Пэпэла (Бабочка) Часть 1 - Уваров Максимилиан Сергеевич
– Буду. На каникулы, – кивнул Илико и достал из своей кепки еще одну гроздь. – И на праздники буду.
– А тебе не страшно остаться одному в большом городе? – испуганно захлопал глазами Мамука.
– А чего боятся? Я буду в школе учиться. И потом, там у меня дядька с теткой. Они будут там меня навещать, – набирая в рот ягоды, ответил ему Илико.
– Чего вы его расспрашиваете? – подал голос молчун Реваз. – Его еще могут и не принять. Тогда он вернется и пойдет в нашу школу.
– Ты чего говоришь? – возмутился Илико. – Меня возьмут, и я стану артистом.
– Ага, – засмеялся Реваз. – И будешь танцевать перед всеми без штанов!
– Я поступлю и стану балеруном. И танцевать буду в трико, а не без штанов! – взвился Илико.
– У тебя в них писька свернется и не вырастет больше! – не унимался Реваз.
– Вырастет! А ты… А ты… – слова у Илико закончились, но гнев все еще бурлил внутри него. Он подлетел к обидчику, снял с его головы кепку, положил в нее гроздь винограда и, надев ее обратно, со всей силы надавил на самую макушку руками.
– Я убью этот барелуна! – взвился Реваз, вытирая с лица липкий сок. Он кинулся на Илико с кулаками, и оба покатились по траве, награждая друг друга тумаками.
Илико стоял у двери квартиры, не решаясь открыть дверь.
– Ну и где твой золотой ребенок? – слышал он из-за двери голос матери.
– Кх-кх… – натужно закашлялся отец. – Придет. Они с мальчишками, наверное, заигрались. Пусть последние деньки нагуляется.
– Вот чувствую я, что ты темнишь, Ираклий! – Софи прошлась от кровати до окна. – Прикрываешь его? Вот и получается, что я плохая, потому что его наказываю, а ты хороший!
– Нет, Софико! Я его не прикрываю и не оправдываю, просто я был когда-то мальчишкой, а ты нет, – Ираклий поймал Софи за руку и усадил ее рядом с собой. – Я тоже был страшным хулиганом. Совершал набеги на чужие сады, рвал рубашки, играя в мяч, и дрался.
– Рассказать секрет? – улыбнулась мужу Софи. – Я один раз с друзьями залезла в сад за грушами, а за нами погналась собака. Я решила сократить путь и полезла через забор. Так на том заборе моя юбка и осталась, а мне пришлось до темноты сидеть в кустах. Потом домой бежала, прячась, чтобы меня не увидели.
Ираклий засмеялся и тут же тяжело закашлялся. Улыбка сошла с губ Софи, и она подскочила с кровати и кинулась к тумбочке, где стояли лекарства.
– Дэдико, мамико… – на пороге стоял Илико и мял в руках пыльную кепку. Его рубашка была разорвана, волосы на голове – всклокочены, а под правым глазом наливался огромный синяк. – Вы можете меня побить хворостиной, поставить в угол на три дня и конфеты тоже можете не давать. Только… – всхлипнул он, – только отвезите меня в шко-о-олу-у-у… – громко завыл Илико, размазывая грязными руками слезы по лицу.
Софи только молча всплеснула руками и поставила на пол ведро с теплой водой и большой таз.
– Горе ты мое, – Софи мылила слипшиеся от сока волосы Илико. – Когда же ты остепенишься?
– Всему свое время, – философски сказал Ираклий, с улыбкой глядя на сморщенную от мыла мордочку сына.
В назначенный день Илико стоял перед дверью небольшой залы в здании Школы изящных искусств при Театре оперы и балета. Само здание школы Илико не впечатлило. Оно было обычным трехэтажным домом, обнесенным каменным забором с высокими резными воротами.
