Василий Жуковский - Том 2. Баллады, поэмы и повести
Ахилл[5]*
Отуманилася Ида; Омрачился Илион;Спит во мраке стан Атрида; На равнине битвы сон.Тихо все… курясь, сверкает Пламень гаснущих костров,И протяжно окликает Стражу стража близ шатров.
Над Эгейских вод равниной Светел всходит рог луны;Звезды спящею пучиной И брега отражены;Виден в поле опустелом С колесницею Приам:[6]Он за Гекторовым телом От шатров идет к стенам.
И на бреге близ кургана Зрится сумрачный Ахилл;Он один, далек от стана; Он главу на длань склонил.Смотрит вдаль — там с колесницей На пути Приама зрит:Отирает багряницей Слезы бедный царь с ланит.
Лиру взял; ударил в струны; Тих его печальный глас:«Старец, пал твой Гектор юный; Свет души твоей угас;И Гекуба, Андромаха Ждут тебя у градских вратС ношей милого им праха… Жизнь и смерть им твой возврат.
И с денницею печальной Воскурится фимиам,Огласятся погребальной Песнью каждый дом и храм;Мать, отец, вдова с мольбою Пепел в урну соберут,И молитвы их герою Мир в стране теней дадут.
О Приам, ты пред Ахиллом Здесь во прах главу склонял;Здесь молил о сыне милом, Здесь, несчастный, ты лобзалРуку, слез твоих причину… Ах! не сетуй; глас небесНам одну изрек судьбину: И меня постиг Зевес.
Близок час мой; роковая Приготовлена стрела;Парка, жребию внимая, Дни мои уж отвила;И скрыпят врата Аида;[7] И вещает грозный глас:Все свершилось для Пелида; Факел дней его угас.
Верный друг мой взят могилой; Брата бой меня лишил —Вслед за ним с земли унылой Удалится и Ахилл.Так судил мне рок жестокий: Я паду в весне моейНа чужом брегу, далёко От Пелеевых очей.
Ах! и сердце запрещает Доле жить в земном краю,Где уж друг не услаждает Душу сирую мою.Гектор пал — его паденьем Тень Патрокла я смирил;Но себе за друга мщеньем Путь к Тенару проложил.
Ты не жди, Менетий, сына;[8] Не придет он в отчий дом…Здесь Эгейская пучина Пред его шумит холмом;Спит он… смерть сковала длани, Позабыл ко славе путь;И призывный голос брани Не вздымает хладну грудь.
И Ахилл не возвратится; В доме отчем пустотаСкоро, скоро водворится… О Пелей, ты сирота.Пронесется буря брани — Ты Ахилла будешь ждатьИ чертог свой в новы тканиДля приема убирать;
Будешь с берега унылоТы смотреть — в пустой дали Не белеет ли ветрило,Не плывут ли корабли? Корабли придут от Трои —А меня ни на одном; Там, где билися герои,Буду спать — и вечным сном.
Тщетно, смертною борьбою Мучим, будешь сына зватьИ хладеющей рукою Вкруг себя его искать —С милым светом разлученья Глас его не усладит;И на брег воды забвенья Зов отца не долетит.
Край отчизны, светлы воды, Очарованны места,Мирт, олив и лавров своды, Пышных долов красота,Расцветайте, убирайтесь, Как и прежде, красотой;Как и прежде, оглашайтесь Кликом радости одной;
Но Патрокла и Ахилла Никогда вам не видать!Воды Сперхия, сулила Вам рука моя отдатьВолоса с моей от брани Уцелевшей головы…Все Патроклу в дар, и дани Уж моей не ждите вы.
Кони быстрые, из боя (Тайный рок вас удержал)Вы не вынесли героя — И на щит он мертвый пал;Кони бодрые, ретивы, Что ж теперь так мрачны вы?По земле влачатся гривы; Наклонилися главы;
Позабыта пища вами; Груди мощные дрожат;Слышу стон ваш, и слезами Очи гордые блестят.Знать, Ахиллов пред собою Зрите вы последний час;Знать, внушен был вам судьбою Мне конец вещавший глас…
Скоро!.. лук свой напрягает Неизбежный Аполлон,И пришельца ожидает К Стиксу черному Харон.И Патрокл с брегов забвенья В полуночной тишинеЛегкой тенью сновиденья Прилетал уже ко мне.
Как зефирово дыханье, Он провеял надо мной;Мне послышалось призванье, Сладкий глас души родной;В нежном взоре скорбь разлуки И следы минувших слез…Я простер ко брату руки… Он во мгле пустой исчез.
