Валерий Гаркалин - Катенька
Мой студенческий билет давал возможность проникать и в театры драматические, чем я охотно пользовался, побывав практически на всех заметных спектаклях середины 70-х годов. А ведь это была эра высших творческих достижений Анатолия Васильевича Эфроса и Юрия Петровича Любимова, Марка Анатольевича Захарова и Андрея Александровича Гончарова, Олега Николаевича Ефремова и Андрея Алексеевича Попова. Ещё продолжали активно работать Юрий Александрович Завадский и Валентин Николаевич Плучек, мой будущий главный режиссёр, поверивший в меня и давший мне возможность состояться в профессии. Ещё блистали на сцене Фаина Георгиевна Раневская, старики МХАТа, Театра Вахтангова, Театра Моссовета. Это было поколение артистов, знавших и работавших с Константином Сергеевичем Станиславским, Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко, Евгением Багратионовичем Вахтанговым, Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом, Александром Яковлевичем Таировым. Незримая связь поколений через их творчество передавалась нам, юным студентам театральных училищ.
Ещё были совсем молодыми, задорными, полными творческой энергии актёры, принесшие славу советскому и российскому театру и кино во второй половине минувшего века. Не стану перечислять их — не из неблагодарности, а чтобы не создавать непонятную иерархию, не основанную ни на чём, кроме свойств моей памяти. Их роли на сцене и в кинематографе являлись для меня не меньшей школой, чем непосредственные занятия в стенах училища. А ещё в Москве с некоторой периодичностью гастролировали все великие театральные коллективы Советского Союза — от ленинградского БДТ с его потрясающей труппой во главе с Георгием Александровичем Товстоноговым до совсем непровинциального Театра Юозаса Мильтиниса из малюсенького литовского города Паневежиса. В этот городок, чтобы посмотреть его спектакли, съезжались зрители со всей страны.
Времена застоя, как их теперь принято называть, действительно не были особенно продуктивными для искусства, но талантливые люди наперекор эпохе честно продолжали своё дело, порой поднимаясь до подлинных высот человеческого духа. Власти корёжили и закрывали их спектакли, перемонтировали фильмы и клали их на полку, а творцы назавтра начинали всё заново.
Я не искусствовед и не собираюсь реконструировать эпоху, дабы разобраться, что могло бы быть, если бы не… Тем более не собираюсь выносить ей окончательный приговор либо, наоборот, оправдывать её и возносить. Я только хочу сказать, что для желающего познать азы лицедейства, подобная возможность была, причём учиться можно было на лучших образцах.
Место под солнцем
Ученичество первых трёх курсов в родном училище прошло быстро. Дни были предельно заполнены репетициями, изучением общеобразовательных предметов, вечерними походами в театр и активными ночными возлияниями, что тогда было довольно типично для подрастающей актёрской поросли. Сил было немеренно, молодость била через край и, казалось, выпивка никак не может помешать карьере. Тем более и старшие товарищи, вполне успешные и знаменитые, доказывали, что подобный способ снятия стресса, постоянно присутствующего в актёрской профессии, вполне приемлем.
Не могу сказать, что мне сразу удалось занять на курсе своё место, впоследствии уже практически не оспариваемое в ансамбле. Повторяю, всё мне давалось трудно, приходилось многократно доказывать педагогам и соученикам, что я имею право быть артистом, обладаю собственным ви́дением роли, определёнными профессиональными навыками и готов это демонстрировать на сцене.
Наступила осень 1977 года, мы перешли на четвёртый, последний курс обучения. Мы уже играли большие спектакли и готовились к настоящей «жизни в искусстве», естественно, как это свойственно молодости, видевшейся нам в мажорных, не предполагающих неудач тонах.
Леонид Абрамович Хаит сумел сплотить наш курс, привить нам общий взгляд на искусство театра кукол и на своё место в нём. Театр Образцова, в котором мы проводили почти всё время, несмотря на большую популярность у зрителей и непрекращающиеся зарубежные гастроли (чем тогда не мог похвастаться ни один другой театр страны), находился не в лучшем состоянии. Новые спектакли ставились редко, репетировались очень подолгу. Огромный профессионализм и мастерство, безусловно, сохранялись, как и традиции коллектива, которому на тот момент уже было более сорока лет. Но какой-то творческий азарт, желание обновления, поиск новых форм и способов сценического существования из театра ушли.
