Жан Ануй - Медея
Кормилица. Да, моя волчица.
Медея. Будто у меня что-то отняли… О солнце если я действительно происхожу от тебя, — зачем ты создало меня такой? Почему ты создало меня женщиной? Зачем эти груди, эта слабость, эта зияющая рана глубоко внутри? Разве не прекрасен был бы юноша Медея? Сильный, нетронутый, цельный, с телом, крепким, как камень, созданный для того, чтобы брать и потом уходить… О, попробовал бы тогда прийти Язон, попробовал бы прикоснуться ко мне своими большими, страшными руками! У каждого из нас — да, у каждого! был бы в руке нож! И тот, кто сильней, убил бы другого и, освобожденный, ушел. О, это была бы иная борьба, не та, в которой жаждешь соприкосновения плеч, молишь нанести тебе рану… Женщина! Женщина! Сука! Плоть, созданная из комка грязи и мужского ребра! Ошметок мужчины! Непотребная!
Кормилица (обнимая ее). Ты не такая, Медея! Не такая!
Медея. Такая же, как и все! Только еще трусливее, еще доверчивее, чем другие. Десять лет! Но сегодня с этим покончено, нянька, я снова Медея. Как хорошо!
Кормилица. Успокойся, Медея!
Медея. Я успокоилась, я стала кроткой. Ты видишь, как я тиха, нянька, как спокойно я говорю. Я умираю. Я потихоньку умерщвляю в себе что-то. Я что-то душу.
Кормилица. Поди сюда! Мне страшно! Вернемся!
Медея. Мне тоже страшно.
Кормилица. Что они теперь сделают с нам?
Медея. Они с нами?! Это мы должны спросить себя, что мы сделаем с ними, старуха! Я тоже боюсь, но не их музыки и криков, не их вшивого царя и его повелений — я боюсь самой себя! Язон, ты усыпил Медею, но теперь она проснулась. Ненависть! Ненависть! Огромная, животворная волна, ты омываешь меня, и я рождаюсь вновь.
Кормилица. Они прогонят нас, Медея.
Медея. Может быть.
Кормилица. Куда же мы денемся?
Медея. Для нас, голубушка, всегда найдется страна по эту или по ту сторону жизни, страна, где Медея будет царицей. О мое мрачное царство, ты возвратилось ко мне!
Кормилица (ворчит). Придется опять все укладывать…
Медея. Мы уложимся потом, старуха!
Кормилица. Когда потом?
Медея. Ты еще спрашиваешь?
Кормилица. Что ты хочешь сделать, Медея?
Медея. То, что я сделала, когда предала отца, когда, чтобы бежать, пошла на убийство брата; то, что сделала со старым Пелеасом, когда пыталась помочь, Язону стать царем острова, который принадлежал Пелеасу, что я десятки раз делала для Язона, а на этот раз сделаю наконец для себя!
Кормилица. Ты с ума сошла! Ты не можешь этого сделать!.
Медея. Чего не могу, голубушка? Я Медея, я совсем одна, меня бросили возле этой повозки, на берегу этого чужого мне моря… меня изгнали, опозорили, возненавидели… Но я могу сделать все!
Музыка вдали играет громче.
(Кричит, заглушая ее.) Пусть они поют! Пусть пропоют скорей брачный гимн! Пусть скорей наряжают новобрачную в ее дворце! До венчания еще целый день. О Язон, ты ведь знаешь меня, знаешь, какую деву взял в Колхиде. Ты думаешь, я буду плакать? По кровавому пути преступлений я следовала за тобой, значит, нужны кровь и преступление, чтобы я с тобой рассталась!
Кормилица (бросаясь к ней). Замолчи, замолчи, умоляю тебя! Спрячь свои жалобы в глубине сердца! Спрячь свою ненависть, покорись! Сегодня они сильнее нас.
Медея. Так что из этого, нянька?
Кормилица. Ты отомстишь, моя волчица, ты отомстишь, мой ястребок. Когда-нибудь ты причинишь им зло. Но сейчас мы бессильны. Две чужестранки в повозке, запряженной старой лошадью; две воровки, обкрадывающие птичники… В нас даже дети кидают камням. Подожди хоть год, хоть день, скоро ты станешь сильнее.
Медея. Сильнее, чем сейчас, я никогда не буду.
Кормилица. Но что ты можешь сделать на этом враждебном острове? Колхида далеко, Колхида сама тебя изгнала. А теперь нас бросает Язон. Что же у тебя остается?
Медея. Я сама!
Кормилица. Бедняжка! Креон — царь, и на этой пустоши нас терпели только потому, что он того хотел. Стоит ему молвить слово, стоит падать знак, и все они набросятся на нас с ножами и дубинами. Они убьюнас!
