Стихи. 1964–1984 - Виктор Борисович Кривулин
С. 78. Святая Цецилия. Святую деву-мученицу Цецилию Римскую с XVI века принято считать покровительницей церковной музыки. Тэ Дэум – «Te Deum – христианский гимн, созданный в IV–V вв. …консерваторских зал… – Фойе
Большого зала Московской консерватории украшено панно с изображением святой Цецилии.
С. 79. Комета. В марте 1873 года чешский астроном Любош Когоутек открыл новую комету, приближавшуюся к земле. Ее объявили кометой столетия, обещавшей превратиться в ярчайшее небесное тело. В связи с появлением кометы Когоутека распространялись слухи о планетарной катастрофе и «конце света». В 1910 году, когда к Земле в очередной раз приблизилась комета Галлея, это взволновавшее общество событие отразилось в стихах русских поэтов: А. Блока, К. Бальмонта, Н. Гумилева, М. Цветаевой и многих других.
С. 80. «Вечера под Крещенье, клянусь, поросли…» Валом валит народ, и распарен и хвор / с кинофильма о звездах… – В начале 1970-х годов в СССР с сенсационным успехом шел научно-популярный фильм «Воспоминания о будущем» (1970), снятый по книге рьяного сторонника теории палеоконтакта Эриха фон Дэникена. Что ли время приспело взмолиться: врачу! – Звательный падеж призывает вспомнить восклицание из ст-ния О. Мандельштама «Куда мне деться в этом январе…» (1937): «– Читателя! советчика! врача…». …но овчины своей, человекоартист, / сколько жив, не заложишь! – Здесь Кривулин впервые вступает в полемический диалог с А. Блоком, который будет продолжаться на протяжении всей его жизни. Вспомним слова из статьи Блока «Крушение гуманизма» (1919): «…уже намечается новая роль личности, новая человеческая порода; цель движения – уже не этический, не политический, не гуманный человек, а человек-артист; он, и только он, будет способен жадно жить и действовать в открывшейся эпохе вихрей и бурь, в которую неудержимо устремилось человечество». Снижая пафос блоковских пророчеств, Кривулин не опровергает их, но прослеживает путь их возможного осуществления.
С. 81. Четвертая эклога. По мнению средневековых комментаторов, Публий Вергилий Марон в IV Эклоге, входящей в его «Буколики» (39 г. до н. э.), предсказал рождение Христа. Буколическая традиция прочно укоренилась в европейской поэзии начиная с эпохи Возрождения, IV Эклога заняла в ней особое место. Ст-ния с таким названием мы находим и у современников Кривулина: О. Седаковой (1976) и И. Бродского (1980).
С. 83. Не пленяйся. Вдохновившись пушкинским словом: «Не пленяйся бранной славой…» («Из Гафиза», 1829), Кривулин неформально завершает первую часть «Композиций» этим «программным» ст-нием. Тема свободы и тема выбора сведены здесь осознанием необходимости выбора свободного, но подсказанного истинным пониманием своего предназначения.
С. 84. Послесловие. Название этого ст-ния, условно завершающего первую часть «Композиций», – не столько прощание с читателем, сколько приглашение к продолжению разговора. Некоторая расплывчатость предметно-образного строя «Послесловия» живейшим образом передает особенности бытования поэтического слова в кругу поэтов – современников Кривулина, разделявших его судьбу. Поэт, не имеющий возможности и даже надежды вручить читателю книгу, способный поделиться с ним только звучанием своих стихов, сознает, как туманны и зыбки его отношения с этим читателем/слушателем, строящиеся только на вере в возможность понимания и встречного движения.
Композиция с городом на побережьи и морем
С. 85. «Помимо суеты, где ищут первообраз…» Впервые: Грани. 1977. № 103. В этом ст-нии резко противопоставлены деятельная жизнь и жизнь созерцательная, что, кроме личных и социальных обстоятельств, подсказано, с большой вероятностью, тем интересом к гностическим учениям, который был свойствен Кривулину и людям его круга. Интерес этот был вызван, в частности, открытием Кумранских рукописей и появлением научных исследований в этой области на русском языке (см. работы И. Д. Амусина, И. С. Свенцицкой. М. К. Трофимовой). В частности, важным для Кривулина был трактат Филона Александрийского «О созерцательной жизни», сокращенный комментированный перевод которого опубликован в книге: Амусин И. Д. Тексты Кумрана. М.: Наука, 1971. Там, к примеру, читаем: «…И вот, отказавшись от имущества, ничем больше не прельщаясь, оставив братьев, детей, жен, родителей, многочисленных родственников, друзей, родину, где родились и выросли, они бегут без оглядки, так как привычка (к прежней жизни) влечет и соблазняет сильнее всего ‹…› Они проводят жизнь за пределами городов, в рощах, либо ищут уединенные места, не вследствие какого-то закоренелого человеконенавистничества, а потому, что видят бесполезность и вредность общения с непохожими на них».
С. 86. Категорический императив. Тема ст-ния – философ Кант и его путь сквозь вереницу множества умопостигаемых, с точки зрения философа, объектов – вещей-в-себе. Представлена попытка подхода к критике кантовской теории поэтическими средствами, противопоставляющими инструментарию чистого разума инструментарий эмоционального сопереживания и переключения философских категорий в план категорий этических и психологических.
С. 88. На крыше. В № 97 журнала «Грани» за 1975 год были опубликованы три ст-ния, представленные как «Стихи анонимного автора». Публикации был предпослан весьма хвалебный, хотя изобилующий множеством смысловых клише отзыв жившего в эмиграции поэта, переводчика и литературного критика В. П. Бетаки (1930–2013). Этим анонимом был Виктор Кривулин, три ст-ния которого – «Форма», «Пью вино архаизмов» и «На крыше» – появились в этом номере журнала. Мы не знаем (можем только без уверенности предполагать), при каких обстоятельствах эти стихи попали в «Грани». Причиной сокрытия имени автора было то, что «Грани» хотя и не являлись формально органом «Народно-трудового союза русских солидаристов» (НТС), но прочно ассоциировались с этой антисоветской организацией, и публикация в журнале могла
иметь для автора тяжелые последствия. Впрочем, в 1977 и 1978 годах Кривулин публиковался в «Гранях» уже под своим именем. Тема онтологической бездомности, условности социального и культурного существования объединяют это ст-ние с другими, входящими в цикл «Композиции с городом на побережьи и морем», такими как «Форма», «Обряд прощания», «Натюрморт с головкой чеснока». Все они несут в себе образы брошенного, проницаемого, хрупкого дома – условной замены изначальной природной среды, из которой человек вытеснен по причине обретения им сознания и языка, которые позволяют ему строить «вторую», рукотворную природу, но лишают органического единства с первой. Главной причиной разрушения этого единства становится осознание своей смертности, и смерть в разных ее обличьях (под разными именами) в названных выше стихах Кривулина выступает в качестве главного действующего лица.