От Скироса вдаль влекомый, Поплывет Неоптолем;[9]Брег увидит незнакомый И зеленый холм на нем;Кормщик юноше укажет, Полный думы, на курган —«Вот Ахиллов гроб (он скажет); Там вблизи был греков стан.
Там, ужасный, на ограде Нам явился он в ночи —Нестерпимый блеск во взгляде, С шлема грозные лучи —И трикраты звучным криком На врага он грянул страх,И троянец с бледным ликом Бросил щит и меч во прах.
Там, Атриду дав десницу, С ним союз запечатлел;Там, гремящий, в колесницу Прянув, к Трое полетел;Там по праху за собою Тело Гекторово мчалИ на трепетную Трою Взглядом мщения сверкал!»
И сойдешь на брег священный С корабля, Неоптолем,Чтоб на холм уединенный Положить и меч и шлем;Вкруг уж пусто… смолкли бои; Тихи Ксант и Симоис;И уже на грудах Трои Плющ и терние свились.
Обойдешь равнину брани… Там, где ратовал Ахилл,Уж стадятся робки лани Вкруг оставленных могил;И услышишь над собою Двух невидимых полет…Это мы… рука с рукою… Мы, друзья минувших лет.
Вспомяни тогда Ахилла: Быстро в мире он протек;Здесь судьба ему сулила Долгий, но бесславный век;Он мгновение со славой, Хладну жизнь презрев, избралИ на друга труп кровавый, До могилы верный, пал».
Он умолк… в тумане Ида; Отуманен Илион;Спит во мраке стан Атрида; На равнине битвы сон;И курясь, едва сверкает Пламень гаснущих костров;И протяжно окликает Стража стражу близ шатров.
Эолова арфа*
Владыко Морвены,Жил в дедовском замке могучий Ордал; Над озером стеныЗубчатые замок с холма возвышал; Прибрежны дубравы Склонялись к водам, И стлался кудрявыйКустарник по злачным окрестным холмам.
Спокойствие сенейДубравных там часто лай псов нарушал; Рогатых еленейИ вепрей и ланей могучий Ордал С отважными псами Гонял по холмам; И долы с холмами,Шумя, отвечали зовущим рогам.
В жилище ОрдалаВеселость из ближних и дальних краев Гостей собирала;И убраны были чертоги пиров Еленей рогами; И в память отцам Висели рядамиИх шлемы, кольчуги, щиты по стенам.
И в дружных беседахЛюбил за бокалом рассказы Ордал О древних победахИ взоры на брони отцов устремлял: Чеканны их латы В глубоких рубцах; Мечи их зубчаты;Щиты их и шлемы избиты в боях.
Младая МинванаКрасой озаряла родительский дом; Как зыби тумана,Зарею златимы над свежим холмом, Так кудри густые С главы молодой На перси младые,Вияся, бежали струей золотой.
Приятней денницыЗадумчивый пламень во взорах сиял: Сквозь темны ресницыОн сладкое в душу смятенье вливал; Потока журчанье — Приятность речей; Как роза дыханье;Душа же прекрасней и прелестей в ней.
Гремела красоюМинвана и в ближних и в дальних краях; В Морвену толпоюСтекалися витязи, славны в боях; И дщерью гордился Пред ними отец… Но втайне делилсяДушою с Минваной Арминий-певец.
Младой и прекрасный,Как свежая роза — утеха долин, Певец сладкогласный…Но родом не знатный, не княжеский сын: Минвана забыла О сане своем И сердцем любила,Невинная, сердце невинное в нем.
На темные сводыБагряным щитом покатилась луна; И озера водыСтруистым сияньем покрыла она; От замка, от сеней Дубрав по брегам Огромные тенейЛегли великаны по гладким водам.
На холме, где чистымПотоком источник бежал из кустов, Под дубом ветвистым —Свидетелем тайных свиданья часов — Минвана младая Сидела одна, Певца ожидая,И в страхе таила дыханье она.
И с арфою стройнойКо древу к Минване приходит певец. Все было спокойно,Как тихая радость их юных сердец: Прохлада и нега, Мерцанье луны, И ропот у брегаДробимыя с легким плесканьем волны.
И долго, безмолвны,Певец и Минвана с унылой душой Смотрели на волны,Златимые тихо блестящей луной. «Как быстрые воды Поток свой лиют — Так быстрые годыВеселье младое с любовью несут».
«Что ж сердце уныло?Пусть воды лиются, пусть годы бегут, О верный! о милый!С любовию годы и жизнь унесут.» — «Минвана, Минвана, Я бедный певец; Ты ж царского сана,И предками славен твой гордый отец».
