Джеймс Купер - Том 5. Следопыт или На берегах Онтарио
— Вероятно, вы правы, капрал Мак-Нэб, — заметила она. — Я много слышала о героях вашей страны, которых нужно причислить к самым выдающимся людям просвещенного мира, если то, что мне говорили о них, правда.
— Вы читали историю Шотландии, мисс Дунхем? — спросил капрал, впервые взглянув на свою хорошенькую собеседницу, и подобие улыбки появилось на его грубом и неприятном лице.
— Немного читала, но больше слышала. Дама, воспитавшая меня, была родом из Шотландии и мне много о ней рассказывала.
— А вот сержант, небось, и словом не обмолвился о славе страны, в которой набирался его полк?
— У отца другие заботы, и то немногое, что мне известно о Шотландии, я слышала от этой дамы.
— А она говорила вам об Уоллесе? [45]
— О нем я и сама читала порядочно.
— А о Брюсе и о битве при Баннокберне? [46]
— И об этом и о Каллоден-Мюре [47].
Последняя битва была событием сравнительно недавним и произошла уже на памяти нашей героини; однако ее представления об этой битве были настолько смутными, что она вряд ли сообразила, какой эффект произведет подобное упоминание на собеседника. Она знала, что сражение закончилось победой, часто слышала, как гости ее покровительницы говорили о Каллоден-Мюре с торжеством, и ей представлялось, что их чувства разделяет каждый британский солдат. На беду, Мак-Нэб сражался в тот злополучный день на стороне претендента [48], и уродовавший его лицо глубокий шрам был нанесен саблей германского солдата, состоявшего на службе у дома Ганноверов. При упоминании о Каллоден-Мюре капралу показалось, что рана вновь кровоточит, и в самом деле кровь бросилась ему в лицо, словно готовясь брызнуть из шрама.
— Ну вас. — чуть ли не заорал он. — с вашим Каллоден и Шериф-Мюрами [49], ничего вы в этом не смыслите, и было бы куда разумнее да и скромнее вспомнить о собственной стране и ее постоянных неудачах. Может быть, у короля Георга и есть верные подданные в колониях, но толку он от них долго не дождется.
Не понимая, с чего это капрал вдруг так разошелся,. Мэйбл все же решила не отступать.
— Я всегда слышала, что шотландцы обладают двумя превосходными воинскими качествами — храбростью и осмотрительностью, и я убеждена, что капрал Мак-Нэб не посрамит чести своей нации.
— Спросите об этом родного отца, мисс Дунхем: с капралом Мак-Нэбом он давно знаком и охотно укажет вам на все его недостатки. Он мой начальник, мы вместе сражались, ему вроде как по чину положено давать отзывы о своих подчиненных.
— Батюшка о вас хорошего мнения, Мак-Нэб, иначе он не вверил бы вам остров и всех, кто на нем находится, в том числе и родную дочь. Я знаю, что он вполне полагается на вашу осторожность. Особенно важным он считает охрану блокгауза.
— Если он желает защищать честь Пятьдесят пятого полка, отсиживаясь за бревнами, сам бы оставался командовать. Откровенно говоря, не в крови и не в привычках шотландцев бежать с поля боя, не дождавшись атаки. Наше исконное оружие — палаши, и мы любим схватиться с врагом врукопашную. А эта американская манера сражаться, которая теперь в такой чести, поколеблет славу оружия его величества, если не поколеблет воинский дух.
— Настоящий солдат не станет пренебрегать никакими мерами предосторожности. Сам майор Дункан, храбрейший из храбрых, бережет своих людей.
— У Лунди есть свои слабости: в здешних лесных стычках он стал отвыкать от палаша и от голой вересковой степи. Но, мисс Мэйбл, помяните мое слово, слово старого солдата, которому давно перевалило за пятый десяток: нет вернее способа ободрить врага, как показать, что ты его боишься. Не так уж страшна здешняя война с индейцами, как ее размалевывают в своем воображении ваши земляки, вот им и мерещатся индейцы чуть ли не за каждым кустом. Мы, шотландцы, родились в степном краю и не нуждаемся, да и не ищем прикрытия, так что вы увидите, мисс Дунхем…
Капрал подпрыгнул, упал ничком и перевернулся на спину. Все это произошло так молниеносно, что Мэйбл вряд ли даже слышала резкий хлопок выстрела. Героиня наша не вскрикнула, не задрожала, все было слишком внезапно, слишком страшно, слишком неожиданно для подобного проявления слабости. Напротив, повинуясь естественному побуждению помочь человеку, она бросилась к капралу. Мак-Нэб был еще жив и, очевидно, понял, что произошло. На лице его застыли ужас и смятение, которые появляются у людей, застигнутых смертью врасплох, и — как впоследствии представлялось Мэйбл — запоздалое раскаяние своевольного и упрямого грешника.
— Скорей в блокгауз! — прохрипел Мак-Нэб, когда Мэйбл над ним наклонилась, силясь расслышать его последние слова.
Тут только наша героиня в полной мере осознала опасность своего положения и необходимость действовать. Она бросила взгляд на распростертое у ее ног тело, убедилась, что Мак-Нэб уже не дышит, и стремглав пустилась бежать. До блокгауза было недалеко, но, когда Мэйбл до него добралась, Дженни, жена солдата, в паническом страхе помышлявшая лишь о собственном спасении, захлопнула перед самым ее носом дверь. Пока Мэйбл умоляла впустить ее, грянуло еще пять или шесть выстрелов, нагнавших на стряпуху такой страх, что она никак не могла отодвинуть засовы, которые перед тем без труда задвинула. Однако минуту спустя Мэйбл почувствовала, как дверь под ее нажимом поддается, и, лишь только образовалась небольшая щель, протиснулась в нее. Сердце девушки уже не колотилось так бешено, и она достаточно овладела собой, чтобы действовать разумно. Отстранив Дженни, которая судорожно вцепилась в засовы и опять пыталась запереться, Мэйбл распахнула дверь и не закрывала ее, пока не удостоверилась, что никого из других участников экспедиции поблизости нет и никто не пытается укрыться в блокгаузе. Теперь распоряжения и действия ее стали более спокойными и обдуманными. Дверь заперли только на один засов. Дженни было ведено стоять наготове у входа, чтобы по первому требованию своих мгновенно его отодвинуть, а Мэйбл по приставной лестнице поднялась в верхнее помещение, откуда через бойницы, насколько это позволяли кусты и деревья, можно было оглядеть остров. Ободряя оставшуюся внизу товарку, она внимательно осмотрелась.
К великому своему изумлению, Мэйбл поначалу не заметила на острове ни единой живой души: ни друзей, ни врагов. Не видать было ни французов, ни индейцев — лишь плывущее по ветру легкое облачко указывало, в каком направлении следует их искать. Стреляли со стороны острова, откуда явилась Роса, но находился ли враг еще там или он успел перебраться на этот берег, Мэйбл не знала. Выглянув в бойницу, из которой открывался вид на поляну, где упал Мак-Нэб, Мэйбл оцепенела от ужаса: все три солдата лежали мертвые возле своего капрала. Они сбежались сюда на выстрел и почти в одно время были убиты наповал тем невидимым врагом, о котором столь пренебрежительно отзывался Мак-Нэб.
