Эдуард Асадов - Судьбы и сердца
ОТВЕТ ЧИТАТЕЛЯМ
Живу для людей и пишу для людей,Все время куда-то спешу и еду,Ведь каждая встреча — это победаВ душах людских и судьбе моей.
Читаю стихи, как себя сжигаю,На тысячи тысяч дробясь огней.Записки, записки… И я отвечаюНа ворох вопросов моих друзей.
Вопросы о жизни, о мыслях, о планахИ кто ваши недруги и друзья,О ратных дорогах трудных и славныхИ: «Почему ни явно, ни тайноНигде Ваших книг раздобыть нельзя!»
Вопрос о дедукции и телепатии,«Нужны ль современным стихам соловьи?»«Ваше любимейшее занятие?»,И вдруг вот такой от студентов МАИ:
«Наш дорогой Эдуард Асадов!Мы знаем. Вы против фанфар и парадов,И все же считаем неверным, что ВасОбходят едва ли не всякий разВ различных званиях и наградах…
Не стоит скрывать, но ведь так бываетЧто многих, кому эти званья дают,Никто ведь не знает и не читает,А вас в народе не только знают,Но часто как близкого друга чтут».
Стою в скрещении тысяч глазИ словно бы сердцем сердец касаюсь,Молчу и на пыл возбужденных фразДушой признательно улыбаюсь.
Затих зал Чайковского, люди ждут.И пусть разговор не для шумной встречи,Но если вопрос этот там и тутМне в каждом городе задают,То я в двух словах на него отвечу:
— Мои замечательные друзья!Конечно, все звания и награды —Прекрасная вещь! Отрицать нельзя,Но я признаюсь вам не тая,Что мне их не так-то уж, в общем, надо…
В мире, где столько страстей и желаний,У многих коллег моих по перуЗначительно больше наград и званий.И я, улыбаясь, скажу заране:Спокойно все это переживу.
В святилищах муз, полагаю я,Возможно ведь разное руководство,Встречаются зависть и благородство,Бывают и недруги и друзья.
И кто-нибудь где-нибудь, может быть,Какие-то списки там составляет,Кого-то включает иль не включает,Да шут с ним! Я буду спокойно жить!Меня это даже не занимает.
Ведь цель моя — это живым стихомСражаться, пока мое сердце бьется,С предательством, ложью, со всяким злом,За совесть и счастье людей бороться.
В награду же выпало мне за труд,Без всякого громкого утвержденья,Сияние глаз, улыбок салютИ миллионных сердец биенье.
И, пусть без регалий большого званья,Я, может, счастливее всех стократ,Ибо читательское признанье —А если точней, то народа признанье —Самая высшая из наград!
КОЛЬЦА И РУКИ
На правой руке золотое кольцоУверенно смотрит людям в лицо,Пусть не всегда и счастливое,Но все равно горделивое.
Кольцо это выше других колецИ тайных волнений чужих сердец.Оно-то отнюдь не тайное,А прочное, обручальное!
Чудо свершается и с рукой:Рука будто стала совсем другой,Отныне она спокойная,Замужняя и достойная.
А если, пресытившись иногда,Рука вдруг потянется «не туда»,Ну что ж, горевать не стоит,Кольцо от молвы прикроет.
Видать, для такой вот руки кольцо —К благам единственное крыльцо.Ибо рука та праваяС ним и в неправде правая.
На левой руке золотое кольцоНе так горделиво глядит в лицо.Оно скорее печальное,Как бывшее обручальное.
И женская грустная эта рукаТиха, как заброшенная река;Ни мелкая, ни многоводная.Ни теплая, ни холодная.
Она ни наивна и ни хитраИ к людям излишне порой добра,Особенно к «утешителям»,Ласковым «навестителям».
А все, наверное, потому,Что смотрит на жизнь свою как на тьму.Ей кажется, что без мужаСудьбы не бывает хуже.
И жаждет она, как великих благ,Чтоб кто-то решился на этот шагИ чтобы кольцо по праву ей,Сняв с левой, надеть на правую.