«Что в славе и сане?Любовь — мой высокий, мой царский венец. О милый, МинванеВсех витязей краше смиренный певец. Зачем же уныло На радость глядеть? Все близко, что мило;Оставим годам за годами лететь».
«Минутная сладостьВеселого вместе, помедли, постой; Кто скажет, что радостьНавек не умчится с грядущей зарей! Проглянет денница — Блаженству конец; Опять ты царица,Опять я ничтожный и бедный певец».
«Пускай возвратитсяВеселое утро, сияние дня; Зарей озаритсяТот свет, где мой милый живет для меня. Лишь царским убором Я буду с толпой; А мыслию, взором,И сердцем, и жизнью, о милый, с тобой».
«Прости, уж бледнеетРассветом далекий, Минвана, восток; Уж утренний веетС вершины кудрявых холмов ветерок».— «О нет! то зарница Блестит в облаках; Не скоро денница;И тих ветерок на кудрявых холмах».
«Уж в замке проснулись;Мне слышался шорох и звук голосов». — «О нет! встрепенулисьДремавшие пташки на ветвях кустов». — «Заря уж багряна». — «О милый, постой». — «Минвана, Минвана,Почто ж замирает так сердце тоской?»
И арфу унылыйПевец привязал под наклоном ветвей: «Будь, арфа, для милойЗалогом прекрасных минувшего дней; И сладкие звуки Любви не забудь; Услада разлукиИ вестник души неизменныя будь.
Когда же мой юный,Убитый печалию, цвет опадет, О верные струны,В вас с прежней любовью душа перейдет. Как прежде, взыграет Веселие в вас, И друг мой узнаетПривычный, зовущий к свиданию глас.
И думай, их пеньюВнимая вечерней, Минвана, порой, Что легкою тенью,Все верный, летает твой друг над тобой; Что прежние муки: Превратности страх, Томленье разлуки,Все с трепетной жизнью он бросил во прах.
Что, жизнь переживши,Любовь лишь одна не рассталась с душой; Что робко любившийБез робости любит и более твой. А ты, дуб ветвистый, Ее осеняй; И, ветер душистый,На грудь молодую дышать прилетай».
Умолк — и с прелестнойЗадумчивых долго очей не сводил… Как бы неизвестныйВ нем голос: навеки прости! говорил. Горячей рукою Ей руку пожал И, тихой стопоюОт ней удаляся, как призрак пропал…
Луна воссияла…Минвана у древа… но где же певец? Увы! предузналаДуша, унывая, что счастью конец; Молва о свиданье Достигла отца… И мчит уж в изгнаньеЛадья через море младого певца.
И поздно и раноПод древом свиданья Минвана грустит. Уныло с МинванойОдин лишь нагорный поток говорит; Все пусто; день ясный Взойдет и зайдет — Певец сладкогласныйМинваны под древом свиданья не ждет.
Прохладою дышитТам ветер вечерний, и в листьях шумит, И ветви колышет,И арфу лобзает… но арфа молчит. Творения радость, Настала весна — И в свежую младость,Красу и веселье земля убрана.
И ярким сияньемХолмы осыпал вечереющий день: На землю с молчаньемСходила ночная, росистая тень; Уж синие своды Блистали в звездах; Сравнялися воды;И ветер улегся на спящих листах.
Сидела унылоМинвана у древа… душой вдалеке… И тихо все было…Вдруг… к пламенной что-то коснулось щеке; И что-то шатнуло Без ветра листы; И что-то прильнулоК струнам, невиди́мо слетев с высоты…
И вдруг… из молчаньяПоднялся протяжно задумчивый звон; И тише дыханьяИграющей в листьях прохлады был он. В ней сердце смутилось: То друга привет! Свершилось, свершилось!..Земля опустела, и милого нет.
От тяжкия мукиМинвана упала без чувства на прах, И жалобней звукиНад ней застенали в смятенных струнах. Когда ж возвратила Дыханье она, Уже восходилаЗаря, и над нею была тишина.
С тех пор, унывая,Минвана, лишь вечер, ходила на холм И, звукам внимая,Мечтала о милом, о свете другом, Где жизнь без разлуки, Где все не на час — И мнились ей звуки,Как будто летящий от родины глас.
«О милые струны,Играйте, играйте… мой час недалек; Уж клонится юныйГлавой недоцветшей ко праху цветок. И странник унылый Заутра придет И спросит: где милыйЦветок мой?.. и боле цветка не найдет».
И нет уж Минваны…Когда от потоков, холмов и полей Восходят туманыИ светит, как в дыме, луна без лучей, — Две видятся тени: Слиявшись, летят К знакомой им сени…И дуб шевелится, и струны звучат.
Мщение*
