Марина Дяченко - Обитаемый остров

МАКСИМ. Вы их когда-нибудь видели?

ВЕПРЬ. Я видел только мертвых. Их иногда ловят в лесу, а потом вешают перед бараками для поднятия духа.

МАКСИМ. За что?

ЗЕФ. За шею! Дурак! Это зверье! Они опаснее любого зверя! Я-то их повидал, ты такого и во сне не видел…

ВЕПРЬ. Бросьте, Мак. Это безнадежно.

Зеф идет вперед. Максим и Вепрь за ним. Нарастает лязгающий рык.

ЗЕФ. Танк… Это уже восемнадцатый квадрат. Сейчас его убить — или завтра?

МАКСИМ (принимая решение). Я сам им займусь. Идите, я вас догоню.

Вепрь и Зеф смотрят на него с сомнением.

ЗЕФ. А сумеешь? Учти, там могут быть мины, еще подорвешься…

ВЕПРЬ. Мак, подумайте!

Максим поворачивается и идет к танку.

ЗЕФ (усмехаясь). Ладно… ужин я тебе сберегу, одумаешься — приходи жрать… Пошли, Вепрь. Он догонит.

Максим, «обманув» самоходный танк, перехватывает управление.

Ночь. Максим выбирается из башни танка, спрыгивает с брони, вытирает травой руки. Танк мирно клокочет мотором, уставив в небо острую верхушку ракеты. Небо слабо фосфоресцирует.

В кустах раздается знакомый гортанный крик. Максим вздрагивает.

Другой крик доносится с противоположной стороны дороги. Максим на всякий случай подтягивает к себе гранатомет.

В кустах горят глаза. Максим различает тени; один упырь влез на дерево почти над головой Максима. Не выпуская из рук гранатомета, Максим перебирается на открытое место.

Голоса вопят и перекликаются. Максим, будто по наитию, вслух повторяет то слово, которому научил его пленный упырь.

Упыри умолкают. Пауза.

Потом тот, что сидел на дереве, спрыгивает на дорогу: Максим видит его совершенно отчетливо: тот похож на собаку. Огромная голова, круглые желтые глаза, вздыбленная шерсть на загривке.

УПЫРЬ (старательно артикулируя). Маххсим! Мах-хсим!

МАКСИМ (потрясенно). Подожди… Ты что… помнишь?!

Нет ответа. Упыри исчезают. Шелестят кусты… Тихо.

Утро. Максим спит на броне танка. Работает мотор.

Из кустов вываливаются Зеф и Вепрь. Видят Максима.

ЗЕФ (удовлетворенно). Жив…

Максим поднимает голову.

ЗЕФ (вытаскивает узелок). Держи. Баланду твою я, брат, того… не в чем нести. А хлеб принес, лопай.

МАКСИМ (принимает краюху, сразу откусывает кусок). Спасибо.

ЗЕФ (неохотно). Это самое… Там, брат, за тобой приехали. По-моему, на доследование тебя хотят…

МАКСИМ (перестает жевать). Кто?

ЗЕФ. Нам не доложился. Какой-то штымп в орденах с ног до головы. Орал на весь лагерь, почему тебя нет, меня чуть не застрелил… Так что лопай — и пошли.

Максим жует дальше. Переводит взгляд с Вепря на Зефа. Зеф сопит. Вепрь отводит глаза.

МАКСИМ. Я ухожу на юг.

ЗЕФ. Куда?! Это ж восемнадцатый квадрат, там сплошные минные поля!

МАКСИМ (жует). А дальше?

ЗЕФ. А дальше две заставы. А дальше радиация ужасная, жрать нечего, мутанты шкуру живьем сдирают, а еще дальше — пески, безводье.

МАКСИМ. Спасибо. До свидания.

Вспрыгивает на гусеницу, отваливает люк. Вепрь и Зеф переглядываются.

ВЕПРЬ (так убедительно, как только может). Мак, послушайте, это смерть!

Максим оборачивается.

МАКСИМ. Слушайте. А почему истинное назначение башен скрывают от рядовых подпольщиков?

Зеф сплевывает.

ВЕПРЬ. Потому что большинство в штабе надеется захватить власть и использовать башни по-старому, но для других целей.

МАКСИМ. Для каких — других?

Несколько секунд они с Вепрем смотрят друг другу в глаза. Зеф старательно заклеивает цигарку.

МАКСИМ. Желаю вам выжить.

Захлопывает люк. Танк гремит, гусеницы с хрустом приходят в движение. Танк катится вперед.

Вепрь и Зеф смотрят вслед почти с отчаянием. Танк набирает скорость, все дальше…

Мощный взрыв! Танк едва не опрокидывается, подскакивает, какое-то время катит на одной гусенице. Второй взрыв, третий. Слепящие вспышки. Чудовищные столбы пыли, дыма. Сплошная бурая пелена скрывает уходящий танк. Взрывы гремят все дальше, дальше…

Смолкают. Вепрь и Зеф смотрят, прислушиваются, ждут… Тишина.