А суть-то, наверно, совсем не в том,Гордиться печатью ли, или кольцом,А в том, чтоб союз сердечныйПылал бы звездою вечной!
Вот именно: вечной любви союз!Я слов возвышенных не боюсь.Довольно нам, в самом деле,Коптить где-то еле-еле!
Ведь только с любовью большой, навекСчастливым может быть человек,А вовсе не ловко скованнымЗябликом окольцованным.
Пусть брак этот будет любым, любым:С загсом, без загса ли, но таким,Чтоб был он измен сильнееИ золота золотее!
И надо, чтоб руки под стук сердецНичуть не зависели от колец,А в бурях, служа крылами,Творили бы счастье сами.
А главное в том, чтоб, храня мечты,Были б те руки всегда чистыВ любом абсолютно смыслеИ зря ни на ком не висли!
ШАГАНЭ
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
С. ЕсенинНочь нарядно звездами расцвечена,Ровно дышит спящий Ереван…Возле глаз, собрав морщинки-трещины,Смотрит в синий мрак седая женщина —Шаганэ Нерсесовна Тальян.
Где-то в небе мечутся зарницы,Словно золотые петухи.В лунном свете тополь серебрится,Шаганэ Нерсесовне не спится,В памяти рождаются стихи:
«В Хороссане есть такие двери,Где обсыпан розами порог.Там живет задумчивая пери.В Хороссане есть такие двери,Но открыть те двери я не мог».
Что же это: правда или небыль?Где-то в давних, призрачных годахПальмы, рыба, сулугуни с хлебом,Грохот волн в упругий бубен небаИ Батуми в солнечных лучах…
И вот здесь-то в утренней тишиВстретились Армения с Россией —Черные глаза и голубые,Две весенне-трепетных души.
Черные, как ласточки, смущенноСпрятались за крыльями ресниц.Голубые, вспыхнув восхищенно,Загипнотизировали птиц!
Закружили жарко и влюбленно,Оторвав от будничных оков,И смотрела ты завороженноВ «голубой пожар» его стихов.
И не для тумана иль обманаВ той восточной лирике своейОн Батуми сделал Хороссаном —Так красивей было и звучней.
И беда ли, что тебя, армянку,Школьную учительницу, вдругОн, одев в наряды персиянки,Перенес на хороссанский юг!
Ты на все фантазии смеялась,Взмыв на поэтической волне,Как на звездно-сказочном коне,Все равно! Ведь имя же осталось: — Шаганэ!
«В Хороссане есть такие двери,Где обсыпан розами порог,Там живет задумчивая пери.В Хороссане есть такие двери,Но открыть те двери я не мог».
Что ж, они и вправду не открылись.Ну а распахнись они тогда,То, как знать, быть может, никогдаСтроки те на свет бы не явились.
Да, он встретил песню на пути.Тут вскипеть бы яростно и лихо!Только был он необычно тихим,Светлым и торжественным почти…
Шаганэ… «Задумчивая пери»…Ну а что бы, если в поздний часТы взяла б и распахнула двериПеред синью восхищенных глаз?!
Можно все домысливать, конечно,Только вдруг с той полночи хмельнойВсе пошло б иначе? И навечноДве дороги стали бы одной?!
Ведь имей он в свой нелегкий часИ любовь, и дружбу полной мерой,То, как знать, быть может, «Англетера»…Эх, да что там умничать сейчас!
Ночь нарядно звездами расцвечена,Ровно дышит спящий Ереван…Возле глаз собрав морщинки-трещины,Смотрит в синий мрак седая женщина —Шаганэ Нерсесовна Тальян…
И, быть может, полночью бессоннойМнится ей, что расстояний нет,Что упали стены и законыИ шагнул светло и восхищенноК красоте прославленный поэт!
И, хмелея, кружит над землеюТайна жгучих, смолянистых косВперемежку с песенной волноюЗолотых есенинских волос!..
ВЕЧЕР В ЕРЕВАНЕ
