Король гор. Человек со сломанным ухом - Эдмон Абу
Мейзер горестно вздохнул.
1 Готфрид Келлер (1819–1890) — швейцарский писатель, поэт, в 1855 году опубликовавший свой первый роман «Зеленый Генрих», который сначала был принят прохладно, но доработанная и расширенная версия 188о года вошла в классику швейцарской литературы.
— Лучше поговорим о деньгах, — продолжила дама. — К нам заходил управляющий банком. Они подготовили миллион, который ты заказывал. Завтра ты придешь, распишешься и тебе его выдадут. Похоже, им было непросто собрать такую сумму наличными. Им было бы проще, если бы тебя устроил вексель на венское или парижское отделение. Но в итоге они сделали, как ты просил. Больше новостей нет, не считая того, что торговец Шмидт покончил с собой. Он задолжал десять тысяч талеров, а в кассе у него и половины не было. Он заходил ко мне и просил деньги. Я предложила десять тысяч талеров под двадцать пять процентов годовых сроком на девяносто дней под залог недвижимости. Так этот дурак предпочел повеситься у себя в лавке. Как говорится, кому что нравится.
— А он высоко повесился?
— Не знаю. А тебе-то что?
— Нам могла бы по дешевке достаться веревка. Она нам скоро понадобится, бедная моя Катрин! Нет мне покоя с этим полковником Фугасом.
— Что ты выдумываешь? Пойдем ужинать, дорогой.
— Пойдем!
После этих слов костлявая Бавкида повела своего Филемона88 в большую красивую столовую, где на столе уже были выставлены яства, достойные богов. В их числе стоит упомянуть суп с анисовыми кнелями, рыбные фрикадельки под черным соусом, жареного зайца с желе из красной смородины, раков, отваренных в травах, речного лосося, разнообразные желе, фруктовые пирожные и много что еще. Шесть бутылок рейнского вина из лучших подвалов, накрытые серебряными колпачками, ждали, когда хозяин
обратит на них внимание. Но хозяин всего этого добра не хотел ни есть, ни пить. Он едва прикасался к еде и почти не пил. Мейзер ждал, что с минуты на минуту произойдет важное событие, и оно не заставило себя ждать. Послышался стук молотка, от которого затрясся весь дом.
Никола Мейзер вздрогнул. Жена попыталась его утешить.
— Не волнуйся, — сказала она. — Это управляющий банком. Он собирался зайти и поговорить с тобой. Он хочет предложить премию, если мы вместо наличных возьмем вексель.
— Тебе бы только о деньгах! — воскликнул несчастный старик. — К нам пожаловал гость из ада!
В тот же момент в столовую влетела служанка и закричала:
— Сударь, сударыня! Это тот француз из трех гробов! Иисус-Мария! Матерь Божья!
Вошел Фугас и сказал:
— Люди добрые, прошу вас, не волнуйтесь. Нам надо обсудить небольшое дельце, суть которого я изложу в двух словах. Вы торопитесь, я тоже тороплюсь. Вы не ужинали, и я тоже!
Мадам Мейзер так и застыла, широко раскрыв большой щербатый рот. Она на глазах еще больше похудела и стала похожа на статую тринадцатого века. Страх полностью парализовал ее. Муж Катрин был лучше подготовлен к визиту привидения. Он взвел под столом револьвер и направил его на полковника, крича во все горло: «Vade retro, Satanas!89» Заклинание прозвучало одновременно с выстрелом.
Наш Мейзер нисколько не утратил присутствие духа. Он шесть раз подряд выстрелил в спокойно взиравше-
го на него демона. Однако ни одна пуля не вылетела из револьвера.
— Что вы такое вытворяете? — спросил полковник, усаживаясь верхом на стул. — Где это видано, чтобы приличного человека встречали с такими церемониями?
Мейзер отбросил револьвер и, как мешок, бухнулся в ноги Фугасу. Ничего не понимающая жена последовала его примеру. Они молитвенно сложили руки, и толстяк воскликнул:
— Призрак! Я виноват и готов исправить свои ошибки. Я виноват перед тобой. Я нарушил указания моего дяди. Что ты хочешь? Чего тебе не хватало? Хочешь могилу? Хочешь дорогой памятник? Хочешь, я буду за тебя молиться? Я готов много молиться!
— Вот дурак, — сказал Фугас, отталкивая его ногой. — Я не призрак и требую лишь одного: чтобы ты вернул мне украденные тобой деньги!
Мейзер продолжал валяться в ногах, но его тощая жена уже успела вскочить на ноги, уперла руки в боки и набросилась на полковника Фугаса.
— Мы никому ничего не должны! — кричала она. — У вас есть письменные обязательства? Покажите мне хоть одно, на котором стоит наша подпись! Что будет, Боже правый, если мы начнем давать деньги каждому прохвосту? И вообще, раз вы не призрак, то по какому праву вторглись в наш дом? Так вы, оказывается, обычный человек! Так вы не дух! Знайте, сударь, у нас и в Берлине, и в провинции есть знакомые судьи, и мы еще поглядим, как вы получите наши денежки! Вставай, толстый дурак, это всего лишь человек! А ну-ка, привидение, вон отсюда! Убирайтесь!
Но полковник стоял, как скала.
— Ох уж эти бабьи языки! Присядь, старуха… и убери руки от моих глаз. Какие у тебя колючие пальцы! И ты, пухленький, седлай-ка стул и слушай меня. В суд мы
Он направил револьвер на полковника
всегда успеем сходить, если не сможем договориться. От официальных бумажек меня тошнит, поэтому лучше договоримся по-хорошему.
Тем временем супруги Мейзер уже успели оправиться от первого испуга. Судей они и сами боялись, как все люди с нечистой совестью. Они быстро сообразили, что если полковник окажется обычным голодранцем, то от него можно будет отделаться, выдав ему несколько талеров, и это будет гораздо лучше, чем с ним судиться.
Фугас с военной прямотой выложил им всю правду. Он ясно дал понять, что находится в своем праве, что его личность могут подтвердить в Фонтенбло, в Париже и Берлине, на память процитировал выдержки из завещания и в заключении сообщил, что правительства Пруссии и Франции готовы при необходимости поддержать его требования.
— Теперь до тебя дошло, — прорычал он, схватив Мейзера за пуговицу, — что я тебе не какой-нибудь крючкотвор? Если бы ты был способен держать в руке саблю, мы бы прогулялись под ручку до ближайшего пустыря, и я в два счете показал бы тебе, кто тут прав. Это так же верно, как то, что от тебя воняет бульоном!
— К счастью, сударь, — промолвил Мейзер, — от подобных зверств меня оберегает мой возраст. Ведь не станете же вы попирать ногами труп несчастного старика.
— Достопочтенная ты сволочь! Небось, меня бы ты убил, как собаку, не дай твой пистолет осечку!
— Он не был заряжен, господин полковник. Он не был… он почти не был заряжен! Но я человек сговорчивый и мы легко можем договориться. Я ничего вам не должен, и к тому же
