Фернандо Пессоа - Элегия тени

Дон Динис [5]

Ему сирены сладко пели.Деревья сеяла рука;Еще невидимые елиВели рассказ о каравелле,Еще невидимой пока.

Как реки в море штормовое,Их песнопенья потекли,А их невидимая хвояШумела голосом прибояИ вожделеющей земли.

Дон Жуан Первый

Где человек сойдется с часом,Там дышит Бог, вершатся были;А прочее зовется мясом,Добычей гнили.

Ты сам не знал, что ты, как зодчий,Страну возвел подобьем храмаИ вразумил в границе отчейСтоять упрямо.

Твое же имя, как лампада,В сердцах горит, не догорая,И светит нам сквозь пламя адаИ тени рая.

Дон Дуарте [6]

Мои деянья создали меня.Мой королевский сан меня учил имВ заботе духа и в заботе дня.

Тоску борол я, сколько стало сил.Я долг вершил, наперекор светилам.И не напрасно, ибо долг вершил.

Дон Фернандо, инфант португальский [7]

Благословил на подвиг бранныйМеня Господь.Я должен, Господом избранный,Позор, и горести, и раныПеребороть.

Господь со мной: в мече, подъятомК святой войне;В моем порыве бесноватомНе Он ли громовым раскатомВоззвал ко мне?

Покуда сердце рвется к боюИ меч блестит,Я не робею пред судьбою,И что ни встречу пред собою,Душа – вместит.

Дон Себастьян

Безумец я: земной уделНе уместил моей гордыни.И не свершив, чего хотел,На берегу морской пустыниЗемной удел отрину ныне.

И буду ждать, покуда выМое безумье переймете —Дабы не сделаться мертвы,Не перенять обычай скотий,Присущий призракам из плоти.

Горизонт

О море, ты, кем предвосхищены мы!Обманчив горизонт неразглядимый:Уйми ненастье, дымку разомгли,И вот, едва покончено с испугом,Ты стелешь Даль и полнозвездным ЮгомТы причащаешь наши корабли.

И берега, что были тонкой нитью,Обрадуются нашему подплытью,Густые рощи сменят пустоту.Потом видны коралловые пляжи,Цветы и птицы; на берег сойдя же —Владычествуй в негаданом порту.

На то и сон, чтоб дымку проницалиДерзания, пустившиеся вплавь,И, за покровом непроглядной далиВзыскуя пляжа, птицы, родника ли,В своих объятьях стискивали Явь.

Надпись на камне [8]

Порыв бессмертен – только люди тленны.Я, Дього Кан, отважный мореход,Здесь вырубил посланье для Вселенной,Чтоб снова двинуться вперед.

Я говорю ветрам и небосводу:Дерзанье длится, бренна только плоть.Я подвиг начал, Господу в угоду,Да завершит его Господь!

Над морем я вознес необоримоНаш гордый герб, владыку всех морей:Где виден берег – там владенья Рима,А где не виден – родины моей.

И я Распятье из гранита высек —Затем что с верой в Божью добротуВсю жизнь ищу ту пристань в горних высях,Которую не обрету!

Страшная птица [9]

У края земли собирается мрак,А птица над мачтами чертит зигзаг.Своими крылами три раза махнула,Махнула крылами – и молвила так:«О что за отважный и дерзкий морякВзыскует земли и взыскует залива,Где только ветра завывают сурово?»И ей рулевой отвечает пугливо:«Команда Жуана Второго».

«Зачем, о безумец, ведешь кораблиВсе дальше и дальше от вашей земли?» —Пернатая кличет, крылами играяУ самого края, у края земли. —«Зачем очутились вы в этой дали,Где царствую я безраздельным владыкойНад пустошью дикой без дома и крова?»И кормчий лепечет в боязни великой:«По воле Жуана Второго».

И трижды руками плеснул рулевой,И трижды потряс ими над головой,И крестится трижды, и молвит пернатой:«Здесь каждый из воинов еле живой,Но это не я, а завет вековойВедет корабли через бурю и войК пустыне без дома и крова;И душами властвует голос не твой,Но воля Жуана Второго!»

Запад

Две наших длани – Промысел и Сила —Повязку с глаз нам сбрасывают прочь,Дабы одна наш факел возносила,Другая – размыкала ночь.

Отыщем благо иль утратим благо,На Запад вырываясь из тоски —Но Разум – духом, плотью же – ОтвагаУ размыкающей руки.

Кто б ни велел и что бы ни велело,Чтоб этот факел ныне был воздет,Но Бог – душой, а телом – наше телоУ той руки, в которой – свет.

