Пэпэла (Бабочка) Часть 1 - Уваров Максимилиан Сергеевич
Когда они проходили по дорожке сада, ведущей к спальному блоку, из кустов выскочил взъерошенный и возбужденный Вано. От неожиданности Илико резко остановился, и Изя схватился за ворот пальто и расстегнул придушившую его пуговицу.
– Вано, тьфу ты! – воскликнул Илико. – Выскочил как черт из табакерки. Ты откуда тут взялся?
– Я это… – Вано озирался по сторонам и тяжело дышал. – Божитесь, что никому не скажете!
– Вот те крест, не скажу, – Илико перекрестил лоб свободной левой рукой.
– А я не могу божиться, – вздохнул Изя, поправляя огромную кепку. – Я иудей. Правда, я не очень понимаю, что это. Но думаю, что у нас какой-то другой бог.
– Ладно! Слушайте! – заговорщицки зашептал Вано. – Я стоял у ворот, а за ними бегали жандармы. Искали кого-то. Один подошел и спросил, не видел ли я тут бородатого мужчину в сером пиджаке. Я сказал, что не видел, и спросил, кто этот мужчина. Жандарм сказал, что он революционер, и пошел дальше. А через несколько минут я увидел того мужчину, что они искали. Он не знал, где спрятаться, и я показал ему дыру в заборе. Потом отвел его в подвал в хозблок. Сейчас все успокоится, и он уйдет, – выдохнул Вано.
– Зачем ты его спрятал? – удивился Илико. – Он же преступник.
– Он не преступник, а революционер, – нахмурился Вано.
– А кто такой леворюционер? – спросил Изя, снова поправляя кепку. Он почувствовал, что Илико отвлекся, и изо всех сил дернулся, но тот крепко держал его за ворот, и освободиться не удалось.
– Ты про Кровавое воскресенье слышал? – строго спросил его Вано. Изя неуверенно кивнул. – Так вот… Люди пошли к царю просить, чтобы он им помог, а царь приказал в них стрелять.
– А чем он мог им помочь? – не понял Илико. – Я слышал, как после каникул про это воскресенье говорил Гогонава с Тамрико. Только я не все понял.
– Они все жили плохо, а хотели жить хорошо, – со знанием дела пояснил Вано. – революционерам не понравилось, что царь приказал стрелять в людей, и они начали раздавать листовки и настраивать народ против царя. Они хотят, чтобы все жили хорошо. Вот кто такие революционеры.
– Тогда я тоже ливорю… ливолю… – начал свою речь Изя, придерживая рукой кепку за козырек.
– Изя, какой из тебя революционер! – засмеялся Илико. – Ты от меня даже спрятаться не можешь, что говорить про жандармов, – в этот момент Изя расстегнул пуговицы на пальто и, вынырнув из него, кинулся по дорожке сада, размахивая кепкой и громко крича:
– Я левлюционе-е-ер!
– Ах ты крысеныш! – проворчал Илико, поглядел на пустое пальто в руках, и кинулся вслед за Изей с криком: – Изя! Я все равно догоню тебя и заставлю учить уроки! Революционер!
Танцкласс был залит солнечным светом. На стене прыгал солнечный зайчик от блестящего золотого «полухантера» на золотой же цепочке господина Псешинского. Станислав стоял возле учеников с вечной линейкой и громко считал:
– Эн, де, труа… Эн, де, труа… Шниппершен, выше ногА! Эн, де, труа… Шантури, подбородок. И-и-и… Первый пазиций. Замерли! Держим, держим спину. Руки! Шниппершен! Это не арронди! Вы не рюмка в рУке дежать! Руки ешть крылья, а пальца – перьи! И-и-и… ВтОрый арабеск. Шантури! Где ваш подбородок? Смотреть вперед!
Илико нравились занятия с Псешинским. Несмотря на то, что линейка хореографа за урок проходила по всему телу Илико раз сто, он не сердился на учителя. То, что самый слабый в классе занимался с самым сильным учеником, было хорошим ходом. Изя тянулся за Илико, стараясь не отставать. Илико и тут не жалел друга. Он растягивал Изю так же, как когда-то это делал с ним Псешинский, и не обращал внимания на слезы, текущие по щекам Изи.
– Теперь встали в центр в исходную позицию. Флик-фляк. Повторяем, пока не скАжу хватит. Шниппершен! Держим равновесие. НОга ровнее!
