Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы
Крытый грузовик медленно вполз по узкой горной дороге в небольшой населенный пункт с древней каменной башней в центре и остановился рядом с чем-то вроде площади.
Еще до остановки из кузова посыпались возбужденные чеченцы с автоматами. Они громко разговаривали, разминая затекшие члены. Один из них помог вытащить избитого прапорщика — крепкого парня лет двадцати восьми со связанными за спиной руками. На нем клочьями висела форма. Голова была разбита, глаз заплыл, но держался он хорошо. За ним вытолкнули совсем мальчишку. Ему не было и двадцати. Он попытался удержаться на ногах, но упал в пыль. Затравленно озираясь, он старался встать, но мешали крепко перетянутые за спиной руки. Бородатый чеченец с автоматом что-то сказал ему и засмеялся. Их не били. За ними вытолкнули перепуганных мужчину и женщину лет тридцати в гражданском. Женщина тоже упала. Чеченец поторопил ее, сильно пнув ногой. Мужчина, боясь удара, инстинктивно отпрянул. Их быстро отогнали в сторону.
Жители аула, подгоняемые бойцами, потихоньку стекались на площадь с полуразвалившимся памятником воинам, погибшим в ВОВ, в центре.
Возле одного из тесно стоящих маленьких домов в ста метрах от происходящего двое грязных солдат лет двадцати, которых мы видели на плохом видеоизображении, пилили дрова. Их загорелые тела кое-как прикрывали остатки военной формы. Головных уборов уже не было. Они напряженно посматривали в сторону машины, но работы не прекращали. Они были скованы между собой цепью. Цепь проходила через железные обручи, надетые вместо солдатских ремней. Ноги были схвачены кандалами. Дрова они складывали в старый разбитый пазик без колес, служивший сараем.
Привезенных военных вывели на «лобное место» в нескольких метрах от памятника. Из кабины грузовика легко выпрыгнул чеченец, поправил автомат и принял у подошедшего отличную цифровую видеокамеру последней модели. Мирные жители молча встали полукругом. Мальчишки от восьми до тринадцати лет во главе с маленьким Джохаром отрабатывали на прапорщике удары каратэ. Один из ударов пришелся в пах, и прапорщик упал на колени.
Иван перестал пилить и вытер пот. Мимо не спеша прошел Аслан. При его приближении люди расступились. Боевики приветствовали его как командира. Один из них окриком отогнал мальчишек. Те послушно отступили, предварительно пнув солдата.
Гражданские пленники, затравленно озираясь, жались к каменному дувалу. Их никто не охранял.
Чеченец с камерой начал снимать. Сначала Аслан обратился с речью к жителям аула. Они молча слушали, некоторые кивали.
Потом он повернулся к прапорщику и что-то сказал. Прапорщик ответил и плюнул под ноги.
С того места, где стояли Иван с Федькой, слов было не разобрать.
Сзади к прапорщику подступил чеченец, на ходу вынимая десантный нож, и быстро перерезал ему горло. Прапорщик сразу упал.
— Гады, — прошептал Федька. Было видно, что он напуган.
Иван молча смотрел.
Аслан обратился к молодому солдату. Тот стал что-то быстро говорить, заплакал и упал на колени. Аслан слушал, потом кивнул боевику.
Боевик ударил мальчишку сзади ногой в спину так, что тот ткнулся лицом в пыль, затем наступил тяжелым ботинком на шею, вынул нож и умелым движением быстро отсек мальчишке голову. Обезглавленное тело обмякло.
Боевик поднял голову солдата на вытянутой руке, обернулся и два раза выстрелил в воздух.
Аслан пошел обратно. Чеченец продолжал снимать. Жители стали расходиться. Проходя мимо наших солдат, Аслан улыбнулся. Те быстро отвернулись и молча принялись пилить.
Звякнула щеколда, и свет широкой полосой ворвался в полутемный сырой подвал. Высокий, худой, явно близорукий и какой-то нелепый человек, сидевший напротив входа, прищурился и прикрыл глаза. Невзрачная женщина неопределенного возраста тоже инстинктивно посмотрела наверх, где в проеме появились Федька с Иваном. Отстегнутая цепь висела на Федьке.
— Сматрэт вниз! — крикнул охранник, открывая решетку.
Только один из троих быстро опустил глаза. Новенькие продолжали смотреть.
Взяв у чеченца кувшин и муку, солдаты полезли вниз по грубой цементной лестнице. Привычно преодолев высокие, неудобные для спуска в кандалах ступени, Иван протянул худому муку.
— Я требую связи с британским консулом! — безо всякой надежды на успех крикнул тот охраннику по-английски.
— Чиво хочит? — спросил охранник сверху.
— По-английски чего-то, — уверенно сказал Иван. — Ведро забери, воняет!
Охранник молча закрыл решетку и накрыл крышкой. Стало темно. Лишь узкая полоска освещала другой угол, где сидел сильно избитый мужчина в еще не успевшем обтрепаться костюме.
