Сторожевой корабль - Джеймс Л. Нельсон
Тщательно отданные Марлоу перед этим приказы, повторявшиеся им много раз, были полностью забыты. Не было даже намека ни на бортовые залпы пушек, ни на стрельбу из стрелкового оружия. Люди, выстроившиеся вдоль поручней фальшборта, орущие «песню смерти» и сверкающие саблями в странном мерцающем свете горящего корабля, не хотели не о чем думать. Они хотели только убивать.
Пираты тоже выстроились вдоль поручней, крича в ответ, и танцуя вместе со своими тенями, и их было гораздо больше, чем матросов «Плимутского приза». Если бы у королевских солдат осталось хоть какое-то представление о реальности, они бы осознали, насколько опасно их положение, но они были охвачены безумием, были в ярости и считали себя непобедимыми.
Двадцать ярдов, и у «Плимутского приза» была идеальная позиция, чтобы использовать свои пушки с большим эффектом, а пираты сгрудились у перил, готовясь к схватке, забыв о наказании, которое получили от этих же людей за несколько недель до этого. Но команду «Плимутского приза», тоже одолело безумие, и, побросав свои большие пушки, они все столпились у борта.
— Швартуйся рядом! — крикнул Марло рулевому. — Как можно ближе, бортом к борту!
Рулевой кивнул и перевел румпель на фут. Марлоу бросился вниз, к шкафуту. Нашел запальный факел первого попавшегося орудия, но огонь там уже погас, помчался к следующей пушке. Огонь на том факеле все еще тлел. Марлоу подул на него, затем подул еще раз. Он вспыхнул, засияв тусклым оранжевым светом. Он покрутил запальный факел в руке и побежал обратно к первому орудию.
Через орудийный порт он увидел такелажные канаты бизань-мачты «Братьев Уилкенсонов», битком забитые воющими людьми, а также поручни квартердека. Он не видел там Леруа, но отчаянно надеялся, что этот человек был там, прямо на уровне дула пушки, когда он поднес факел к запальному отверстию.
Он отпрыгнул назад, когда запал ожил, был на полпути к следующей пушке, когда первая выстрелила, отскочив от порта. Он услышал треск дерева и вопли ярости и агонии, и в это время он выстрелил из другого орудия, а затем побежал к следующему.
Каждый залп, казалось, на мгновение останавливал «песню смерти», но затем она возвращалась снова, все громче, безумней и яростнее. Марлоу бежал по ряду пушек, стреляя из каждого орудия, ни на секунду не останавливаясь, чтобы посмотреть, какие разрушения он творит. Он поднес факел к предпоследней пушке и снова помолился, чтобы одним из убитых оказался Леруа.
Марлоу подбегал к самому последнему носовому орудию, когда оба корабля столкнулись. «Плимутский приз» вздрогнул и остановился, но он за что-то успел схватиться, чтобы не упасть. Светящийся факел не попадал в отверстие для пороха, когда Марлоу изо всех сил пытался удержаться на ногах. Из-за борта донесся мучительный звук двух кораблей, врезавшихся друг в друга.
Томас восстановил равновесие и сунул светящийся факел в шлейф пороха. Орудие почти вплотную уткнулось в борт «Братьев Уилкенсон», когда заряд был выпущен в хрупкий фальшборт торговца и снес его начисто.
Он посмотрел на своих людей, стоящих на поручнях. Среди них был и Миддлтон, он махал саблей над головой, его лицо скривилось в самую безумную маску ярости и жажды крови, когда он собирал свою команду, чтобы перепрыгнуть на вражеский корабль. Огонь старого «Возмездия» освещал его, как актера на сцене или какого-то дикаря, стоявшего перед огнем языческой церемонии.
А затем раздалась короткий залп из пистолетов, и одна из пуль попала Миддлтону в затылок, разорвав ему лоб. Появившаяся смесь из крови и обломков костей черепа сакраментально осветилась светом костра. Лейтенант начал заваливаться вперед, но прежде чем он успел упасть на палубу, его оттолкнули обезумевшие матросы "Плимутского приза", которые перемахнули через поручни и запрыгнули на палубу пиратов.
Тело Миддлтона завалилось и скрылось из виду. Марлоу вскочил на лафет первой пушки, затем встал на поручень, для равновесия держась левой рукой за стойку. Он смотрел вниз, на палубу пиратского корабля, где его обезумевшие люди, как дикари, рвались вперед, оттесняя превосходящих их по численности пиратов.
Пистолетная пуля попала в стойку и Марлоу почувствовал, как та задрожала под его рукой. Он выхватил саблю и ринулся в бой.
Глава 36
Шкафут «Братьев Уилкенсонов» находился в глубокой тени, фальшборты заслоняли палубу от света горящего корабля. Люди входили и выходили из ночи. Сабли, поднятые над головой, сверкали, отражая огонь. Вспышки пистолетов, мушкетов и кремневых ружей освещали эти темные места на несколько секунд, а затем тени снова смыкались.
Марлоу почувствовал жжение от абордажного тесака пирата, порезавшего ему руку, когда он пытался прийти в себя после прыжка на палубу. Он инстинктивно повернулся, взмахнул своей большой саблей и, падая, потянувшись за пистолетом, почувствовал, как лезвие с чем-то соприкоснулось, но не услышал крика и даже не догадывался, ударил ли он нападавшего.
Он рухнул на палубу спиной, со своей саблей в руке. Пират стоял над ним, ухмыляясь, с поднятым тесаком, готовый нанести решающий удар. Марлоу поднял пистолет и взвел затвор большим пальцем. Пират в ярости взревел, пытаясь рубануть тесаком до того, как Марлоу выстрелит из пистолета.
Он не успел. Марлоу нажал на спусковой крючок и отбросил пистолет в сторону, больше не думая о пирате, которого он только что сразил. Он вскочил на ноги, прислонившись спиной к фальшборту. Присев на корточки, сжимая саблю обеими руками, он сориентировался.
Морские стражники и пираты столкнулись друг с другом, как прибой с песчаной косой, и теперь они сражались на палубе. Большинство раненых или погибших были уложены из больших пушек «Плимутской премии» или из пистолетов той первой волны атаки, но как только эти оружия были отстреляны, времени на перезарядку не было, и теперь сражалась сталь против стали.
Марлоу посмотрел на корму. Там было еще больше мертвецов, и больше раненых, уползающих или лежащих свернувшимися в тенях. Его стрельба из огромных орудий имела определенный эффект, немного уровняв количество участников, и теперь команда «Плимутского приза» яростно ринулась в бой, не уступая в натиске пиратам.
«Если я и превратил их всех в разбойников, по крайней мере, я привил им нечто большее, чем просто жадность», - подумал Томас, шагнув на открытое место в
