Павел Саля - Теперь мы будем хорошими

Брат Хороний. Независимость.

Пахан. Видал я эту независимость!

Брат Хороний. Что значит видал? Ты знаешь, что такое независимость?

Пахан пожимает плечами.

Нацист. Кермит знает!

Брат Хороний. Тогда пусть скажет.

Кермит. Независимость — это когда человек не сидит…

Брат Хороний. А ты?

Нацист. Он не сидел, а его предок — да.

Брат Хороний. Ты о себе говори!

Нацист. Мой предок тоже сидел. Так что нам от этой независимости…

Фонарь. Вот именно, нам от этого…

Утюг. Вообще, мы тут при чем?

Кабель. Вот именно, нам-то что от этого?

Брат Хороний открывает томик поэзии Мицкевича. Читает стихотворение о независимости, при этом жестикулирует, из-под рукава у него выглядывают шикарные часы. Мелкий водит взглядом за рукой монаха, тычет в бок Телку.

Мелкий (шепотом). Смотри, часы! Золотые.

Телка (шепотом). А разве монахам можно носить золото?

Мелкий. Э, наверное, лажа какая-нибудь, а не золото.

Телка. У этого золотые.

Мелкий. Откуда ты знаешь?

Телка. Спорим?

Мелкий. Ну откуда?

Утюг. Слушай, кореш. Телка в этом сечет, он работал на рынке… У него в ассортименте и не такое было.

Мелкий. Правда?

Телка. Я мог бы когда-нибудь открыть ювелирный магазин.

Брат Феликс тащит под мышкой альбомы по искусству и репродукции.

Брат Феликс. Сегодня я покажу вам разные изображения красивых женщин. Мы посмотрим, как их представляли известные художники. Для начала изображение Мадонны.

Все. Ууууууу!

Брат Феликс. Я так понимаю, это возглас одобрения. Может, кто-то хочет сказать что-нибудь на эту тему?

Все. Какую тему?

Брат Феликс. Сегодняшнюю.

Утюг. Речь идет о…

Брат Феликс. Да, да…

Утюг. О Мадонне.

Телка (подсказывает). Ну, о певице, короче.

Брат Феликс. Певице?

Телка. Вы что, не знаете? Как это у нее?..

Мелкий (напевает). Justify my love…

Брат Феликс. Кто-нибудь знает еще какую-нибудь Мадонну?

Телка. А есть еще?

Брат Феликс. Да. Но она не поет.

Все. Ээээээ.

Брат Феликс достает одну из репродукций и показывает всем.

Брат Феликс. Хватит придуриваться. Смотрите, о ком идет речь.

Все. Аааааааа.

Брат Феликс. Согласитесь, она очень красивая. Нарисовал ее Микеланджело.

Пока Брат Феликс рассказывает о живописи, Кабель рассказывает о видеоклипе с Мадонной.

Кабель. …она сначала с чемоданом… идет… идет… длинный коридор, а с боков бабы, переодетые в мужиков, и какой-то черномазый, извивается как змей, точно хочет какую-то бабцу снять… ну, а эта идет с чемоданом, а в чемодане все ее шмотки, потому что на ней почти ничего… А как мужика увидит, присядет на корточки, ноги раскорячит и чешется, а мужик идет себе, и ничего…

Мелкий. Как — ничего?

Кабель. Ну, ничего. А потом она входит в такую комнату, ну, типа борделя.

Мелкий. Чего?

Кабель. Ну, агентство «Досуг». Что, никогда не был?

Утюг. Как у Чичолины?

Кабель. Ну, не совсем. Короче, она туда входит, там стоит огромная шконка, все готово для этого, ну, понял…

Мелкий. Кто входит?

Кабель. Ну, та баба с чемоданом и с этим, как его, с каким-то ёбарем…

Утюг. И что?

Кабель. Что они могли делать?

Мелкий. Ну, не знаю.

Кабель. Ты что, не знаешь, что может баба сделать такому фраеру?.. Не выводи меня.

Мелкий. Мне же 8 лет… я еще не успел, пока меня не замели, а ты?

Утюг. Я успел.

Мелкий. А ты?

Кабель. Надо тебя к Чичолине отвести, она тебе все расскажет, а может, и…

Мелкий. Возьмешь меня как-нибудь?

Кабель. А что я с этого буду иметь?

