Александр Чехов - Тайны живописи
Однажды вечером он пришел домой. Уставший и голодный после рабочего дня, после ожидания на остановке и тряски в автобусе, он открыл дверь, сунул ключ в карман, расшнуровал ботинки, присев на тумбочку, разулся, снял плащ… На вешалке в углу висела куртка. Ее куртка, та самая, коричневая, недорогая, в которой она была тогда, майской ночью, в трамвае, взбиравшемся в гору, когда они познакомились, он узнал бы ее из тысячи, да и чья еще куртка может висеть здесь, в его квартире? Лицо его посерело, он бросил плащ куда-то на пол и быстро прошел в комнату. Телевизор был включен, к кресле сидела она. Лена.
— Мишка! — она приподнялась и потянулась в его сторону, — Я так соскучилась!
— Что ты здесь делаешь?
— Пришла, — замерев, недоуменно ответила Лена, — Хотела тебя увидеть и пришла. Что-то не так?
— Зачем?
— Говорю же, хотела увидеть. Что с тобой?
Он покачал головой и посмотрел куда-то в левый верхний угол комнаты, туда, где маленький паучок пару недель назад свил свою паутину.
— Уходи!
— До что с тобой? — всплеснула руками она, — Что она тебе наговорила? Сука! Что она тебе наплела? Да она сама на тебя глаз положила, разве ты не видишь?! Ты что, думаешь, я с кем-то?..
— Лен, давай не будем!
На глазах ее появились слезы.
— Миша, да как ты можешь так?.. Почему ты мне не веришь? Я люблю тебя. Только тебя. Никого больше. Ты же… Господи, ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил?!
Миша выдержал паузу — тысячи мыслей кружились, стремительно меняя друг друга в его голове, он стоял, молчал, терялся и не знал, что делать и что сказать, чтобы все это поскорее закончилось.
Лена встала и подошла к нему почти вплотную.
— Мишка, я же люблю тебя! Я все для тебя сделаю, все, что хочешь. Как ты мог даже подумать?..
Она встала на колени, затем, словно потеряв последние силы, упала к его ногам. Несколько секунд он смотрел на нее, лежащую, сверху вниз. Руки его дрожали.
— Лен, уйди пожалуйста! Я не могу сейчас тебя видеть.
Она подняла заплаканное лицо, он молча выдержал ее жалостливый взгляд, потом она встала. Миша выключил телевизор. Лена порылась в кармане, достала ключ и бросила его на пол.
— Олег был прав. Ты действительно тюфяк!
Он медленно нагнулся, подбирая ключ, увидел, как мимо промелькнули ее ноги в синих джинсах, услышал, как гулко хлопнула входная дверь. Старое кресло с желтой обивкой приняло в свои объятия его тело, он замер, взгляд его остановился в невидимой точке где-то позади, по ту сторону погасшего и беззвучного «голубого» экрана.
26
Зрительный зал. На сцене ничего нет. Две рампы освещают ее перекрестными лучами. Зал теряется в темноте. Справа, у входа, стоят, тихо разговаривая, Сергей, Таня и Марина. Входит Вадим.
Вадим. Да… Поздравляю! Оригинальный ход. Не ожидал.
Марина. Ты тоже хорош. Держался молодцом.
Вадим (Марине). Мне кажется, ты немного переигрываешь. Эти заломленные руки, падение к ногам… Мы не в девятнадцатом веке.
Сергей (обнимает Марину). Брось! Наша Джульета сыграла великолепно — то, что от нее требовалось.
Вадим. Так это и есть то, о чем ты говорил?
Сергей. Это только начало. Все зависит от тебя.
Вадим. Да, я знаю. Игра есть игра.
Сергей. Что там дальше по пьесе? У тебя есть, что сказать?
Вадим. Как ты думаешь?
Сергей. Монолог?
Вадим. Как всегда.
Сергей. Давай!
Вадим поднимается на сцену, озирается по сторонам, уходит куда-то за кулисы и возвращается вместе со стулом. Он ставит его посреди сцены спинкой к зрительному залу. Затем садится на него верхом. Пауза.
Вадим. Вот как… Ты живешь, не напрягаясь, легко, вальсируя, ты делаешь то, что перед носом, ты работаешь, ты ешь, ты спишь с женщиной, все потому что ты — мужчина, и поэтому тебе надо зарабатывать деньги, и есть, и спать с женщиной. Это естественно, и ты пребываешь в этом. Все как бы само собой. До определенного момента. Потом нужно делать выбор. Потому что чего-то вдруг начинает не хватать, работы, денег, женщин, понимания или внутреннего комфорта. Ты должен что-то создать или что-то уничтожить, может быть что-то изменить или вернуть то, что было утрачено. Ты должен выбрать дорогу, по которой дальше идти. Ты должен решить, идти ли вообще, или остаться стоять там, где был. И этот выбор — это ответственность перед собой и перед другими. Ты можешь выбрать неверную дорогу, создать то, что не надо было создавать, или уничтожить то, что могло бы еще жить и расти, ты можешь потерять то, что было тебе ближе всего, и тогда, тогда ты должен вернуться на развилку. Это выбор. Это непростой выбор. Это выбор человека, способного пойти против течения, человека, способного на все. Ты готов стать таким человеком?