Молча переглянувшись, они бредут в сторону лагеря.

Кабинет государственного прокурора. Прокурор орет в телефон.

ПРОКУРОР. Как — взорвался?! Массаракш, я с вас шкуру спущу, я вас… сгною на южной границе! Как так — взорвался?!

Бросает трубку на пол. Трубка разбивается. Летят осколки.

Фильм второй

Танк, похожий на развороченную консервную банку, катится вперед по разбитой дороге через дикие джунгли. Броня почернела, частью обвалилась, гремят полусорванные листы броневой обшивки. Пушка свернута набок. Максим сидит на броне, догрызает хлеб, вполне довольный жизнью, смотрит по сторонам.

Показывается первая застава. Две большие палатки и автофургон. Дымит полевая кухня. Два гвардейца, голые до пояса, умываются. Посреди шоссе стоит и глядит на танк часовой в черной накидке. Справа от шоссе два столба, соединенные перекладиной, и с этой перекладины что-то свисает.

Максим забирается в отсек, чтобы была видна одна голова. Часовой отходит к обочине, оглядывается на фургон. Полуголые гвардейцы смотрят на танк. Из фургона выходят еще несколько человек, один — в мундире офицера. Офицер показывает на танк рукой, что-то говорит, и все смеются.

Максим поравнялся с заставой. Часовой что-то кричит, за шумом двигателя не разобрать.

МАКСИМ (кричит). Все в порядке, стой, где стоишь!

Часовой тоже ничего не слышит, но кивает с удовлетворением. Пропустив танк, снова выходит на шоссе и останавливается в прежней позе…

Максим поворачивает голову и на долю секунды видит то, что свисает с перекладины. Это изуродованный труп мутанта — человека настолько жуткого, что он и на человека-то не похож.

Максим, не удержавшись, закрывает глаза.

Опустевшая квартира Гая и Рады. Все по-прежнему, только ширма, разгораживавшая комнату, свернута и стоит у стены. На столе стопка книг. Рада вытирает пыль — стол давно чистый, но она все еще вытирает…

Звонок в дверь. Рада на секунду замирает. Спотыкаясь, бросается открывать…

На пороге — хорошо одетый, подтянутый господин лет пятидесяти с лишним. Это Ноле Ренаду, которого когда-то задержали как выродка, во время рейда, а потом отпустили.

Рада с трудом скрывает разочарование.

РЕНАДУ. Добрый день. Госпожа Рада Гаал?

РАДА. Да.

РЕНАДУ (присматриваясь). Простите, вы кого-то ждали?

РАДА (глухо). Добрый день. Нет.

РЕНАДУ. Мне показалось… Ну что же, меня зовут Ноле Ренаду, я член магистратуры, домовладелец… Неделю назад я купил этот дом у вашего прежнего домовладельца, господина Попшу… Вы хорошо с ним знакомы?

РАДА. Нет. Не очень.

РЕНАДУ (улыбается). Ну вот. Теперь я ваш домовладелец и, как видите, знакомлюсь с жильцами… Дело делом, а человеческие отношения — прежде всего, так ведь?

РАДА (спохватываясь). Конечно. Пожалуйста, проходите…

Ренаду входит в крохотную комнату. С интересом оглядывается.

РЕНАДУ. Ваш брат на службе?

РАДА. Брат? Он… да. Его отправили… Он теперь на южной границе.

РЕНАДУ. Ого! Юг… И здесь, мне сказали, жил еще один молодой человек, сослуживец вашего брата…

РАДА (глухо). Да. Но он здесь больше не живет.

РЕНАДУ. Понимаю… Кажется, я не совсем вовремя.

РАДА (ставит на стол тарелку печенья). Что вы. Пожалуйста. Угощайтесь.

РЕНАДУ. Спасибо. Госпожа Гаал… Можно просто Рада?

Рада кивает.

РЕНАДУ. Дело вот в чем, Рада. Господин Попшу передал мне дела, и оказалось, что у вас большой долг за квартиру. (Выкладывает из портфеля бумаги, распечатки, счета.)

РАДА (заваривая чай, чуть не обливается кипятком). Да. У нас… Вы понимаете, у меня… Мне задерживают зарплату. Такое время… Но мне скоро все выплатят, и я заплачу за квартиру, честное слово.

РЕНАДУ. Не волнуйтесь. Я все понимаю. Брат на дальней границе, а этот молодой человек… вы расстались?

РАДА. Он на каторге. Его осудили за… короче говоря, его приговорили к пожизненной каторге.

Рада опускается на стул. Заварочный чайник вываливается у нее из рук. Она рыдает, не может остановиться, у нее истерика — конец света.

Ренаду секунду в замешательстве смотрит на нее. Не знает, что делать, — растерялся.