Мелкий. А чего бы ты хотел?

Кабель озирается, смотрит на Брата Феликса, видит на руке у него детские пластмассовые часы. Кабель смотрит на часы, недоумевая.

После паузы.

Кабель. Знаешь… я бы хотел… часы… помнишь? Брат Хонорий… харцерский отряд и все эти прибамбасы…

Мелкий. А может, эти хочешь? (Показывает на пластмассовые часы Брата Феликса.)

Кабель. Охуел? Те золотые!

Мелкий. Заметано. У меня — как в банке.

Брат Феликс. Перестаньте разговаривать. (Показывает картину.) Этот образ, созданный Боттичелли, считается самым прекрасным изображением женщины. Если захотите, я дам вам репродукции, и вы сможете их у себя повесить.

Телка. Я хочу.

Брат Феликс. Это Венера. Вы знаете, как она родилась?

Утюг. Так же, как и мы.

Брат Феликс. Ну и как же?

Утюг. Не хватило резинок!

Пахан. Ее аист принес.

Нацист. Нашли в капусте.

Брат Феликс. Нет! Она восстала из пены морской.

Нацист (Пахану). Ничего не пойму: он серьезно или прикалывается?

Брат Феликс (Телке). Возьми. Можешь повесить ее у себя над кроватью.

Teлкa забирает репродукцию у Брата Феликса и вешает ее на стену над своей кроватью.

Затемнение.

У Чичолины. На ней халатик с оборками. Она расставляет стаканы с чаем. На кровати сидят трое пацанов, руки на коленях, тихие и спокойные.

Чичолина. Ну, что там у вас? Говорите!

Кабель. А у вас как дела?

Чичолина. Лучше не бывает. А у вас?

Нацист. Да вот, малолетку привели.

Чичолина. У меня нет леденцов.

Нацист. Он никогда еще… ну, вы понимаете…

Кабель. Целка.

Чичолина поворачивается и внимательно смотрит на ребят.

Чичолина. Только он, что ли?

Кабель опускает глаза. Подтягивает кверху левый рукав и украдкой смотрит на часы. Это часы Брата Феликса.

Нацист. Может, расскажете ему, откуда дети берутся?

Чичолина. А может, еще и показать?

Кабель с гордостью демонстрирует часы. Нацист кивает и поднимает вверх большой палец.

Кабель. Мммм.

Чичолина. Вот когда монахи возьмут меня на работу воспитательницей, тогда и расскажу. А за бесплатно ничего не будет.

Нацист. А вы можете мне…

Чичолина. Что?

Нацист. Ну, частные уроки…

Чичолина. Да ты знаешь, сколько у меня урок стоит? Перед вами специалистка высокого класса. (Смотрит на Нациста.)

Он опускает глаза.

Чичолина. Кончайте о сексе. Расскажите что-нибудь про настоящую жизнь.

Мелкий. Ээээ, какая там жизнь…

Чичолина. А сидел бы ты щас в тюряге — вот это была бы жизнь, да?

Нацист. Этот еще мелкий, а за этим вот (показывает на Кабеля) предки приехали, хотят домой забрать.

Чичолина. Так радуйся, малыш. Нигде не будет лучше, чем у мамы!

Мелкий. А он не хочет.

Чичолина. Ты что, рехнулся? С монахами будешь жить всю жизнь?

Кабель. Лучше это, чем…

Чичолина. Чем угол в семье? Да они же вспомнили о ребенке. Лучше поздно, чем никогда.

Нацист хватает Кабеля за руку. Тянет к себе, а потом задирает ему рубаху на спине.

Нацист. Покажи. (Показывает спину Кабеля, всю в рубцах и шрамах.) Вот как они его любят!

Чичолина смотрит на исполосованную шрамами спину мальчика.

Чичолина. Что это? (Прикасается к шрамам, а потом обнимает Кабеля.) Ту сволочь, которая это сделала, я бы за яйца подвесила.

Кабель (плачет). Это отец…

Взволнованная Чичолина притягивает к себе Кабеля, прижимает к своей большой груди. Нацист и Мелкий сидят на кровати и наблюдают за Кабелем. Тот все сильнее прижимается к пышному бюсту Чичолины. Кореша кивают одобрительно, мол, так держать. Потом видят, что Кабель подмигивает им и улыбается довольный. Нацист и Мелкий стукаются ладонями.