В зале слышно какое-то шевеление. Таня встает и выходит, опустив голову.
27
Ночь. Город. Он вышел прогуляться, сам не зная зачем, дома оставаться он больше не мог, мучительно хотелось пива, воздуха, движения или чего-нибудь, он сам толком не знал. Он дошел до Средного рынка, купил в киоске бутылку «Царского», выпил половину залпом, и, тут же расхотев, оставил ее, недопитую, на тротуаре, пошел дальше, в любимые старые кварталы, не торопясь, прогуливаясь. Пиво горчило, стояло в горле, весьма специфичный, терпкий вкус кориандра ему не понравился, но от выпитого алкоголя стало как-то легко и спокойнее на душе. Город сонно и пусто молчал, сказать ему было нечего, фонари равнодушно светили под ноги, окна уже не горели, один-два, может быть, где-то вдали мерцали одинокими маяками чужих, незнакомых судеб, раз, два, три, начиналась осень, лето закончилось, пролетело незаметно, оставив только воспоминания, пустоту и одиночество, и тополя уже кое-где желтые, со сморщившимися, изъеденными болезнью листьями, девятый месяц, беременная природа должна была вот-вот что-то родить, четыре, пять, шесть, он шел, считал шаги, смотрел на облака и просвечивающие кое-где редкие звезды. Где-то на юге по светлому пятну можно было разгадать незримое присутствие луны. Он уже почти дошел до улицы Горького, когда сзади послышался шум — чьи-то быстрые шаги, возгласы и смех. Он оглянулся — двое молодых людей, потешно и странно одетых приближались с улыбками на лицах стремительно, как будто не замечая вставшего на их пути случайного странника. Миша отошел в сторону, но было поздно. Один из парней, не снимая с лица улыбки, резким толчком в грудь сбил его с ног, второй пнул в живот. Первый, кажется, это был первый, наклонился, посмотрел секунду, затем взял Мишу за волосы, оттянул голову назад и несколько раз с силой стукнул лицом об асфальт. Они посмотрели друг на друга, рассмеялись, стукнули по рукам, и все так же смеясь, исчезли за поворотом. Наступила тишина.
Некоторое время он лежал без движения, в луже крови, слушая собственное колотящееся сердце, приходя в себя и набираясь сил и воли для того, чтобы встать. Затем пошевелился и, наконец, приподнялся на руках и сел. Плащ был испачкан, лицо разбито, было обидно, прежде всего, из-за бессмысленности всего этого действа, в кармане брюк лежали деньги, но они, кажется, им были не нужны. Миша встал, отряхнулся, как мог, достал из кармана платок, промокнул лицо, выбросил его не глядя куда-то в палисадник и пошел дальше, ссутулившись, старясь идти под фонарями.
У Вики оказались очень нежные руки. Она быстро и аккуратно обработала уже начавшие заживать царапины на Мишиной щеке, смазала йодом, приклеила пластырь.
— Меньше надо по ночам гулять! — ворчала она, — Вляпался. Нашел приключений на свою голову!
— Заживет, — успокаивал Миша, — На мне всегда заживает, как на собаке.
— Вот и посмотрим. Но все же, будь осторожнее! Пожалуйста.
— Вик, я к тебе вообще-то по делу зашел.
— Понятно, — вздохнула Вика, — Ты ведь просто так не зайдешь. Ну, что у тебя за дело?
Миша помолчал, напряженно собираясь с мыслями, словно проверяя свое решение в последний раз.
— Дай мне адрес Олега!
Вика нахмурилась.
— Тебе что, мало?
— Пожалуйста!
— Мишенька!
Ее ладонь легко, нежно, едва касаясь, легла на его здоровую щеку.
— Миш, затем тебе это нужно, скажи а? Ну зачем? Что, девчонок мало вокруг? Ты красивый, умный, у тебя все есть. Свистни, любая прибежит. Кроме… Не твое это, понимаешь? Не твое… Зачем это тебе?
— Мне нужно. Поверь, мне действительно нужно.
— Мишенька! Солнце! А я? Я тебе нужна? Я понимаю, я намного старше, но я многое умею и много смогу тебе дать. Правда. Мишка, радость моя, я смогу сделать тебя счастливым. Я буду стараться. Мишенька, я все для тебя сделаю. Только скажи.
Он немного, чуть заметно отстранился.
— Вика, пожалуйста, не обижайся, сейчас мне нужен адрес Олега.
