Густав Эмар - Мексиканская месть
— Какого вы мнения об этой прогулке, которую я заставил вас сделать?
— Право, я нахожу, что она прекрасна.
— Не правда ли? Ох, жизнь контрабандиста не так неприятна, как многие предполагают.
— Я это знаю.
— Почему вы знаете? Не занимались ли вы контрабандой, дон Альбино?
— Почему же мне не быть с вами откровенным? Да, я много раз помогал кораблям производить нагрузку без казенного контроля. Не такой же ли я костено, как и вы?
— Это справедливо; я упустил это из виду: кто называет себя костено, тот называет себя контрабандистом, — весело отвечал дон Маркос. — Я очень рад этому. Я боялся иметь дело с новичком, но теперь я спокоен. И ежели этот почтенный Ремиго Вальдез, управляющий таможнями, вздумает преследовать нас, ну право, тогда, куэрто де Кристо, мы сумеем ответить ему; я не говорю уже о том, что мои товарищи будут довольны новобранцем, которого я приведу к ним.
— Вы прекрасно сказали, — ответил молодой человек тем же тоном, — я постараюсь оправдать вашу рекомендацию; но не удивятся ли ваши товарищи тому, что вы прибудете с иностранцем?
— Почему же они удивятся? Когда я представлю вас им, они примут вас с распростертыми объятиями; к тому же вы увидите их, и я уверен в том, что вы знаете их всех: это большей частью люди, занимающиеся ловлей жемчуга, и портовые каргадоресы[1].
— Дело это очень важно?
— Ну да, надо перевезти на французский бриг, стоящий на якоре за мысом с наветренной стороны острова, груз, состоящий из плята пина[2], на счет богатого английского дома в Сан-Блясе; нам дадут из всей суммы двадцать процентов; а знаете ли вы, это недурно!
— Я думаю, тем более что вы ничем не рискуете.
— Гм! Может быть, придется подраться с таможенными.
— В таком случае, произойдет битва; как я рад!..
— Vive Dias! Вы прекрасный товарищ, и я очень доволен случаем, который свел нас так близко.
Это было сказано, действительно, от всей души и так откровенно, что дон Альбино, невольно подчиняясь магнетическому влиянию, какое этот человек производил на всех, с кем он ни знакомился, почувствовал, что все его подозрения рассеялись и сменились полнейшим доверием.
Они продолжали вести этот разговор еще некоторое время самым дружеским манером; кто бы услыхал их, тот счел бы, что они уже очень давно знакомы, судя по откровенности их беседы.
Через час они свернули направо и пустились по узенькой тропинке, просеченной в скале, которая по легкому склону и многочисленным извилинам поднималась на скалы, которые здесь составляют морской берег.
Дон Маркос уменьшил немного аллюр лошадей и, наклонившись к своему спутнику, шепнул ему, как будто бы опасаясь, чтобы его не подслушали:
— Мы вскоре встретим наших союзников, позвольте мне отрекомендовать вас.
— Отрекомендуйте, — ответил молодой человек. — Так как мне придется вдруг попасть в совершенно незнакомое общество, то желательно было бы узнать, как следует вести себя?
— Об этом-то именно я и хочу переговорить с вами. Из числа двадцати и нескольких кабалерос, которых мы скоро встретим, есть один, с которым я прошу вас, чтобы вы совершенно не сходились; вы узнаете после мотивы.
— Но как узнаю я этого человека?
— Весьма легко; он служит у меня лейтенантом, это синдик портовых каргадоресов; как только он увидит меня, то наверняка подбежит ко мне. Ему около пятидесяти лет; он высок; черты его лица грубы и угловаты; глаза косые; несмотря на то что он европеец, он походит на индейца; он любит щегольнуть и носит множество драгоценностей.
— По вашему описанию мне нетрудно будет узнать его.
— Наконец, — продолжал дон Маркос, — его зовут Стефано Лобо (Волк).
— Гм, вероятно, по шерсти и кличка.
— Да, — сказал моряк со странным выражением, — более чем по шерсти пришлась она ему.
— По вашим словам я заключаю, что он ваш враг.
— Он?! — воскликнул дон Маркос с пронзительным хохотом. — Вы ошибаетесь, кабалеро, напротив того, он мой лучший друг.
Дон Альбино с удивлением смотрел на своего спутника, но дон Маркос не дал ему времени задуматься.
— Обещаете ли вы мне, — сказал он, — избегать близкого знакомства с ним?
— Я обещаю вам, сеньор.
— Благодарю, поспешим в галоп, мы опоздали.
И они помчались во весь опор.
Через двадцать минут всадники ехали по дефиле, окруженному справа и слева высокими скалами. Дон Маркос остановился и два раза свистнул. Довольно близкий свист ответил ему.
— Хорошо! Мы приехали, вперед!
Через несколько минут они выехали на довольно широкую равнину, совершенно безлесую: в нескольких шагах перед ними, посреди тропинки, неподвижно стояли три всадника и, казалось, ожидали.
— Кто идет? — раздался оклик.
— Маркос! — поспешно ответил моряк.
И тотчас же, наклонившись к уху своего спутника, сказал:
— Тот, кто крикнул — это тот самый человек, о котором я говорил тебе.
И три всадника присоединились к ним.
— Ну что? — спросил Маркос.
— Нет ничего нового, — ответил один из всадников.
— Таможенные не появились ли, любезный дон Стефано? — спросил Маркос.
— Их и духу не было слышно, сеньор, — ответил лейтенант, которого дон Альбино тотчас же узнал по описанию дона Маркоса, которое имело поразительное сходство.
— Гм! Это-то и озадачивает меня, — продолжал Маркос, — я недолюбливаю и не доверяю сеньору дон Ремиго. Его отсутствие подозрительно для меня, тем более что он наверное знает прекрасно все то, что относится к нашей ночной экспедиции; где наши люди?
— Шесть человек ожидают нас в Сальто-де-Кабра с мулами, — ответил Стефано.
— Ну а другие?
— Я разослал их осмотреть все тропинки, которые ведут к пункту нашего направления.
— Пардье! Любезный дон Стефано, — весело произнес Маркос, потирая руки, — надо сознаться, что вы редкий человек. И я не сделал бы лучше, ваши распоряжения прекрасны. Нам нечего бояться нападения.
— И я не ожидаю его, — скромно ответил дон Стефано.
— Теперь, кабалеросы, — продолжал дон Маркос, — позвольте мне представить вам одного из моих друзей, за которого я сам ручаюсь; он изъявил желание присутствовать при этой экспедиции в качестве амагера; я не мог отказать в этом небольшом удовольствии.
— Милости просим, — ответил Стефано с крайней вежливостью, — мы считаем за честь иметь его товарищем.
— Вы обязываете меня, сеньор, — ответил дон Альбино, поклонившись почти до шеи лошади.
— Я забыл сказать вам, что, по уважительным причинам, он просил меня сохранить его инкогнито, — сказал дон Маркос.
— Ежели бы между контрабандистами не существовала полнейшая свобода, тогда бы ее не было вовсе на земле, — вежливо сказал дон Стефано.