Сергей Жук - За Уральским Камнем
Все вроде неплохо устроилось на Красном Яру, но невесел воевода Андрей Дубенский. Как-то сложилось все не «по его»! Для потомка старинного, но захудавшего дворянского рода служба в Сибири казалась возможностью добиться должностей, славы и богатства. Проявив столько выдержки и терпения, решительности, мужества, воинских способностей, он наконец достиг поставленной государем цели. Вот и Красный острог непоколебимой твердыней встал на границе с Киргизскими степями, уже сам угрожая ордынцам Алтын-хана.
Обдумывая сейчас прошедшие два года, вспоминалось многое, что и тревожило. Вспомнил, как его дружина, измотанная Маковским волоком, разграбила обоз уезжающего бывшего воеводы Енисейского острога Андрея Ошанина. Казаки тогда чуть не лишили его жизни, считая винов-ником своих бед, что фактически так и было. Именно он не обеспечил гужевым транспортом Маковский волок.
Вспомнилось, как тут же, в Енисейске, сцепился с новым воеводой, заносчивым князем Василием Аргамаковым, когда у него зимовал в 1628 году. Конфликт вышел из-за места в Вознесенской церкви. И злопамятный воевода за ту обиду не отправил зерновое довольствие на Красный Яр, и атаману Ивану Кольцову, что прибыл за ним, его не дал. Весь Красный острог голодом держал. Не добрались тогда казаки до Аргамакова, осерчав, порубили безвинного атамана Кольцова саблями, а вина на совести Дубенского осталась.
Вот и получается, что по достижении цели много врагов заимел Андрей Дубенский. Князья Ошанин и Аргамаков родовитые и сейчас в Москве при государе в немалых должностях состоят, а его главный защитник и покровитель Яков Хрипунов сам в лишениях и трудах в Братской земле пребывает.
Историческая справка. По прибытии в Москву в начале 1630 года Андрей Ануфриевич Дубенский попал под суд и следствие, так как воевода Василий Аргамаков очернил Дубенского и поставил под сомнение даже целесообразность основания Красноярска. Москва 1 августа 1630 года поспешила издать указ, которым разрешалось ликвидировать Красноярск. В указе, в частности, было сказано: «…Впредь в том остроге воеводам и служилым людям быть не велено, потому что Андрей Дубенский тот острог поставил сам, назвался сам и сказал, как… на Красном Яру острог поставит, и в том государю будет прибыль великая». Лишь спешное вмешательство воевод Кузнецка и Томска остановило этот ошибочный, несправедливый указ и спасло не только острог на Красном Яру, но и сам ход истории освоения Сибири.
Но грустные мысли уходили прочь при виде ликования казаков, что пришли с ним в эти земли. Прибывающие этим летом девки и женки всколыхнули весь Красный Яр. Но желающих обвенчаться казаков больше, чем невест, вот и приходится воеводе, а более приказному дьяку разбирать стычки и ссоры. Любовь и желание в этих делах на последнем месте. Больше прав у тех, что уже пустили корни в этой земле, а это значит обзавелись избами, пашней, скотом, либо другим хозяйством. Да и женки перво-наперво смотрят, сколь мужик хозяйственный да надежный. Венчание проходит строго по православным законам, под колокольный звон в Преображенской церкви, что расположилась временно в Спасской башне. Мужики довольны, ну а бабы тем паче!
Здесь же, на Красном Яру, и виновник этих событий — князь Петр Шорин со товарищами. Чудно и дивно его появление, а уж его брата Тимофея, — вообще в толк не возьмешь. Но радость их встречи настолько велика, что воспринимается всеми как чудо Божье и благодать.
Перед отъездом воевода Андрей Дубенский пригласил к себе братьев Шориных для беседы. Более никого не было, а сама атмосфера разговора напоминала таинство покаяния. Начал разговор сам хозяин.
— Ваше столь необычное и неожиданное появление на Красном Яру подталкивает меня к откровению. Пусть мне неведомы ваши цели, но чувствую чистоту помыслов. Я должен поделиться сокровенными мыслями и просить, княже, сослужить мне службу.
— Я рад служить тебе, воевода, если это не принесет вреда государю нашему Михаилу Федоровичу и делам, ради которых я сюда прибыл.
— Выслушайте меня, а затем сами решите по усмотрению. Дело касается князя Якова Хрипунова, благодетеля моего. Слышали о нем?
Тимофей еще многого не знал, а князь Петр не стал скрывать своей заинтересованности и утвердительно кивнул.
— Так вот! — продолжил Дубенский. — Судьба крепко связала меня с князем Яковом Игнатьевичем Хрипуновым. Этот достойный муж, уезжая на воеводство в 1624 году, взял меня с собой и приставил к делу великому, государев острог ставить у Красного Яра. Князь воевода Яков Игнатьевич не за живот и корысть, а ради пользы государевой дела все вершил, тому и меня учил. Так распорядилась судьба и государь наш Михаил Федорович, что в один год послан я под Красный Яр, а чуть позже и Яков Хрипунов на Верхнюю Тунгуску сыскать серебро рудное. Мне велено было набрать людишек да повязать их поручной записью в городе Тобольске. Согласно указу должен был набрать четыре сотни рядовых казаков, а удалось собрать лишь двести сорок душ, более подходящих служилых не оказалось во всех сибирских городах. Вот и выходит, не ведая и не желая зла воеводе Хрипунову, оставил я благодетелю своему одних воровских да гулящих людишек, которым место в тюрьме или на плахе. Яков Игнатьевич Хрипунов хорошо понимал это. Но велик был соблазн сыскать серебро в Сибирских горах, думал усмирить буйные головы, а пошел себе на погибель. Хотел я ему на помощь податься, но дела острожные да воеводы Енисейские ходу не дали, а теперь и сам государь требует меня на Москву. Большая вина на мне. Отсюда и просьба моя. Ты, князь Петр, со товарищами сила немалая, и поступать волен, как сам пожелаешь, на то и разрешение государя имеешь. Ступай к князю Якову Игнатьевичу, помоги ему в делах праведных, а мне тем перед Господом нашим спасение будет.
Слова Дубенского понравились Петру. В них чувствовались искренность и переживание, а его помыслы удивительно совпадали с просьбой воеводы.
— Это согласуется с моими планами, попробую что-нибудь сделать, — сдержанно произнес Петр. — Но пока много нерешенных вопросов, и помощь воеводская может понадобиться.
— Все, что велишь, князь, я исполню, и новый воевода Архип Акинфов способствовать будет.
— Без своего рудознатца невозможно это дело исполнить, а у тебя на Яру, слыхал, есть такой.
— Был у нас литвин, да сгинул. Ушел в прошлом году на промысел и не вернулся, говорили, медведь задрал.
— Промыслы все более по зиме. На шатуна, видимо, нарвался? — решил уточнить Петр.
— Да нет, по теплу дело было! Может, по рудному делу промышлял, — несколько удивился сам Дубенский.