Самый популярный его артист, великий Зиновий Ефимович Гердт в гораздо большей степени реализовывал себя в кино и на телевидении, чем в театре. Сопостановщик Образцова по многим его легендарным спектаклям Семён Соломонович Самодур, как и Гердт, игравший в театре главные и «живоплановые» роли, не находил себе достойного места в текущем репертуаре. Да и Сергей Владимирович Образцов нёс непосильный груз обязанностей, преподавал, писал книги, снимал фильмы и телепрограммы, занимал массу общественных постов, включая международные, съедавшие почти всё его время.
Конечно, сохранялась их огромная театральная культура, мы учились на их спектаклях, могли следить, как рождается образ, как отсекается всё лишнее, наносное, но хотелось чего-то большего. Тем более что провинциальные, прежде всего сибирские театры доказывали: в рамках театра кукол можно ставить решительно всё, поднимать любые темы, играть самую неожиданную драматургию, зачастую недоступную театру драматическому.
Нам хотелось работать вместе, всем курсом, искать новые формы, пробовать, ошибаться, занять своё место в театральном процессе. Правда, желание это было скорее неосознанное, никак вербально не выраженное.
Пока же нам необходимо было выпустить дипломные спектакли, которых набралось сразу четыре штуки. Два детских — «Сказки Пушкина» и «Терем-Теремок» и два взрослых — «Недоросль» Дениса Фонвизина и «Чёртова мельница» Исидора Штока. Последний спектакль ещё недавно был в репертуаре образцовского театра, и играли мы его с теми же куклами и в тех же декорациях, что и наши старшие собратья. Таким образом с учётом нескольких курсовых работ у нас собирался довольно приличный репертуар, не только количественно, но и качественно разнообразный и продвинутый.
Кроме того, что очень важно, каждый из выпускников нашего курса должен был подготовить отдельный эстрадный кукольный номер. Совместно эти номера составляли ещё один, пятый, выпускной спектакль — эстрадный.
Все спектакли должен был просматривать Сергей Владимирович Образцов не только как руководитель театра, выпускавшего курс, но и как наш потенциальный работодатель. Мы уже прилично ориентировались в местной актёрской кухне и понимали, что не всех, но многих из нас Сергей Владимирович пригласит в труппу. Я же был одним из лучших на курсе, играл главные роли и полагал, что мои шансы на попадание в театр велики. Для актёра-кукольника, да ещё молодого, лучшего начала профессиональной карьеры невозможно было представить. Всемирно известный театр, расположенный в центре Москвы, непосредственная возможность посмотреть мир с ежегодными длительными зарубежными гастролями, гораздо меньшая занятость, чем у коллег из других кукольных театров, оставляющая большую вероятность подработок на радио, телевидении, дубляже. В общем, живи и радуйся. Я и радовался, хотя какие-то сомнения в отношении своего будущего всё же оставались.
Начала
Наступил ноябрь, и в моей жизни появилась Катенька.
Я бы соврал, если бы пытался настаивать, будто в первый же миг ощутил, что именно она и есть женщина моей жизни, и отныне у меня всё будет по-другому. Я просто влюбился в неё, а она просто влюбилась в меня. Так бывает, но далеко не всегда влюблённость перерастает в любовь, а любовь, минуя все препятствия, становится стержнем, на котором строится семья.
Бытует расхожее мнение, что браки заключаются на небесах. Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть его, но в нашем с Катенькой случае было именно так. Мы проводили вместе всё свободное время, тем более что это было не трудно. Ежедневные репетиции дипломных спектаклей проходили в Театре Образцова, где Катенька служила педагогом. Она умела находить общий язык с детьми любого возраста, быстро сдружилась с актёрами и сотрудниками театра и, что было совершенно очевидно, становилась не только незаменимой, но и всеобщей любимицей. Для этого были все предпосылки. Катенька была всегда весела, доброжелательна, готова прийти на помощь. Жила она в десяти минутах ходьбы от театра, что существенно облегчало наше общение.
Приближались зимние школьные каникулы, идеальное время для детских спектаклей, которых нами было выпущено в достатке. Нам предложили съездить на гастроли в Ереван, что было, во-первых, любопытно — посмотреть новый для меня город, иную, отличную от российской жизнь; во-вторых, появлялась возможность почувствовать себя профессиональным актёром — ежедневные спектакли на зрителях; в-третьих, это давало значительный приработок к более чем скромному студенческому бюджету.
