28 мгновений весны 1945-го - Вячеслав Алексеевич Никонов
Этого оказалось достаточно, чтобы гарнизон сложил оружие.
«Необычайная тишина воцарилась в разрушенном Берлине, – замечал Телегин. – Население выходило из развалин и подвалов. По улицам нескончаемым потоком двигались колонны сдавшихся в плен солдат и офицеров. Большая их часть шла, понуро опустив головы, но было немало и таких, кто открыто выражал радость: наконец-то и для них закончилась война. На улицах и площадях росли груды оружия, скопища боевой техники разгромленного врага. К 24 часам на сборных пунктах уже находилось свыше 70 тысяч пленных».
Жуков называл еще большую цифру: «К 15 часам 2 мая с врагом было полностью покончено. Остатки берлинского гарнизона сдались в плен общим количеством более 134 тысяч человек. Многие из тех, кто дрался с оружием в руках, видимо, в последние дни разбежались и попрятались».
Это и был момент завершения победоносной Берлинской операции. Одной из самых славных страниц в истории подвигов нашего солдата, написанной кровью десятков тысяч погибших. «Как участник Берлинской операции должен сказать, что это была одна из труднейших операций Второй мировой войны… Советские войска в этой завершающей операции понесли большие потери – около трехсот тысяч убитых и раненых», – напишет Жуков.
Британский историк Энтони Бивор уточняет: «Берлинская операция, проходившая с 16 апреля по 2 мая, обошлась фронтам Жукова, Конева и Рокоссовского потерями в 352 423 человека, из которых около трети было убито».
О том, что чувствовали в тот момент наши воины-победители, рассказывает генерал Телегин: «Видно было, что каждый с трудом сдерживает свои чувства, что они вот-вот прорвутся наружу. И прорвались! Помогли этому радисты. Они первыми приняли и записали приказ Верховного Главнокомандующего с поздравлением войскам (1-го Белорусского. – В.Н.) фронта, завершившим разгром берлинской группировки врага и при содействии войск 1-го Украинского фронта полностью овладевшим Берлином.
Какое же воцарилось ликование, когда об этом узнали все воины, только что закончившие смертный бой! Мирное небо Берлина озарилось разноцветными ракетами, звучали песни и залпы салютов из винтовок и автоматов. На улицах поверженного Берлина возникли митинги. На одном из них, у Бранденбургских ворот, читал только что написанные стихи поэт Е. Долматовский».
Во второй половине дня Егоров и Кантария перенесли Знамя Победы туда, где оно и должно было находиться – на купол рейхстага. Командир 756-го полка Федор Матвеевич Зинченко в воспоминаниях писал: «Вызвал Егорова и Кантарию, и мы отправились наверх… Когда я взобрался на крышу, передо мной открылась довольно широкая панорама Берлина. Обошли медленно купол и на восточной стороне (то есть тыльной относительно парадного входа) обнаружили исковерканную разрывом снаряда лестницу, ведущую на самый его верх.
– Ну что же, товарищи дорогие, – обратился я к своим спутникам. – Тридцатого апреля вы не полностью выполнили мой приказ. Знамя-то установили не на куполе. Довыполнить!..
– Есть, товарищ полковник, довыполнить приказ, – бодро ответили Егоров и Кантария.
И через несколько минут Знамя уже развевалось над куполом».
В документальном фильме «Знамя Победы» Зинченко добавил деталь: «Я подозвал Егорова и Кантария к окну.
– Видите купол? Вот там должно быть знамя».
Комбат Неустроев дополнил: «Чтобы было надежно, решили послать Береста. Он дойдет обязательно – мощный, сильный, волевой. Если что случится с Егоровым и Кантария, он доберется».
А Мелитон Кантария в фильме говорит: «Нам сказали: знамя прикрепите к колонне. Через некоторое время была поставлена другая задача – Бересту, мне и Егорову пробираться на купол рейхстага. Задача Береста – охранять Егорова и Кантария. Мы пробрались на крышу. Показали знамя, чтобы все видели».
Подъем по разрушенной лестнице и металлическим переплетам на такой высоте был делом долгим и рискованным, даже когда было светло и пули не свистели. Был момент, когда Егоров чуть не сорвался: спасла за что-то зацепившаяся телогрейка.
Историческая фотография водружения знамени над рейхстагом была сделана 2 мая военным корреспондентом «Правды» В. Теминым. Летчики доставили фото в Москву, и уже 3 мая оно было опубликовано в газете «Правда»…
Поиски руководителей нацистской Германии, выяснение их судьбы не в последнюю очередь занимали внимание советского командования.
Задача найти Гитлера и его приспешников была поставлена еще тогда, когда войска только входили в Берлин. «Мы знали, что многие главари фашистского государства и национал-социалистической партии, в том числе сам Гитлер, оставались в осажденном городе, – писал заместитель начальника Генштаба Штеменко. – Искали все, но, кроме того, для поиска выделялись особые группы разведчиков буквально во всех наступающих в Берлине корпусах советских войск. Руководили группами опытные люди. Каждая группа имела список фашистских преступников и примерно знала, где они могли скрываться. Основное внимание было устремлено, естественно, на район правительственного квартала, а в нем – на мрачное здание имперской канцелярии…
30 апреля вместе с другими штурмовыми подразделениями к штаб-квартире Гитлера вышла и поисковая группа под командованием офицера И. И. Клименко от 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии… Даже обычно невозмутимого и сдержанного А. И. Антонова начинало разбирать нетерпение».
Непосредственно задача была поставлена перед военными контрразведчиками, которые действовали в составе оперативных групп «Смерш» 1-го Белорусского фронта. Еще 30 апреля в Берлине в уличном бою был взят в плен ефрейтор Пауль Марзерс из сводного батальона СС, который подтвердил, что Гитлер, Геббельс и другие всё еще находились в имперской канцелярии. После этого начальник отдела контрразведки «Смерш» 79-го стрелкового корпуса подполковник Клименко дал приказ подчиненным ему оперативным группам, с опознавателями из числа задержанных или пленных немцев, приступить к поиску фашистской верхушки».
Даже когда генерал Кребс утром 1 мая рассказал Чуйкову, а тот – Жукову, а тот – Сталину, что Гитлер покончил жизнь самоубийством, никто из советских руководителей в версию самоубийства не поверил. Особенно, думаю, Сталин, который был старым и опытным подпольщиком и конспиратором. Чуйков подтверждал: «Но я, получив устные и письменные сообщения о смерти Гитлера, не верил в его смерть…»
Маршалу Жукову в два часа дня 2 мая сообщили, что сдавшийся в плен заместитель министра пропаганды доктор Фриче предложил выступить по радио с обращением к немецким войскам берлинского гарнизона о прекращении всякого сопротивления. Ему дали выступить. «После выступления по радио Фриче был доставлен ко мне… Он сообщил, что 29 апреля Гитлер собрал совещание, на котором присутствовали Борман, Геббельс, Аксман, Кребс и другие… Гитлер большей частью находился в состоянии отупения, которое прерывалось истерическими припадками. Временами он начинал бессвязно рассуждать о близкой победе.
На мой вопрос о последних планах Гитлера Фриче ответил, что точно не знает, но слышал, что в начале наступления русских на Одере кое-кто из руководства отправился в Берхтесгаден и Южный Тироль. С ними посылались какие-то грузы. Туда же должно было
