила она Шарпу.
– Вот пусть и не стреляют.
Вольтижеров между маслобойней и домом не было, а за углом, всего в десятке шагов, стояли и сидели сразу несколько. Один заметил в щель Шарпа, но, наверное, принял его за своего, потому что просто зевнул. Солдаты ждали, а один растянулся на земле, прикрыв лицо кивером. Офицера Шарп не заметил.
Он отступил от двери. Так кто все-таки в доме? Если англичане, то все в порядке и ему нечего опасаться, но если португальцы – Феррейра без труда убедит соотечественников убить его. Если же остаться здесь, то после окончания перемирия их либо захватят в плен, либо убьют французы.
– Сейчас пойдем в дом, – сказал Шарп. – За углом лягушатники. Не обращайте на них внимания. Оружие не поднимайте, по сторонам не смотрите, делайте вид, что вы здесь свои. – Он еще раз посмотрел на дом, потом на мирно болтающих вольтижеров и решил рискнуть. Всего-то пересечь двор. Пройти какую-то дюжину шагов. – Выходим.
Скорее всего, французы просто не сообразили, что делать. Старшие офицеры, те, кто мог в одно мгновение оценить ситуацию и принять решение, собрались по другую сторону фермы, а те, кто увидел, как из маслобойни вышли трое мужчин и две женщины, растерялись и не отреагировали сразу, а когда опомнились, странная компания уже была в доме. Один солдат открыл было рот, вероятно собираясь протестовать против нарушения условий перемирия, но Шарп остановил его улыбкой:
– Приятный денек, а? Мы тут выходили одежду просушить. – Пропустив в дверь своих спутников, он вошел последним и сразу же увидел красномундирников. – Кто, черт возьми, стрелял в нас?
Появление капитана произвело столь ошеломляющий эффект, что никто не произнес и звука, а рядовой Перкинс молча указал на майора Феррейру. Не останавливаясь, а лишь слегка скорректировав направление движения, Шарп пересек комнату и ударил майора прикладом по голове. Феррейра рухнул как подкошенный. Феррагус попытался было вступиться за брата, но Харпер направил на него винтовку.
– Ну же, – почти нежно произнес ирландец, – сделай еще шаг. Пожалуйста.
Солдаты во все глаза таращились на Шарпа. Стоявший у передней двери лейтенант Буллен повернулся и застыл с отрытым ртом, словно узрел привидение.
– Ну и паршивцы! – сказал Шарп. – Стрелять по мне! Чертово отродье! Чему вас только учили! Ни одна пуля даже близко не прошла! Мистер Буллен, не так ли?
– Так точно, сэр.
– И куда это вы собрались, мистер Буллен? – Не дожидаясь ответа, Шарп обернулся. – Сержант Хакфилд, заберите оружие у этих гражданских. А если тот жирный ублюдок заартачится, пристрелите его.
– Пристрелить? Но, сэр…
– Вы что, сержант, оглохли? Да, пристрелите. Даже если он просто дернется или пальцем шевельнет – стреляйте. – Он снова посмотрел на Буллена. – Ну так что, лейтенант?
Буллен замялся:
– Мы… мы собрались сдаваться, сэр. Майор Феррейра сказал, что нам нужно сдаться. – Он взглянул на раскинувшегося на полу Феррейру. – Знаю, сэр, не он здесь командует, но он сказал… – Лейтенант хотел добавить, что того же мнения придерживается и капитан Слингсби, но воздержался, решив, что его слова могли бы быть восприняты как проявление безответственности. – Виноват, сэр, это было мое решение. Француз сказал, что у них есть пушка.
