Юрий Нагибин - Виват, гардемарины!
— Повара, как и Францию в сердце, я вожу с собой, — засмеялся Шетарди.
Слуга принес второй прибор.
— Сразу к делу, — начал Шетарди. — Я получил шифровку из Петербурга. Выбор сделан! Из Цербста в Россию едет невеста наследника Петра. Девицу сопровождает мать, герцогиня Ангальт-Цербстская, весьма экстравагантная и решительная особа. Знаете, с этакой авантюрной складкой. Они едут тайно.
Оба рассмеялись.
— Но почему императрица Елизавета остановила выбор на этом нищем доме? Герцог Ангальт-Цербстский всего лишь генерал на службе у Фридриха.
— Я думаю, что король Прусский и есть главный сват, — задумчиво сказал Шетарди. — А что касается захудалого дома… Нищета делает людей уступчивыми. Из безликой принцессы Софьи сделают куклу, марионетку в чужих руках. А она согласится на все в благодарность за корону.
— Не скажите… Богатство и власть кружат голову, — веско возразил Брильи. — Нет более жестокого хозяина, чем освобожденный раб… Что-то здесь Бестужев недодумал. — Он вытер рот салфеткой. — Вкусно…
— Бестужев против этого брака, — как бы между прочим заметил Шетарди.
— Ах вот как!.. — протянул удивленно Брильи. — И мое задание?..
— Вы должны завоевать сердца цербстских дам.
— И сделать их марионетками в наших руках? — засмеялся Брильи, шевеля пальцами, как опытный кукольник.
— Вот именно, — кивнул Шетарди. — Это настолько важно для Франции, что здесь все средства хороши: обольщение, подкуп, угрозы, шантаж… Не мне вас учить!
— Приятные мы мужчины, — с горькой иронией заметил Брильи. — Эх, политика! — Он растер уставшее лицо, помолчал. — Надо подумать… С авантюрной складкой, вы говорите? Особы подобного рода падки на всяческие эффекты. И потом, все женщины обожают опекать слабых, жалких, больных и убогих. Это их, видите ли, возвыша-а-ет! Хм-м…
— Кофе?
— Благодарю. — Он поднес чашку к губам.
— Признаться, с некоторых пор все эти дамы мне порядком осточертели.
— Не узнаю вас, Брильи! Стареем? — усмехнулся Шетарди.
— При чем тут возраст? — огрызнулся шевалье.
— Да-а, глубокий след в вашем сердце оставила эта русская красавица.
— Не будем говорить о Ягужинской! — резко оборвал его Брильи.
Шетарди улыбнулся его горячности и дружески потрепал по плечу:
— Ну, удачи вам, шевалье!
Двор особняка герцога Ангальт-Цербстского тонул в тумане.
В предрассветных сумерках была видна карста, слуги грузили багаж, впрягли лошадей. Тускло светили зажженные факелы.
Алеша и Саша из окна все того же кабинета наблюдали за происходящим.
— По-моему, «влиятельные особы, коих нам надлежит сопровождать до Риги», — с иронией произнес Саша, — собираются дать деру!
— Похоже, эти шустрые дамы, — ехидно заметил Алеша, — совсем не желают видеть нас в роли провожатых.
— Заперли нас, чтоб свидетелей не было, — добавил Саша.
— Свидетелей чего? — пытливо спросил Алеша.
— Сие есть тайна великая, — иронично протянул Саша. — И тайну сию нам суждено разгадать.
Возбужденная Иоганна, герцогиня Ангальт-Цербстская, стояла в прихожей перед зеркалом уже в шубе, надевая шляпу — ей не нравилось, как она сидит, и это очень злило герцогиню. За спиной маячил супруг-генерал.
— Моя дражайшая супруга, — церемонно увещевал он ее, — почему вы настаиваете, чтобы я не сопровождал вас? Поймите, это же просто неприлично.
— Это прилично. В рекомендации Фридриха ясно сказано — вдвоем с дочерью. Он понимает: если едет вся семья, то это официальный визит, что подозрительно. А так — две путешествующие дамы…
— Но ведь это опасно. По дорогам шатается столько швали! Если вы не хотите взять меня, то почему отказываетесь от помощи наших пленников, этих русских офицеров?
— Потому что мы едем тайно, под чужими фамилиями… черт подери! — Она справилась наконец со шляпой. — Нам не нужен эскорт! Зачем привлекать к себе внимание?
— Но как вы объясните в Петербурге их пленение? — воскликнул герцог, переходя к своему главному вопросу.
— Господи, да кто этим будет интересоваться? — Иоганна с трудом сдерживалась. — Оплошность слуг!
Она неожиданно поставила ногу на стул и задрала юбку. Обнаружилась сумка с пуговицей, прикрепленная к поясу нижней юбки.