— Кто стрелял? — испуганно спросил он, поднимая глаза.
Звеня цепью, Федька протянул ему кувшин и подставил ладошки под муку. Иван стал насыпать.
— Наших двоих убили, — сказал Федька.
— Англичане или кто? — спросил Иван, насыпая муку.
Мужчина не ответил.
Иван быстро глянул на него через плечо и протянул муку. Тот подставил ладошки.
— They cut his head off, — сказал он, доверчиво глядя Ивану в глаза.
— И не такое бывает, — сказал Иван и сел.
Все молча жевали, передавая друг другу кувшин с водой. Еврей не ел. Он подавленно смотрел на муку, которую держал перед собой. Руки едва заметно дрожали.
— Скоро и нас… — как-то жалобно сказал он.
Женщина быстро взглянула на него и отвернулась.
Остальные просто не реагировали.
— Иван, — сказал Иван и два раза ткнул себя в грудь.
— Джон, — сказал мужчина и посмотрел на спутницу. Она промолчала. Он выждал паузу и тихо сказал Ивану: — Маргарет.
Федька облизывал ладошки.
— Она мне не понравилась тогда. Высокомерная такая… Молчит все время, не смотрит даже. Я сначала не понял, что она просто стесняется… И этот сначала дохляком показался… — говорит Иван. — В яме когда сидишь, там каждый за себя — жрать охота и бьют все время. Хотя он ничего… все-таки о ней заботился… Как у них там это… джентльмен. — Иван устало улыбается. — И ко мне он как-то сразу… Из-за английского, наверное… Я ведь еще в Тобольске компьютерную школу закончил, и там уже Аслану по интернету новости доставал. Сами-то они не врубаются. А телевидения у них в горах нет… Там вообще ни хера нет…
— …и еще многих кроме него. Я вас, черножопых, давил и давить буду, потому что вы враги моей Родины, — с трудом сказал прапорщик и презрительно плюнул кровью. Вблизи было хорошо видно его изуродованное лицо. Единственным заплывшим глазом он жестко смотрел на кого-то, стоящего за камерой. Из-за его спины быстро появился чеченец, сверкнул нож, что-то булькнуло, и прапорщик упал. Камера неловко проследила за падением.
В небольшой скупо обставленной комнате горел традиционный для горцев камин. За простым деревянным столом сидел Аслан. Перед ним стояла тарелка с остатками ужина. На другом конце стола сидел Иван. Большой суперсовременный телевизор SONY и видеомагнитофон странно смотрелись в более чем скромной обстановке. Странность усугублялась спутниковым телефоном и очень хорошим ноутбуком с жидкокристаллическим монитором, стоявшим перед Иваном. За окном было темно.
Аслан аккуратно закончил сворачивать косяк и с удовольствием закурил.
— Не убивайте, пожалуйста, не убивайте… — просил мальчишка. — Я… я не виноват… я не убивал никого… я только прибыл… пожалуйста… не убивайте… у меня мама одна… я, я все, что хотите, сделаю… я… — сзади подступил чеченец с ножом, Иван отвернулся.
Аслан выключил магнитофон и потянулся.
— Эх, устал, слушай. Никак нэ атдахну. Вайна идет, — немножко рисуясь, сказал он и передал Ивану косяк. Тот затянулся.
— Когда кончится? — спросил Иван.
— Кагда все рускиэ на Сэвэре жыт будут. Вы жэ бэлыэ. У вас там Бэлоэ море. А мы чорныэ. У нас и морэ Чорноэ. — Аслан засмеялся.
Иван брякнул цепью и передал Аслану косяк.
— Пацанов за что? — спросил он.
— А, я этова куска тры годы ыскал. Трыдцат тысяч доллары сваи атдал, штобы найты, — самодовольно сказал Аслан. — Он брата моиво растрилял. Я иво в Ростови нашол. Он ищо много мусульманин прававерный убивал…
— А салагу? — Иван кивнул на темный экран.
— А!.. Каму такой нужин, слушай… За водкай пашол. Вайна. А он пост бросил. Харашо это, а? Иван? — Аслан передал косяк.
Иван мотнул головой и затянулся.
— Вот. — Аслан настроился порассуждать. — Всэ делютса на пастухов и баранов. Тэ, што дают сэбя пасты и рэзат, — бараны.
— Русские… — сказал Иван и передал косяк.
— Ест срэды вас люды, — миролюбиво сказал Аслан. — Я пад Вирхаянским на зоне видэл аднаво. В законе. Сильный… Как нохча. Эсли б такие Расией управляли, магли бы вайну пабэдит… Но такие мала у вас. Ви глупый и слабый. И правят вами дураки. Украина атдалы, Казахстан… Полстраны отдалы проста так. Скора Дальний Васток китайц заберот. Вот ви с нами воюетэ, а у меня в Москвэ гастыниц, тры рэстаран и четырэ брыгады в Питер, Москва и Самара. Я рускых дою, как коз, а они мнэ ище дэнги из бюджет дают. А?
