Владимир Высоцкий - Сочинения
x x x
Мой черный человек в костюме сером!..Он был министром, домуправом, офицером,Как злобный клоун он менял личиныИ бил под дых, внезапно, без причины.
И, улыбаясь, мне ломали крылья,Мой хрип порой похожим был на вой,И я немел от боли и бессильяИ лишь шептал: «Спасибо, что живой».
Я суеверен был, искал приметы,Что мол, пройдет, терпи, все ерунда…Я даже прорывался в кабинетыИ зарекался: «Больше — никогда!»
Вокруг меня кликуши голосили:"В Париж мотает, словно мы в Тюмень, —Пора такого выгнать из России!Давно пора, — видать, начальству лень".
Судачили про дачу и зарплату:Мол, денег прорва, по ночам кую.Я все отдам — берите без доплатыТрехкомнатную камеру мою.
И мне давали добрые советы,Чуть свысока похлопав по плечу,Мои друзья — известные поэты:Не стоит рифмовать «кричу — торчу».
И лопнула во мне терпенья жила —И я со смертью перешел на ты,Она давно возле меня кружила,Побаивалась только хрипоты.
Я от суда скрываться не намерен:Коль призовут — отвечу на вопрос.Я до секунд всю жизнь свою измерилИ худо-бедно, но тащил свой воз.
Но знаю я, что лживо, а что свято, —Я это понял все-таки давно.Мой путь один, всего один, ребята, —Мне выбора, по счастью, не дано.
x x x
Я никогда не верил в миражи,В грядущий рай не ладил чемодана —Учителей сожрало море лжиИ выплюнуло возле Магадана.
Но свысока глазея на невежд,От них я отличался очень мало —Занозы не оставил Будапешт,А Прага сердце мне не разорвала.
А мы шумели в жизни и на сцене:Мы путаники, мальчики пока!Но скоро нас заметят и оценят.Эй! Против кто?Намнем ему бока!
Но мы умели чувствовать опасностьЗадолго до начала холодов,С бесстыдством шлюхи приходила ясностьИ души запирала на засов.
И нас хотя расстрелы не косили,Но жили мы, поднять не смея глаз, —Мы тоже дети страшных лет России,Безвременье вливало водку в нас.
x x x
А мы живем в мертвящей пустоте —Попробуй надави, так брызнет гноем…И страх мертвящий заглушаем воем —И вечно первые, и люди, что в хвосте.
И обязательное жертвоприношенье,Отцами нашими воспетое не раз,Печать поставило на наше поколенье,Лишило разума, и памяти, и глаз.
И запах крови, многих веселя…
x x x
Мне скулы от досады сводит:Мне кажется который год,Что там, где я, — там жизнь проходит,А там, где нет меня, — идет!
А дальше — больше, каждый день яСтал слышать злые голоса:— Где ты — там только наважденье,Где нет тебя — все чудеса!
Ты только ждешь и догоняешь,Врешь и боишься не успеть,Смеешься меньше ты и, знаешь,Ты стал разучиваться петь!
Как дым твои ресурсы тают,И сам швыряешь все подряд.Зачем? Где ты — там не летают,А там, где нет тебя, — парят.
Я верю крику, вою, лаю,Но все-таки, друзей любя,Дразнить врагов я не кончаю,С собой в побеге от себя.
Живу, не ожидая чуда,Но пухнут жилы от стыда —Я каждый раз хочу отсюдаСбежать куда-нибудь туда.
Хоть все пропой, протарабань я,Хоть всем хоть голым покажись,Пустое все: здесь — прозябанье,А где-то там — такая жизнь!
Фартило мне, Земля вертелась,И взявши пары три белья,Я шасть — и там! Но вмиг хотелосьНазад, откуда прибыл я.
x x x
Я верю в нашу общую звезду,Хотя давно за нею не следим мы:Наш поезд с рельс сходил на всем ходу —Мы все же оставались невредимы.
Бил самосвал машину нашу в лоб,Но знали мы, что ищем и обрящем, —И мы ни разу не сходили в гроб,Где нет надежды всем в него сходящим.
Катастрофы, паденья, — но между —Мы взлетали туда, где тепло…Просто ты не теряла надежду,Мне же — с верою очень везло.
Да и теперь, когда вдвоем летим,Пускай на ненадежных самолетах, —Нам гасят свет и создают интим,Нам и мотор поет на низких нотах.
Бывали «ТУ» и «ИЛы», «ЯКи», «АН»…Я верил, что в Париже, БарнаулеМы сядем, — если ж рухнем в океан,Двоих не съесть и голубой акуле!
Все мы смертны — и люди смеются:Не дождутся и нас города!Я же знал: все кругом разобьются,Мы ж с тобой — ни за что никогда.
