Станислав Вольский - Завоеватели
Дон Диего и дон Алонзо заседали в портовом кабачке. Когда Франсиско подошел и изложил свою просьбу, они осмотрели его с ног до головы, переглянулись и долгое время молчали.
— На бандита не похож, — шепнул дон Диего дону Алонзо. — По-моему, он не сумеет справиться с индейцами.
— И вообще слишком скромен и молод, — шепнул дон Алонзо дону Диего. — Эти качества совсем не нужны в опасных путешествиях.
— Совершенно верно, дон Алонзо, — согласился дои Диего и хитро улыбнулся. — Ты не земледелец, Франсиско Пизарро? — обратился он к вошедшему.
— Я скотовод из старого дворянского рода, — отвечал Пизарро.
— И, конечно, еще ни разу не служил в солдатах? — спросил дон Алонзо.
— Нет.
— Таких нам не надо. Предложи свои услуги здешнему кабатчику. Ему, кажется, нужен конюх, — насмешливо проговорил дон Диего.
Франсиско молча проглотил оскорбление и вышел на улицу. Планы его рухнули, но он не отчаивался. До осени еще много времени, думал он. Может быть, другие вербовщики окажутся сговорчивее. А может быть, удастся пробраться в Кадикс и хитростью проникнуть на какой-нибудь из кораблей. Ведь не выбросят же в море, когда флотилия отплывет и он появится на палубе! Самое главное — как-нибудь просуществовать до осени.
Как жил Франсиско следующие три месяца, он и сам не мог бы толком рассказать. Смирив дворянскую гордость, он недели три прослужил конюхом на постоялом дворе, пока не поссорился с хозяином. Недели две служил выездным слугой у богатого гранда. Гранд за что-то обругал его, Франсиско выхватил кинжал и тут же заколол бы обидчика, если бы его не обезоружил другой слуга. От гранда пришлось бежать. А потом начались случайные «заработки»: иногда удавалось стащить фрукты у зазевавшейся рыночной торговки или обыграть в карты подвыпившего матроса. Но всего этого хватало не надолго, и, когда настудил сентябрь и до отплытия Колумбовой флотилии оставалось всего три недели, Франсиско был так же далек от своей заветной цели, как и в первые дни пребывания в Севилье. И все-таки он верил в счастливый случай и ждал его. Цыганка предсказала ему богатство и власть — не может быть, чтоб старуха обманула его!
И в самом деле, в темную сентябрьскую ночь этот счастливый случай подвернулся.
Только что пробило одиннадцать часов, и на улицах не было видно ни одного человека.
Франсиско шел по глухому переулку, голодный и злой. В кармане у него не было ни гроша. Больше так жить нельзя, — если и завтра ничего не найдется, придется записаться в солдаты у итальянского вербовщика. Вдруг Франсиско остановился. Впереди, на перекрестке, он увидел четырех закутанных в плащи людей, которые плотно прижались к стене дома и, по-видимому, поджидали кого-то. Франсиско уже хорошо познакомился с нравами Севильи и сразу сообразил, в чем дело. Очевидно, это были грабители, поджидавшие какого-то богатого человека.
Тихо, как кошка, пошел вдоль стены Франсиско, стараясь ни одним звуком не выдать своего присутствия. На его счастье, почти напротив грабителей находился дом с большим балконом, далеко нависшим над улицей. Под балконом было темно, как в погребе. Франсиско прокрался туда и стал ждать. Минут через десять на другом конце переулка появилась фигура. Когда она проходила мимо фонаря, свет его осветил шляпу с голубым пером. «Он самый, Охеда», вполголоса проговорил один из грабителей.
Чуткое ухо Франсиско уловило фамилию неизвестного. Охеда, тот самый Охеда, которому поручено командование одним из кораблей! Охеда, отпрыск старой аристократической семьи, любимец испанского двора, о котором говорит вся Севилья! Если его спасти от бандитов, он, наверное, ни в чем не откажет своему спасителю. А если сам получишь удар в сердце? Может и это случиться, но надо рискнуть — другого такого случая не пошлет судьба.
Франсиско вытащил кинжал и весь вытянулся, готовясь к прыжку. Охеда был уже в нескольких шагах от перекрестка. Один из грабителей подал знак, и все четверо бросились на свою жертву. Охеда не растерялся: он прислонился спиной к стене, набросил на левую руку плащ, взмахнул шпагой и приготовился к защите. Грабители обступили его и были так поглощены предстоящим боем, что и не заметили, как за спиной у них вырос новый противник. Франциско изо всей силы ударил кинжалом одного, потом другого. Услышав крик, один из нападавших обернулся, и в это же мгновение шпага Охеды пронзила ему бок. Из четырех нападавших остался только один. Он мигом понял, что дело проиграно, бросился бежать и через секунду исчез во тьме переулка.
— Ты вовремя подвернулся, друг, — проговорил Охеда, обращаясь к Франсиско. — Не будь тебя, я бы сейчас был уже у чорта в лапах, и он нес бы меня к сеньору сатане. Кто ты такой?
Франсиско почтительно снял шляпу и назвал свое имя.
— Пизарро? Не родственник ли ты известному капитану Пизарро?
— Я его сын.
— А что ты тут делаешь?
Франсиско вкратце рассказал о своих злоключениях. Охеда улыбнулся, потрепал по плечу нового знакомца и сказал:
— Было бы очень плохо, если бы из-за двух дураков-вербовщиков наша флотилия лишилась такого храброго солдата. Сволочи у нас набралось уже слишком много, а нам нужны хорошие вояки. Я тебя беру на свой корабль, а пока вот тебе на расходы.
И Охеда протянул Франсиско кошелек с четырьмя золотыми дукатами.
— Это все, что у меня осталось, — продолжал он. — Я сегодня проигрался в карты. Казенные деньги на снаряжение солдат уже истрачены, а тебе надо одеться, приобрести коня и оружие. Но не беда, завтра я устрою тебе заем у знакомого ростовщика.
Охеда сказал, где его можно разыскать, и распрощался. На следующий день, рано утром, Франсиско был уже у своего покровителя. Охеда повел его к ростовщику Хименесу, который согласился ссудить Франсиско под ручательство Охеды сто дукатов, с тем чтобы через год ему было возвращено сто шестьдесят. Под долговой распиской Франсиско поставил крест, а Охеда нацарапал свою фамилию. Через два дня Франсиско был в Кадиксе.
Каждый день расхаживал он по верфям, где достраивались отправляемые в экспедицию корабли. Впервые в жизни видел он эти морские чудовища, которым предстояло пересечь семь тысяч миль водной поверхности и, преодолевая бури, грозы и смерчи, доставить в далекую Индию тысячу с лишним человек. Корабли были широкие, неуклюжие, громоздкие. Капитан и начальники экспедиции со своей свитой помещались в небольших каютах, построенных на носу и на корме, матросы и солдаты ютились в трюме, рядом с лошадьми, ящиками с провизией и товарами. Вмещали эти суда от пятидесяти до двухсот тонн. Самые большие из них были рассчитаны на двести человек солдат и экипажа.
