Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

— Это будет для вас, сударь, нелегко! Они ведь конные, а вы остались без лошади.

— А далеко еще до деревни?

— Еще с добрых полчаса.

— Там я себе во что бы то ни стало добуду свежую лошадь!

— Да, если заплатите очень хорошо! Наши мужики не любят продавать своих лошадей.

— Да неужели же они откажут даже тогда, когда лошадь нужна для службы королю?

— Попробуйте поговорить с ними. Может быть, если вы хорошо заплатите, так вам и удастся.

— Да у меня нет ни единого розенобля! Крестьянин ухмыльнулся.

— Это большая помеха вашему делу, — проговорил он.

— Да пойми же ты, что я должен во что бы то ни стало нагнать тех мошенников и отнять у них то, что они у меня украли! Послушай, не дашь ли ты мне лошадь взаймы, если я оставлю тебе свои пистолеты?

— Лошадь взаймы! — повторил тот, — да ведь известно, как господа ездят, — им ничего не стоит загнать скотину до смерти! Да и пистолеты… Что вы без них будете делать?

— У меня остается еще шпага! Не торгуйся, дяденька, взгляни на меня. Разве я похож на такого, который хотел бы замошенничать твою лошадь.

— Боже меня сохрани от таких мыслей! А только все-таки вы можете загнать мою лошадь, а потом забыть об этом. А я ведь что ж, — я бедный человек, у меня нет ничего кроме пары лошадей.

— Ты справишься и с одной! Другую дай мне и возьми мои пистолеты в залог. Я как только приеду, вышлю тебе за нее деньги с моим конюхом. Как тебя зовут?

— Пьер Мальгрэ, а деревня называется Пети-Иван.

— Ты не доверяешь мне, Пьер Мальгрэ?

— Что вы, сударь!

— Ну, так дай мне лошадь.

— Дал бы, ей Богу, дал бы с радостью. А только…

— Что только…

— Да не хочется мне говорить об этом.

— Вздор! Говори скорее, над чем ты там раздумываешь?

— Да раздумываю-то я не об вас, сударь. Ведь я вижу, что вы королевский мушкетер, в мушкетерах служат все благородные господа.

— Так не задерживай же меня дольше! Мне дорога каждая минута! Говори, хочешь ты продать мне свою лошадь?

— Да я-то хочу, от всей души хочу. Только вот жена моя…

— Как!? Ты хозяин и глава своей жены, и боишься ее! Ну, уж это совсем некрасиво, дружище, совсем некрасиво!

— Не говорите так, сударь! Вы не женаты, оттого и можете так думать! Придет время, тогда поймете, — и он как-то кисло улыбнулся.

Между тем телега вкатилась уже в деревню.

— Разве твоя жена уж такая злая?

— Не то чтобы злая, просто она женщина с расчетом. Да оно и дело — мы люди бедные.

— И ты думаешь, что она не уступит мне лошадь?

— Думается мне, что не уступит! А лучше переговорите с ней сами. Вот она, кстати, выходит из дома! Она у меня работяга!

— А как ее зовут?

— Жервезой.

— Красивое имя! Да, черт возьми, она еще совсем молодая легконогая женщина! Ну, к чему тебе, старикашка, такая красотка?

Пьеру Мальгрэ льстило, что господин хвалил его жену. Он добродушно оскалился.

— Да, она у меня и красавица, и работница, и по сторонам смотреть не любит! — сказал он. — Вишь, как она на вас смотрит, понять не может, кого это я привез!

— Послушай, Пьер Мальгрэ, не уважай я твоего супружеского счастья, я просто влюбился бы в твою жену. Ведь она у тебя писаная красавица!

Мушкетер быстро сдернул шляпу, чтобы раскланяться с хозяйкой и вместе с ней стащил повязку. Горячие крупные капли крови снова заструились по его лицу.

Крестьянка испуганно всплеснула руками.

— Святая Женезьева! — вскрикнула она, бледнея. — Не могу я видеть крови! Что случилось?

Пьер медленно и неловко вылез из телеги и начал распрягать лошадей. Этьен легко спрыгнул на землю.

— Не случилось ничего особенного, милейшая мадам Жервеза!

— Гм! А откуда вы меня знаете?

— Отгадайте!

— Ах, Господи! А кровь-то, кровь!

— Принесите-ка, пожалуйста, воды и платок, промойте мне рану и перевяжите.

— Ну, уж этого я не могу.

— Да вы попробуйте! Такая красивая, ловкая молодая женщина как вы сумеет и сможет все, что захочет.

— Откуда вы только все это знаете! — вскричала Жервеза, однако вошла в дом и скоро возвратилась с тазом свежей воды. — Ну, уж давайте сюда вашу голову, господин мушкетер. Попробуем остановить кровь.

— Эх, как славно, когда красивая женщина перевязывает раны! — вскричал Этьен. Жервеза не могла не признать в душе, что господин мушкетер был очень любезный и ловкий кавалер. Но она все-таки не могла понять, как он попал на телегу ее мужа. В это время подошел ее добродушный муж и рассказал ей о своей встрече с Этьеном.

— Ах, они разбойники! Ах, они бесстыжие! — бранила Жервеза и Антонио и его помощника. — Вдвоем напасть на одного человека!

— Да в этом-то нет ничего особенного! В честном бою мне не раз приходилось драться и с тремя противниками! А эти напали на меня исподтишка.

— А дорогие вещи они у вас украли?

— Настолько дорогие и важные для меня, милая мадам Жервеза, что я должен или возвратить их, или умереть!

— Умереть! В такие-то молодые годы! — воскликнула Жервеза, заканчивая перевязку.

— Да, умереть! Но в ваших руках — вернуть мне вещи и спасти свою жизнь!

— Что вы говорите, господин мушкетер! — проговорила она с искренним удивлением, — как это в моих руках?

— Именно в ваших! Ведь мы всегда и во всем зависим от женщин.

— Да вы шутите надо мной?

— Нет! Нисколько он не шутит! — вмешался Пьер, посмеиваясь. — Он дело говорит.

— И ты туда же, Пьер?

— Поверьте же мне, дорогая мадам Жервеза, что я говорю совершенно серьезно, — произнес Этьен и схватил ее за руку. — Моя жизнь и все мое счастье зависит от этой вашей руки.

— Вот удивительно! — проговорила Жервеза, стыдливо опуская глаза. — Хотелось бы мне знать…

— Вы серьезно хотите это узнать?

— Понятно, если вы не будете говорить что-нибудь дурное.

— Как это могло прийти вам в голову! Ну, стану ли я говорить вам дурное, да еще при вашем собственном муже. Вам, красивейшей и умнейшей женщине, какую я когда-либо встречал. Нет! Могу вас уверить, что я хотел сказать вам что-то очень простое и честное. Все дело в том, милейшая мадам Жервеза, что мне необходимо догнать тех разбойников и отнять у них мой осыпанный драгоценными камнями кинжал и письма, которые для меня дороже жизни.

— А вы думаете, что вам еще удастся догнать тех мошенников? — участливо спросила Жервеза.

— Да, я надеюсь, если раздобуду себе лошадь. Жервеза только теперь сообразила, что у мушкетера нет лошади.

— Ах, Господи! Да где же ваша лошадь? — спросила она.

— В том-то и дело, дорогая мадам Жервеза, что моя лошадь погибла.

— Верно, ее застрелили разбойники?

— Именно! Они убили ее подо мной, и она теперь лежит в собственной крови на дороге близ Гурне. Видите, разве я даром назвал вас красавицей и умницей! Какая вы догадливая!