Мне кажется такое по плечу —Что смертным не под силу столько прыти! —Что налету тебя я подхвачу,И вместе мы спланируем в Таити.
И если заболеет кто из насКакой-нибудь болезнею смертельной,Она уйдет, — хоть искрами из глаз,Хоть стонами и рвотою похмельной.
Пусть в районе Мэзона-ЛаффитаУпадет злополучный «Скайлаб»И судьба всех обманет — финита, —Нас она обмануть не смогла б!
Через десять лет
Еще бы — не бояться мне полетов,Когда начальник мой Е. Б. Изотов,Жалея вроде, колет как игла."Эх, — говорит, — бедняга!У них и то в ЧикагоТри дня назад авария была!.."
Хотя бы сплюнул, все же люди — братья,И мы вдвоем и не под кумачом, —Но знает, черт, и так для предприятьяЯ — хоть куда, хоть как и хоть на чем!
Мне не страшно, я навеселе, —Чтоб по трапу пройти не моргнув,Тренируюсь уже на землеТуго-натуго пояс стянув.
Но, слава богу, я не вылетаю —В аэропорте время коротаюЕще с одним таким же — побратим, —Мы пьем седьмую за деньЗа то, что все мы сядем,И может быть — туда, куда летим.
Пусть в ресторане не дают на вынос,Там радио молчит — там благодать, —Вбежит швейцар и рявкнет: "Кто на Вильнюс!..Спокойно продолжайте выпивать!"
Мне лететь — острый нож и петля:Ни поесть, ни распить, ни курнуть,И еще — безопасности для —Должен я сам себя пристегнуть!
У автомата — в нем ума палата —Стою я, улыбаюсь глуповато:Такое мне ответил автомат!..Невероятно, — в Ейске —Почти по-европейски:Свобода слова, — если это мат.
Мой умный друг к полудню стал ломаться —Уже наряд милиции зовут:Он гнул винты у «ИЛа-18»И требовал немедля парашют.
Я приятеля стал вразумлять:"Паша, Пашенька, Паша, Пашут.Если нам по чуть-чуть добавлять,То на кой тебе шут парашют!.."
Он пояснил — такие врать не станут:Летел он раз, ремнями не затянут,Вдруг — взрыв! Но он был к этому готов:И тут нашел лазейку —Расправил телогрейкуИ приземлился в клумбу от цветов…
Мы от его рассказа обалдели!А здесь все переносят — и не зря —Все рейсы за последние неделиНа завтра — тридцать третье декабря.
Я напрасно верчусь на пупе,Я напрасно волнуюсь вообще:Если в воздухе будет ЧП —Приземлюсь на китайском плаще!
Но, смутно беспокойство ощущая,Припоминаю: вышел без плаща я, —Ну что ж ты натворила, Кать, а, Кать!Вот только две соседки —С едой всучили сетки,А сетки воздух будут пропускать…
Мой вылет объявили, что ли? Я быНе встал — теперь меня не поднимай!Я слышу: "Пассажиры на ноябрь!Ваш вылет переносится на май!"
Зря я дергаюсь: Ейск не Бейрут, —Пассажиры спокойней ягнят,Террористов на рейс не берут,Неполадки к весне устранят.
Считайте меня полным идиотом,Но я б и там летел Аэрофлотом:У них — гуд бай — и в небо, хошь не хошь.А здесь — сиди и грейся:Всегда задержка рейса, —Хоть день, а все же лишний проживешь!
Мы взяли пунш и кожу индюка — бр-р!Снуем теперь до ветра в темноту:Удобства — во дворе, хотя — декабрь,И Новый год — летит себе на «ТУ».
Друг мой честью клянется спьяна,Что он всех, если надо, сместит."Как же так, — говорит, — вся странаНикогда никуда не летит!.."
…А в это время гдей-то в Красноярске,На кафеле рассевшись по-татарски,О промедленье вовсе не скорбя,Проводи сутки третьиС шампанским в туалетеСам Новый год — и пьет сам за себя!
Но в Хабаровске рейс отменен —Там надежно засел самолет, —Потому-то и новых временВ нашем городе не настает!
x x x
Я спокоен — Он мне все поведал.«Не таись!» — велел. И я скажу —Кто меня обидел или предал,Покарает Тот, кому служу.Не знаю, как: ножом ли под ребро,Или сгорит их дом и все добро,Или сместят, сомнут, лишат свободы…Когда? Опять не знаю, — через годыИли теперь. А может быть — уже…Судьбу не обойти на виражеИ на кривой на вашей не объехать,Напропалую тоже не протечь.А я? Я — что! Спокоен я, по мне — хотьПобей вас камни, град или картечь.
x x x
