Юрий Нагибин - Так начиналась легенда
И жадно приникла к телевизору с круглой линзой большая деревенская семья. Толкают друг дружку смеются и шепчутся веснушчатые дети; их четверо — старшей лет двенадцать, младшему и трех нету. Надувается, играет бровями, гордясь земляком, слегка выпивший на радостях глава семьи с широко обветренным лицом пахаря. Почти до слез взволнована хозяйка, в которой сквозь напластования лет, трудов, усталости, лишений легко узнать хотя бы по конопатой седловине носа бывшую девочку Настю.
Настя вглядывается в прекрасное лицо Гагарина, видит его серьезные и радостные глаза, его сжатые, но готовые к улыбке губы, и былое сладко и больно щемит сердце женщины.
— Господи, — шепчет она, — ведь сказать кому — не поверят…
— Ты о чем? — рассеянно осведомляется супруг.
— Ведь я знала Юру Гагарина, дружила с ним… Надо же!.. — И чувствуется, что она сама этому не верит…
…Далеко за горизонт протянулась мокрая грустная дорога, по которой, еще не ведая своей судьбы, бредет за возком чудесный мальчик.
Осенним днем двое охотников в комбинезонах, плащ-палатках, резиновых сапогах, с ружьями в твердых чехлах и дичью в ягдташах подошли к речному перевозу и попросили древнего деда-перевозчика доставить их на ту сторону.
— Сидайте! — сказал дед, и охотники быстро погрузились в лодку.
— До Гжатска далеко, отец?
— До какого Гжатска?
— Вот те раз! По Гжати возишь, а Гжатска не знаешь!
— Я город Гагарин знаю, — веско сказал старик.
Охотники переглянулись.
— Прости, отец, не в привычку еще… Далеко до Гагарина?
— На бугор подымитесь, и станцию видать.
Перевозчик дернул шнур, затарахтел слабенький мотор, лодка поползла по тихой воде.
— Вы местный? — спросил пожилой охотник.
— Здесь родился, здесь и в землю лягу.
— А Юрия Гагарина встречали?
— Мы с его отцом Алексеем Ивановичем по корешам. А Юра завсегда меня проведывал.
— Небось сильно тут переживали его гибель?
Старик вздохнул, насупился.
— Вынули наше сердце…
— Такая блистательная жизнь, такая меленая смерть! будто про себя произнес молодой охотник.
Старик вскинулся, как боевой конь при звуке трубы.
— Это чем же нелепая? Такая жизнь, такая смерть — самая лепая!..
— А ты, отец, знаешь, как он погиб? — чуть удивленно спросил молодой охотник.
— Я-то знаю, мы все тут знаем!.. Вот вы, похоже, не больно знаете! — с горечью сказал старик.
— Ну, расскажи, — попросил молодой охотник.
— Они с задания шли, а им в мотор иногороднее тело попалось…
— Инородное, — поправил пожилой охотник.
— Ежели ты лучше моего сведом, так и рассказывай, а я послушаю. Или молчи и не перебивай. Какое еще инородное тело? Летающая тарелочка, что ли? Так их и в заводе мету. А иногороднее тело — пузырь, каким погоду измеряют. Он гдей-то оборвался, ветром его принесло и в мотор засосало. Самолет сразу клюнул и на лес пошел Товарищ Серегин — он за командира был — говорит: «Приготовиться сигать с парашютом!» Это, конечно, не зонтик, а цельная машина, она летчика вместе с сиденьем выбрасывает. Нажал кнопку, пружина тебе под зад как даст, и ты со всеми удобствами высигиваешь. Ну, Юра, конечно, отвечает по военной краткости: «Есть приготовиться!» Товарищ Серегин другую команду дает: «Пошел!». И тут у него заедает кнопка. И понимает командир корабля, товарищ полковник Серегин, что ему не спастись. И еще видит он, что Юрий Гагарин сидит на своем месте и палец на кнопке держит. «Почему не выполняешь приказа?» А Юра ему: «Приказ для нас обоих, один не буду». — «Отставить разговорчики! Я твой командир и приказываю!» — «Нет, товарищ командир, только с вами вместе!» — Голос старика дрожит, он шумно сморкается, утирает глаза. — А лес уже вот он, вот он, под самым брюхом самолета!..
Мощный, оглушительный вой и надсадный грохот заполняют тишину простора, и сидящие в лодке видят, как погнулся темный лес на берегу, как пошло срезать незримой бритвой верхушки сосен, елей, берез, вязов. Белесым частоколом выстроился обезглавленный лес.
И раздался взрыв…
Потом все исчезло, остался лишь большой серый камень на том месте, где погиб Юрий Гагарин…