— Письма! — потребовала Иоганна у мужа и стала складывать протянутые им бумаги в сумку, продолжая между тем разговор. — Эти мальчишки могли перепиться, наскандалить, попасть под стражу, завязнуть у девок, наконец. Возможностей более чем достаточно. Мне поверят — не им! — Пуговица была застегнута. — И не мучьте меня этими пустяками! — Она топнула ногой и вильнула бедрами, оправляя юбки, затем уверенным мужским жестом сунула за пояс пистолет. — Мы накануне таких событий! Продержите этих офицеров три дня… лучше пять. Эти пять дней мне необходимы. Ну что вы на меня уставились?
Герцог восхищенно смотрел на супругу.
— Женский ум такой изворотливый! Воистину…
— Давайте прощаться. Фике!
Фике уже стояла перед отцом, в беличьей шубке и в капоре, вся ее фигура выражала нетерпение.
— Дочь моя! Тебе придется жить в России, где правят цари, — начал он торжественно. — Тебе будет трудно. Поэтому прежде всего молись Богу! — Он перевел дыхание. — И помни: ты лютеранка. Достанет ли в твоем хрупком теле сил, чтобы исполнять заветы святой лютеранской церкви? Но ты дочь солдата…
На глазах герцога выступили слезы, он несколько раз перекрестил дочь.
Фике стояла растроганная.
— Я выполню ваши заветы, отец…
— Помни, всегда помни: ты немка!
— Этому ее можно не учить! — встряла герцогиня. — Фике умная девочка. Обними отца, нам пора ехать! Не раскисай. Карл…
Герцогиня, как куклу, повернула дочь к отцу и, едва они трогательно обнялись, оторвала девочку от герцога и повела к выходу.
Саша и Алеша продолжали через окно следить за происходящим. Они видели, как из дома вышли три женские фигуры, быстро сели в карету.
Герцогиня крикнула кучеру:
— Гони! К ночи мы должны быть в Потсдаме!
Карета, сопровождаемая огромными псами, выехала со двора.
— Что будем делать, гардемарины? — по привычке воскликнул Саша, обшаривая комнату взглядом.
Алеша безнадежно пожал плечами.
Саша меж тем заглянул в дымоход камина, проверил оконные решетки, попытался выломать дверь. Бесполезно!
Раздался знакомый скрежет железа. Лязгнул засов, и из люка поднялся стол. Только на этот раз на нем были большой фаянсовый кувшин с водой, таз и два полотенца.
— Аккуратная нация! — с усмешкой сказал Саша и нагнулся над тазом. — Полей мне.
Но как только Алеша взял кувшин, стол дернулся и пошел вниз.
Друзья переглянулись и поняли друг друга без слов. Саша смахнул туалетные принадлежности на пол и улегся на столешнице. Алеша разместился рядом.
Стол медленно опускался.
Минуя уровень пола, они увидели отточенный край металлической заслонки. Оба повернули головы набок, прижались к столешнице щеками, распластались на ней.
Заслонка, как гильотина, скользнула у них над головами и увлекла за собой Сашин шарф, пригвоздив его к потолочной балке.
Внизу была кухня: пылал огонь в печи, на плите булькал суп в большой кастрюле, на необъятной сковороде жарилось мясо.
У стены, задрав голову вверх, стояли двое мужчин в подштанниках, голые по пояс и в поварских колпаках. В руках у них были большие жерди. Увидев незнакомцев, один из поваров тут же бросился на них.
Саша без труда перехватил жердь и прижал ею повара к стене.
Потревоженная шумом, из-за занавески вышла полураздетая дородная немка. Она позевывала, почесывалась — и вдруг замерла, открыв рот, потом завопила, как безумная, и бросилась прочь.
Воспользовавшись замешательством, второй повар выскользнул из кухни.
На пороге две огромные собаки жрали выброшенную требуху. При виде непрошеных гостей они подняли окровавленные морды, ощетинились, зарычали.
— Алешка, сюда! — Саша вскочил на стол.
Мощный пес с измаранной кровью мордой в два прыжка догнал Алешу и сбил с ног.
Второй пес пытался схватить Сашу за ноги. Тот вертелся волчком, отбиваясь шпагой. Другой рукой он выхватил из-за пояса пистолет и, выбрав момент, выстрелил. Раненая собака заскулила и поползла в сторону. Саша спрыгнул со стола и поспешил на помощь другу.
Алеша, лежа на полу, пытался отодрать от себя собаку. Рукоятью пистолета Саша оглушил огромного пса. Оба кинулись к выходу.
По двору метались слуги, всполошившиеся от криков и стрельбы. Возле крыльца стояла запряженная телега с дровами. Друзья вскочили на нее.
— Но-о-о-о!!! — завопил Саша и стегнул лошадей.
Алеша, напрягшись, свалил поленницу в снег. Лошади, почувствовав облегчение, рванулись с места.