Последняя каравелла

Священной волей дона СебастьянаВзметая над простором океанаИмперский флагИ не внимая пению и пеням,Навстречу дымке и навстречу тенямТы шла во мрак —

И не вернулась. У какого портаЛежишь ты ныне, тиною затерта?В какой стране?Уже давно грядущее не с нами,Его же блики – сумрачными снамиЛетят ко мне.

Чем горше доля славы нашей прежней,Тем в сердце и мятежней и безбрежнейМоя мечта.В ее морях, вне времени и меры,Но силою неистребимой верыПлывут суда.

Когда, не знаю; знаю, что когда-то,Случайно глядя в сторону заката,Увижу, какТы выплыла из пены точно та же,И та же дымка вьется в такелаже,И вьется – флаг.

Молитва

О Господи, ниспала темнота!Мы рвались, мы не вырвались из плена:И нам осталась наша немота,Сиротство наше – и морская пена.

Судьба нам душу пламенем зажгла,И старая надежда дорога нам,Что этот жар не выгорел дотлаИ что воспрянет с новым ураганом.

Пошли же бурю и гони нас в путь —За пораженьем – или за победой:Дай горе, счастье, дай хоть что-нибудь,Хоть где-нибудь – но покориться не дай!

Пятая империя

Увы – живущим в доме,Увы – достигшим благ,Кому не станет в дремеМилее и знакомейПокинутый очаг.

Чьи дни текут счастливо!Кто не судил судьбу!Кому взамен порыва —Вседневности разживаВ прижизненном гробу.

Столетья нашей болиЛежат пластом к пласту.Мы люди, лишь доколеИной желаем долиИ борем слепоту.

Их минуло четыре —Прогреженных эпох, —И вот в театре-миреВосстал из темной сыриПредутренний сполох.

Европа, Рим, ЭлладаИ царство христиан —Ушли путем распада,Но веси нет и града,Где умер Себастьян!

Сокровенный

Ясная приметаВ утренней тени:На Кресте у СветаРозы – наши дни.

Что нам издалекаНовый день принес?На Кресте у РокаРозою – Христос.

Увенчала ж теВ света переменахНа Страстном КрестеРоза Сокровенных.

Третье

Слагаю рукопись от боли,Уже почти не наяву.Все меньше жизнью – и все болеТобою, Господи, живу.

Твоя строка, твоя страницаПустую жизнь животворят,Но долго ли еще молиться,Не уповая на возврат?

Придешь ли в образе Христовом,Чтоб истуканы раздались,И отворишь ли за покровомИную Даль, иную Высь?

Всегда ли, вещаный эпохам,Всегда ли будешь сокровен?И весь ли расточится вздохомВеликий трепет наших вен?

Когда придешь, когда позволишьПредчувствию облечься в плоть?Сиротство и тоска – доколе ж,О Греза наша, наш Господь?

Штиль

Что за край, о котором рассказуБез конца предается прибойИ которого перед собойМореход не увидел ни разу?И все ту же тягучую фразуНам рокочет бурун голубойПро страну, недоступную глазу.

Только в гуле прибоя единомЭтот край о себе говорит,А для зренья навеки закрыт,И крылатым закрыт бригантинам:Ибо как в эту землю пройти нам,Ибо кто эту землю узритНа просторе, от века пустынном?

Но в пространстве зияют проходы,Отыщи их – и выйдешь отсюдаТы в страну несказанного чуда;И расходятся сонные воды,Вырастают старинные грады,Где шагает под гулкие сводыСедовласый и белобородыйНаш король из волшебной баллады.

Ненастье

Не властвуют ни государи,Ни грех, ни Бог, ни свет, ни мглаНад отблеском из мутной хмари,Что нашу землю облегла.Он теплится, но без тепла —И не горит в своем разгаре.

Сердца подернула зола,И ход вещей давно изломан,И миф не ведает, о чем он.Все мимо, все в последний раз.(Далекий сон уже у входа).Враждебна нам сама природа.Сегодня пала непогода…

И пробил час!

Элегия тени

Мы вымираем. Стали дни благиеЧужим воспоминанием. ВетраДотронутся до нашей ностальгии,И та звенит, растравна и остра.

И прожитым, и будущим гнетомы,Сегодня спим. По злому колдовству,В глухую стену бьются наши дремы,Глухую стену видим наяву.

Кто чернокнижник? Дьявольскою порчейКто нашу душу вытравил из нас,Чтоб, малодушным, показался горчеСей бесполезный, сей последний час?

Нам доблести сияют издалека,Эпохой отошедшей отнятыУ скорбного, у пристального ока;Упал туман, развеяны мечты.

