Сторожевой корабль - Джеймс Л. Нельсон
А потом раздался выстрел еще одной большой пушки, и Марлоу чуть не свалился с такелажа. На этот раз он увидел, как дуло вспыхнуло огнем, извергнув пламя в ночь. Оно осветило борт пиратского корабля, того что поменьше, и воду в сотне футов от него. «Нортумберленда» нигде не было видно.
Марлоу тяжело сглотнул, заставив себя успокоиться. Прошли годы с тех пор, как он испытывал такой страх. На самом деле, последний раз это было, когда он, наконец, набрался решимости, сказать Леруа, что он уходит от него, и тогда он был как никогда близок к своей смерти.
Он снова спустился вниз и встал на поручни квартердека, держась одной рукой за ванты, чтобы не упасть. Матросы «Плимутского приза» стояли у своих орудий, вытягивая шеи из орудийных портов и извиваясь странным образом, пытались выглянуть через стволы. У них была искренняя вера в него, и это должно было поддержать их сейчас, потому что он не мог придумать впечатляющих слов, чтобы разозлить и вдохновить их перед предстоящей битвой. Он хотел бы это сделать, но не находил нужных слов
Как раз в тот момент, когда он размышлял, каким образом, черт возьми, он собирается преодолевать отмели вокруг острова, в быстрой последовательности прогремели еще два выстрела, один, второй, и на этот раз они выстрелили на юг, прямо в «Братьев Уилкенсонов» .
— О Боже мой! — невольно вскрикнул Марлоу. Стрельба из орудий осветила большой пиратский корабль двумя быстрыми вспышками, словно захлопнув и открыв фонарь.
Кормовая часть старого «Возмездия», казалось, светилась изнутри, и этот свет отражался в воде вокруг ее кормовой части. Марлоу прищурился и покачал головой. Затем пламя вспыхнуло вокруг квартердека и побежало вверх по бизань-такелажу. Корабль был в огне. И огонь, без сомнения, привел в действие пушки.
Марлоу смотрел, как пламя бежит по квартердеку а затем ползет вверх по бизань-рее, как сгорают сухие паруса бизань-мачты.
Горящий корабль представлял для них угрозу. Если бы загорелся "Плимутский приз" с трюмом, набитым порохом, последующий взрыв потряс бы колонию и убил бы всех людей на воде, как пиратов, так и его матросов.
Огонь отбрасывал все расширяющийся круг света. Он прополз над водой и упал на "Нортумберленд", который пытался незамеченным обогнуть пиратские корабли и подойти к ним, с другой стороны.
«Вот и конец моей идее», - подумал Марлоу. Это был единственный трюк, который был у него в запасе.
— Будь я проклят! — сказал он вслух, хотя всегда считал, что Бог и так исполнит эту просьбу. «Братья Уилкенсоны» стояли в двухстах ярдах отсюда. Он услышал шум бедлама пиратов, готовящихся к бою, грохот выстреливающих крупнокалиберных орудий, лязг готовящегося стрелкового оружия.
— Проклятие! — Он огляделся, покрутил рукоятью сабли, открыл рот, чтобы отдать приказ, и снова закрыл его. Его ловушка была обнаружена до того, как она захлопнулась. Каждый из его трепещущих нервов требовал развернуть корабль, отступить вверх по реке и отложить бой до следующего раза.
Эта мысль принесла ему огромное облегчение. Это был единственный разумный выход. Он ухватился за это оправдание, как утопающий хватается за своего спасителя, утягивая их обоих на дно.
Но это была бессмыслица. Если в нем была эта неуловимая вещь под названием честь, эта вещь, которая каким-то образом стала такой важной в его жизни, настоящая честь, то он не мог лгать самому себе. Если бы он отступил, то только потому, что испугался.
Более того, объяснения Николсону и другим. почему он прервал атаку, а затем снова ее начал, означало пережить самые ужасные часы в своей жизни, а отложить смертельную встречу с Леруа, было бы еще ужасней, так что проще было сделать это сейчас.
— К оружию! — крикнул он. — Мистер Рейкстроу, мы немного отстаем, приготовьтесь к бою. Канониры, вы знаете что делать! Два бортовых залпа по палубе, а затем по бортам! Слушайте мои приказы или мистера Рейкстроу, если я паду!
«Если я паду». Он совсем не чувствовал боли, когда произносил эти слова. Леруа мог сделать только одно - убить его. Он глубоко вздохнул, повернулся к рулевосу и сказал: — Поверни на два румба.
Носовая часть «Плимутского приза» развернулась, нацелившись на участок воды между двумя пиратскими кораблями. О том, чтобы что-то видеть, не могло быть и речи; пожар на борту «Возмездия» вырвался из ее большой каюты и заполнил квартердек. Он доходил до середины бизань-мачты и стекал на палубу. Вся вода в сотне ярдов вокруг корабля была ярко освещена; это напомнило Марлоу огромные пиратские костры, вокруг которых они совершали свои пьяные, бешеные оргии.
Бока «Братьев Уилкенсонов» выглядели как полированное золото, когда огонь осветил новую черную краску желтым светом и отбрасывал на борт глубокие тени. Свет от пламени падал на паруса в их ослабленных связках, черный стоячий такелаж, дула пушек, даже сталь оружия, которое сверкало в руках людей, стоящих вдоль ее поручней, и делал все это намного пугающим.
Пираты начали выходить из себя, скандировать и колотить по бортам и поручням, бряцая саблями друг о друга. Марлоу почувствовал, как по спине у него заструился пот, а ладонь на рукояти сабли стала скользкой. Они были в сотне ярдов от него и быстро приближались.
Кто-то застучал костями с характерным глухим лязгом. А потом кто-то заскандировал «Смерть, смерть, смерть», и Марлоу понял, что это его люди.
Он оторвал взгляд от мерцающего призрачного врага и взглянул вниз на палубу «Плимутского приза», теперь освещенную так отчетливо, как будто у них горел главный люк. Он увидел Миддлтона, стоящего на перилах у передних кожухов и тоже скандирующего «Смерть, смерть, смерть», а рядом с ним человека у которого в руках были две говяжьи кости, и он колотил ими друг о друга. Марлоу видел, как в свете костра замелькали улыбки, и все больше и больше стражников начинали кричать: «Смерть, смерть, смерть»…
Матросы «Плимутского приза» повисли на такелаже, стояли вдоль поручней, и тоже стучали саблями по бортам, распевая и крича. Кто-то на пиратском корабле выстрелил в воздух из пистолета, и ему ответили три выстрела с «Плимутского приза». Марлоу хотел приказать им остановиться, чтобы поберечь заряды, но эта «песня смерти» делала для поднятия их боевого духа больше чем любое убеждение офицеров
Они были в пятидесяти ярдах от «Братьев Уилкенсон», и