Медея (тихо). Да, они убьют нас. Но будет уж поздно.
Кормилица (бросаясь к ее ногам). Медея, я стара, но не хочу умирать. Я последовала за тобой, я все бросила ради тебя. А на свете еще так много хорошего: согретая солнцем скамья, на которой отдыхаешь; горячая похлебка в полдень; заработанные монетки в ладони; бодрящий глоток вина перед сном.
Медея (отталкивая ее ногой, с презрением). Эх ты, кляча! Вчера я тоже хотела жить, на сегодня мне все равна: жить или умереть.
Кормилица (цепляясь за ее колени). Я жить хочу, Медея!
Медея. Я знаю, вы все хотите жить. И Язон уходит от нас потому, что хочет жить.
Кормилица (с неожиданной злобой). Ты все равно его больше не любишь, Медея! Ты уже давно не хочешь его. Я знаю все, ведь в повозке так тесна. Правда, он первый сказал однажды вечером, что ему жарко и что он вынесет свой тюфяк на воздух. Но ты позволила ему эта сделать, и я услышала, как ты облегченно вздохнула, растянувшись на постели, когда осталась одна. Убивают ради мужчины, с которым живут, но не ради мужчины, которого ночью отпускают со cвoeгo ложа.
Медея (хватая ее за шиворот и резко поднимая к своему лицу). Слушай, женщина! Ты слишком много знаешь, слишком много говоришь. Я питалась твоим молоком и терпела твои причитания. Ну и что же? Не молоко вскормило Медею, ты эта знаешь! Я обязана тебе не больше, чем козе, которую могла бы сосать вместо тебя. Теперь слушай! С меня довольно твоих разговоров о подагре, о глоточке вина, а там, как бы погреть на солнышке больные кости. Ступай к своим горшкам, старая, чисти картошку — вот подходящее занятие для таких, как ты! Игра, которую я веду, не для Вас! И если вы случайно, ничего не соображая, — тоже погибаете в ней, — ну что ж, очень жаль, но ничего не поделаешь! (Грубо швыряет ее на землю.)
Кормилица (вскрикивает.) Медея! Сюда идут!
Медея оборачивается. Перед нею Креон в сопровождении нескольких мужчин.
Креон. Ты Медея?
Медея. Да.
Креон. Я Креон, здешний царь.
Медея. Приветствую тебя.
Креон. Мне рассказали о тебе. Твои преступления стали известны и здесь. По вечерам на всех островах нашего края женщины пугают ими детей. Я долго терпел твое пребывание на этой пустоши; на теперь ты должна уйти.
Медея. Что я сделала людям Коринфа? Разве я обокрала их птичники? Разве у них начался падеж скота? Разве я отравила источник, когда брала воду, чтобы приготовить себе пищу
Креон. Пака нет. Но ты мажешь сделать все это. Уходи.
Медея. Креон! Мой отец тоже царь.
Креон. Знаю. Иди в Колхиду и жалуйся там.
Медея. Хорошо, я вернусь к себе на родину. Я не буду больше пугать почтенных женщин твоего селения, а мой конь перестанет воровать у тебя чахлую траву, растущую на этой пустоши. Я вернусь в Колхиду, но пусть меня отвезет туда тат, кто похитил.
Креон. Что ты хочешь этим сказать?
Медея. Верни мне Язона.
Креон. Язон — май гость, он сын царя, бывшего друга, и волен поступать, как хочет.
Медея. Что за песни поют у вас? Почему пускают фейерверк, раздают вина и пляшут? Если это моя последняя ночь на твоей земле, почему же тогда твои честные коринфяне мешают мне спать?
Креон. Я пришел сказать тебе почему. Сегодня вечером празднуют свадьбу моей дочери. Завтра Язон должен вступить с нею в брак.
Медея. Долгой жизни им обоим, большого счастья!
Креон. Они обойдутся без твоих пожеланий.
Медея. Зачем отвергать их, Креон? Пригласи и меня на свадьбу, представь своей дочери. Знаешь, я, ей могу быть полезна. Ведь в течение десяти лет я была женой Язона, и у меня была достаточно времени, чтобы узнать его, а она знакома с ним всего десять дней.
Креон. Именно для того, чтобы избежать этой встречи, я и велю тебе покинуть Коринф сегодня ночью. Запрягай, укладывайся; через час ты должен быть по ту сторону границы. Эти люди проводят тебя.
Медея. А если я откажусь?
Креон. Сыновья убитого тобой старого Пелеаса обратились ко всем царям нашего края, они требуют твоей головы. Если ты останешься, я тебя выдам.
Медея. Они твои соседи. Они сильны. Цари часта оказывают друг другу подобные услуги. Почему бы тебе не выдать меня сейчас?