Какой проступок и какая злобаНа грешниках оттиснули печатьБесплодия, которая до гроба,Мы чувствуем, нас будет отмечать?

Каких побед неправедною медьюМы приобщились мирового зла,Что кара неотлипчивой камедьюВъедается в лишавые тела?

Прекрасный край прекраснейших героев —И солнце, восходившее над ним,Свое теченье словно так устроив,Чтоб лучший свет пролился нам одним!

Был подвиг дан – и подвиг был украден;И вместо славы остается намОсознавать, насколько беспреграденПокатый путь к забвенным временам.

Великое! Единожды отыдя,Вернется ли? И обратим ли путь,Из тени в тень петляющий в Аиде,Чтоб старые могилы обогнуть?

Но нет! От преисподнего владыкиК нам не придет былое торжество…А может, шло, подобно Эвридике,Но только мы взглянули на него…

И ничего: ни моря, и ни порта.Бескрайняя застойная вода —Давно мертва, и маревом затерта,И не поманит больше никуда.

От всяких уз отторженная расаИ суть свою от сути отколов,Мы поджидаем гибельного часа,Как поджидают скорых поездов.

Кружит безумье в вихревой спирали,Без веры в веру иль безверье – ильТого, чтоб наши подвиги попралиДерзаний наших немощную хиль.

Беря взаймы у сумерек и теней,Мы холодно, мы пристально следим,Как наша бодрость полнится виденийИ как наш сон потом невозмутим.

Что станет с нами? С нами, что когда-тоЗажгли рассвет среди закатных странИ слали в путь пройдоху и солдата,Когда-то быв народом лузитан?..

(Утихни, речь! Воздержимся от речи,Хоть напоследок радуясь о том,Что в этот вечер сделается редчеБиенье боли в сердце изжитом.

Утихни, речь! Недуг наш неисцелен,Доколе нам нам не суждено украстьИз Богом обитаемых расселинХоть малую, хоть призрачную страсть.

Утихни, речь! Не место в разговореУпоминать рассветные лучи,О родина. Ты от великой хвориТеперь бессонна. Лучше промолчи!)

И та заря, где в досвете ненастномКороль усопший воскресил бы нас, —Ее зажечь до века ли не даст намГосподня воля и Его приказ?

И скоро ль Час, когда вернешься, грядыйИз сумрака отпущенных даров,Войдя во Храм и совершив обряды,На очи Рока наложить покров?

И зазвенит ли над пустынным прахом,Куда наш дух сегодняшний поник,Твой голос, уподобленный размахамДревесных вай, овеявших родник?

И скоро ль дух, тоской испепеленный,Увидев долгожданный силуэт,Разворошит туманные пелены,Не веруя, что сердца больше нет?

Свершится ли? Обрюзглы от застоя,Часы ползут, собою бременяТеченье ночи тягостно пустоеВ пустое утро тягостного дня.

О родина! В сиятельном зенитеНа чей сдалась ты умысел худой,Себя до сонной одури пресытяОбильной и отравленной едой?

Зачем проснуться не достанет мощи?По чьей вине ты длишься до сих пор?Твои же руки – холодны, как мощи,В моих руках, что я к тебе простер.

Жива лишь тем, что умереть не в силе…Но от житья остался только сон,Где сумерки твой образ облачилиВ забвенья покаянный балахон.

Покуда спи. Желанная дорога,Случиться может, просто пролеглаВ бреду того, кто любит очень много,И потому любовь его мала.

Покуда спи, как сплю и я при видеБезмолвных мук, владеющих тобой, —А ты бессильна помнить об обидеИ не кипишь ни жаждой, ни алчбой.

Покуда спи. А мы, кто всех виновней, —У ног твоих излечивать надрывМы соберемся в нежности сыновней,В замену славы жалость подарив.

Покуда спи, ничтожна, безымянна;И если греза манит все равно,То ей не веруй, ибо все обманноИ будущему сбыться не дано.

Не пробуждайся, ибо вечер краток.Не пробуждайся, ибо ночь близкаИ слишком тяжек мира отпечатокДля слишком долго зрячего зрачка.

Не пробуждайся, ибо очень скороОтыдет все – и ты отыдешь с ним;А бытия – бездомного простора —Тебе ли надо? Стаял даже дым

На воздухе, который в доле лучшейДарил бы душу радостным лучом;Но та мертва, и значит, ветр заблудшийИ есть наш вечер безотрадный, в чьем

Томлении надменно-мимолетном —И отторгая памяти ярем —Властитель умирающий речет нам:Я, бывший всем, желаю быть ничем.

От переводчика