Юлия Галанина - Принцесса лилий

Юлия Галанина

Принцесса лилий

Часть первая

Королевское сватовство

Помнится, — четками из разноцветных камнейЗвезды Стожар надо моей головою мерцали.

Глава I

Стоял самый глухой час осенней, холодной ночи.

В гостинице местечка, находящегося в шести часах езды от маленького города Этревиль, все постояльцы спали беспробудным сном, кто тревожным, кто безмятежным.

Тревожным был сон у хозяина гостиницы, и во сне его не отпускали убытки, долги, займы, сделки и счета. Безмятежней всей округи спал рыжий пират, чья жизнь еще утром висела на волоске от гибели.

Не спала только Жанна. Она лежала в объятиях Жерара, который обнимал Жанну и во сне, как будто боялся отпустить. Он был твердый, словно из канатов сплетенный: мышцы, жилы, кости. Жанна слышала его дыхание — то ровное, то прерывистое.

Жанна легонько гладила его щеку, когда дыхание сбивалось, — и тогда Жерар успокаивался. Снова начинал дышать ровно.

Жанна вспоминала Шатолу, оставшийся позади, вспоминала Ренн, ждущий где-то впереди.

Даже без нравоучений рыжего пирата, видевшего сейчас неизвестно какой по счету сон за стеной, она прекрасно знала, что потерял Жерар, когда покинул сеньора ради нее. И еще потеряет, дай срок. Лучше кого-либо в этом мире Жанна знала, что молодой оруженосец спасает свою погибель.

Жанна высвободилась из объятий юноши, накинула белую рубашку тонкого полотна. Села на ложе рядом с оруженосцем, чуть склонив голову, начала разбирать свои золотые пряди, спутавшиеся во время страстных объятий.

Длинные блестящие локоны золотыми волнами текли между тонкими пальцами. Лунный свет, пробивающийся в окошко с частыми переплетами, с маленькими стеклышками, заставлял их мерцать, словно речные струи на перекатах.

Жанна неторопливо заплетала волосы в косу, смотрела на спящего Жерара.

Она улыбнулась: еще чуть-чуть и они доберутся до Ренна. Инквизиционный розыск над ней не висит, она чиста и невинна, как Дева Мария. И уж конечно не знает ни о каких сожженных колдуньях. Безумный виконт, покалеченный на поединке рыжим пиратом, остался в своих французских владениях. Несколько дней — и она снова придворная дама герцогини Бретонской, графиня де Монпезá, вдова герцога де Барруа, божественная Жанна, чья красота, спорящая с рассветом, восхищает и Ренн, и Рим. И столько блестящих возможностей впереди… Скоро у нее появится платье, в сто раз роскошнее того, золотого, утопленного в водах сладкого Кипра. И такие, как Жерар, смогут лишь провожать взглядами ее, надменную, недоступную красавицу Жанну во главе блистательной свиты. Скоро нахлынет придворная жизнь с ее водоворотом событий, дел и развлечений. Закружит, заставит окунуться с головой в жизнь двора. Как будто бы ничего и не было…

Жанна тихо и мечтательно улыбалась. Потом губы ее плотно сжались.

Она выйдет за него замуж. Завтра же. В первой же церкви. В какие бы затраты это не обошлось.

Пока они не доехали до Ренна, пока он просто Жерар, а она просто Жанна.

Она, графиня де Монпезá, вдова герцога де Барруа, придворная дама Анны Бретонской. За беглого оруженосца.

Эту новость узнают все: и родители Жерара, и матушка, и Ренн, и Рим. Одну запись о бракосочетании нужно обязательно направить на хранение их фамильному нотариусу в Бордо. А может быть, и не только ему. Обязательно нужно проследить, чтобы этот брак невозможно было оспорить.

Потому что пока она жива, никто не сможет встать между ней и Жераром. Никто не посмеет нанести обиду ее законному супругу.

Герцог Барруа берег ее до последнего своего вздоха — она тоже так может.

…Утром был развилок, на котором пути Жанны и Жаккетты неожиданно разошлись.

И тихая церковь, крохотный приход которой заставлял кюре думать о плодах земных ничуть не меньше, чем о делах духовных.

В тот день он по обыкновению работал в саду, когда к храму подъехали золотоволосая красавица и пятеро мужчин, лишь один из которых мог считаться европейцем. Сначала кюре очень испугался, а потом — удивился. Но скоро дело уладилось к общему согласию.

Под сводами бедной деревенской церкви Жанна обвенчалась с Жераром, чтобы быть с ним и в горе, и в радости, и в бедности, и в богатстве, и в славе, и в забвении, чтобы отныне никто, кроме Бога, не мог встать между ними и ничто, кроме смерти, не в силах было бы их разлучить.

В час венчания Жанна узнала, что ничего сообщать родителям Жерара не нужно: несколько лет уже, как они покинули этот мир. И хоть это был грех — бесконечно обрадовалась. Виконт де Шатолу не сможет отомстить его родителям, их не затравят обученными охотиться на людей собаками, дом их не запылает, поля не вытопчут молчаливые всадники. Все беды для них окончились.

Кюре нашел свидетелей в близлежащем поселении, нашел и нотариуса, как хотела Жанна.

Нотариус робко спросил у красивой знатной дамы, к чему такая спешка, на что Жанна любезно ему объяснила:

— Конечно же, мы не хотели спешить, но волею судьбы сегодня утром я лишилась своей камеристки, а искуснее ее мастерицы в укладывании волос я не знаю. Этот день — последний, когда я причесана ее руками, поэтому именно такой я хочу пойти под венец, ибо найти столь искусную особу мне больше не удастся.

Если бы эти проникновенные слова слышала Жаккетта, она бы точно прослезилась.

Но Жаккетта была уже далеко.

Жаккетта смотрела на мир вокруг — и он был другим, не таким, как раньше. На дворе стояла хмурая осень — а Жаккетте казалось, что залитое солнцем лето.

Рыжий пират вез ее в Нант. Они засыпали вместе — и просыпались вместе.

— А что за дела у тебя в Нанте? — спросила Жаккетта в первый же день, когда они остановились на ночлег в гостинице и остались одни.

— Судостроительные дела, — улыбнулся пират. — Надо срочно размещать заказ на новые карраки, ибо все склоняется к тому, что свободная Бретань доживает последние денечки и надо успевать, пока Франция не наложила здесь лапу на все и вся.

— А зачем тебе еще корабли? — полюбопытствовала Жаккетта, водя пальцем по его подбородку.

— Пригодятся, я думаю, — уверенно сообщил пират и, наклонив голову, легонько прикусил ее палец.

Было щекотно и смешно.

Жаккетта подумала, что с тех пор, как они сбежали из Волчьего замка, рыжий значительно меньше балагурит. И ей это нравится.

— Так ты совсем теперь не вернешься в Африку, Жан? — спросила она в коротком промежутке между поцелуями.