Сборник Сборник - Моё лучшее стихотворение

1946

Яков Козловский

«Мы часто о времени судим не точно…»

Мы часто о времени судим не точно,С поправками сердца считаться пора.Историей кажется мальчикам   то, чтоСлучилось, по-моему, только вчера.

Мальчики спорят со мною запальчиво,А я говорю им,   что с давних временВсе имена оперившихся мальчиковЗвучат с приложеньем отцовских имен.

По лестнице путь —   то быстрее, то тише.Ступеньки — минувший и нынешний день,Чтоб ногу поставить ступенькою выше,На нижнюю я опираюсь ступень.

Бывает, что море давно за спиною,А мы на губах своих чувствуем соль.Недавняя радость,   еще ты со мною,Еще ты со мной, неутихшая боль.

Я мальчиков вижу, довольных собою,У друга пустой замечаю рукав.Душе моей слышатся отзвуки бояИ шелест еще не родившихся трав.

1960

Осип Колычев

Гамма

Л. И. Бродской

Светлая зелень —   на зелени темной.Косы березок   в густом дубняке.Признак весны   в этой прелести тона,В первом воздушном зеленом дымке…Встань под весенним сквозным небосклоном,Сколько, взгляни, переливов кругом!Сколько оттенков   зеленых в зеленом,Сколько тонов   голубых в голубом!Сколько оттенков —   зима их не знала,—Что ни минута,   меняется свет…В сердце   их тоже должно быть немало,Это беда,   если в сердце их нет…

1954

Лев Кондырев

Стекольщик

Меж корпусов, промасленной травойПо новостройке проходя под осень,В стекле, подернутом рассветной синевой,Все отраженье мира он проносит.

Звенит стекло, скользят в нем облака,Над дальним лесом вьются легкой стружкой.В стеклянной дымке катится река,Песок узоря галькой и ракушкой.

Мост над рекою выгнулся крутой.Два поезда летят там на сближенье.Мелькнул огонь в пролете золотой,Дрожит стекло — и меркнет отраженье…

За дамбой дом кончают мастера,Где окна на стекольщика в обиде,Ресницы ставен вскинув, ждут — пораНас остеклить, мы ничего не видим.

Не всплески зорь, не листопада медь —В глазах у нас пеньковые волокна.— Добро, — сказал стекольщик, — вам   прозретьЯ помогу. — И свет ударил в окна.

1950

Анисим Кронгауз

Минута

Вот сейчас повисла минутаНа часовом волоске,И упала. И сгладилась, будтоСлед на сухом песке.

Ей обратно не возвратиться.Ей песчинкой в веках кружить.Это жизни моей частица,Я ее не оставил жить.

Я убил ее зимним полднем,Избалован обильем дней.Я ничем ее не наполнил,Не оставил память по ней.

Века маленький промежуток!Я тебя сохранить не смог.Строят памятники минутам —Кто из камня, а кто из строк,

На станках из дерева точат,Ищут в нитях таежных троп,В облака — поднимает летчик,На земле — растит хлебороб.

Да и сам я пришел маршрутом,Где мгновенья равны годам.Вот еще повисла минута…Я ее не отдам!

1946

Анатолий Кудрейко

Запасный полк

Расквартированный на лето,где ели сшиблись в тесноте,полк поднимался до рассвета,а спать ложился в темноте.

Свое он помнил назначенье —фронт управлял его судьбой.Поход, на местности ученьечередовал он со стрельбой…

Но это — дела половина!Нужны траншеи в полный рост, —берешь кирку: земля не глина,а камень, брат, не так-то прост!

Скалистый пласт искрит под ломом,рубашка сохнет на траве,удар наносишь по изломам, —он отдается в голове…

Но это — дела половина!На лесопилке склад пустой,берешь пилу, а лес — махина,кондовый спелый древостой!

Такое дерево повалишь,что обнимаешь ствол вдвоем,но ты ругаешь, а не хвалишьего в усердии своем…

Но это — дела половина!Хлеб осыпается в полях, —берешь косу, покос — лавинаи на тебя идет впотьмах!

Росой унизанный шиповникшумит у леса под луной, —не отличил бы и полковниковса от пыли водяной…

Косить все горше без рубахи —свет блещет резко, как стекло…А хлеб такой, что только взмахивидны идущему в село.

На горизонте гаснут скалы,стекает с них последний блеск,и косы на плечах усталыхуносит полк в еловый лес.

И та дорожка полевая,которой в сумерки брести,стремится в сердце, как живая,навеки место обрести.

Ты самой долгою любовьюпреисполняешься к земле,где камень ставишь в изголовьеи спишь под елями в тепле.

Не высыхает пот соленыйв той академии наук,куда, под твой шатер зеленый,не залетает с фронта звук…

Но это — дела половина!Другая в тыщи раз трудней —дойти до самого Берлинас пехотной выкладкой своей!

1956

Василий Кулемин

«Опять знакомая опушка…»

Опять знакомая опушка.И вечер тих, и даль светла.В свои степные колотушкиВо ржи стучат перепела.

Мне ветер веткой липы машетИ что-то хочет рассказать.И свеж, как прежде, снег ромашек,И мир глядит во все глаза.

И вдруг припомнилось былое:Сюда, подальше от села,Украдкой мы ушли с тобою,А мать звала тебя, звала…

К ней плыли тучки ветровые,Ей откликался лес ночной,Но ты в тот дальний час впервыеНе подала ей голос свой.

1955

Юрий Левитанский

Синяя лампочка

Это дело давнее. Не моя вина.Увезла товарищей финская война.Галочкой отметила тех, что в строю.— Рано! — ответила на просьбу мою.Я остался дома. По утрам в Сокольникипочта приносила письма-треугольники.О своих раненьях и обмороженьяхтоварищи писали в кратких выраженьях.Ждать их наказывали. Нас мучила совесть.Мы на хлеб намазывали яблочный соус.Зимняя нас лавочка у ворот сводила,синяя лампочка у ворот светила —письма читали синими глазами,девушки плакали синими слезами…Это дело давнее. Не моя вина.Выпала мне дальняя долгая война.В рамах оконных стекла дрожали.В ямах окопных сверстники лежали.Мины подносили руками усталыми,глину месили сапогами старымии домой вернулись старыми бойцамив мятых гимнастерках, с чистыми   сердцами…Это дело давнее, не моя вина.Под холмом могильным зарыта война.Зарыта, забыта, но, душу леденя,синяя лампочка смотрит на меня.Синяя лампочка стоит перед глазами:девушки плачут синими слезами,синие отсветы лежат на снегу, —выключить лампочку никак не могу.

1956

Марк Лисянский

Моя Москва

Я по свету немало хаживал,Жил в землянках, в окопах, в тайге.Похоронен был дважды заживо,Знал разлуку, любил в тоске.Но Москвою привык я гордиться,И везде повторяю слова:Дорогая моя столица,Золотая моя Москва!

Я люблю подмосковные рощиИ мосты над твоею рекой.Я люблю твою Красную площадьИ кремлевских курантов бой.В городах и далеких станицахО тебе не умолкнет молва,Дорогая моя столица,Золотая моя Москва!

Мы запомним суровую осень,Скрежет танков и отблеск штыков,И в сердцах будут жить двадцать восемьСамых храбрых твоих сынов.И врагу никогда не добиться,Чтоб склонилась твоя голова,Дорогая моя столица,Золотая моя Москва!

1941