Дмитрий Кленовский - Полное собрание стихотворений
66. Памяти горьких лет
Не сейчас! - в Христово Воскресенье,Под адриатический прибой,В померанцевых садах МантеньиБыло бы нам встретиться с тобой!
А на самом деле: ночь и стужа,Степь и паровозные гудки.Перед фонарем снежинки кружат -С наших мертвых яблонь лепестки.
В обреченные, дурные годыМы с тобой, любимая, живем...Почему же в эту непогодуВсе-таки нам хорошо вдвоем?
На твоей щеке снежинки тают,И рука под шубкой горяча,А висок так сладко отдыхаетВ узкой ямке твоего плеча.
Скрипнули и заскулили оси...Вот мы снова в безымянный путьРавнодушные тела уносим,Забывающие отдохнуть.
Потерпи еще немного! ВскореМы проснемся в странной тишине,Взглянем - и внизу увидим мореС парусом на голубой волне.
Побежим к нему крутой тропинкойСквозь притихший сад, где там и тутЯщерицы с изумрудной спинкойЗолотые грозди стерегут.
Задыхаясь, ступим на горячий,Жемчугом унизанный песок, -И поймем... и так легко заплачем,Как я в детстве только плакать мог.
А оставленные нами трупыВыкинут соседи на ходу.Разве им понять, слепым и глупым,Нашу радость и свою беду?
Разве мы вернемся и расскажем,Что мы белым парусом плывем,Белой пеной ворох кружев вяжем,Свежим ветром в облаках поем?
Потерпи еще, моя родная!Нам уже совсем недалекоДо почти немыслимого рая,Где светло нам будет и легко!1946
67. Просьба
В день, когда уже ничто не можетВозвратить утраченные дни,В час, которого не будет строже, -Об одном прошу Тебя я, Боже:Память у меня Ты отними!
Чтоб забыл я, что когда-то, юный,По весенним рощам я бродил,Рвал черемуху и трогал струны,Провожал серебряные луны,Розовые зори сторожил.
Чтобы ничего я не запомнил,Чем мгновенья были высоки:Ни одной моей подруги дольней,Ни одной тосканской колокольни,Ни одной онегинской строки.
Чтоб навек погасли надо мною,Отзвенели бы и отцвелиВсе сады, все звезды, все прибои -Все, что я в дорогу взял с собоюИз сокровищ неба и земли.
Если сердце все это забудет -Станет не о чем ему жалеть,Ничего отнять не смогут люди,И уже совсем легко мне будетОттолкнуть скамью и умереть.1946
68. На побывке
Вот с тобой мы снова на побывкеНа далекой родине-земле.Перед нами мутные опивкиВ неуклюжих кружках на столе.
Где мы это? Верно, на вокзале?Все спешат, повсюду грязь и пыль...Хорошо, что мы с собою взялиВ дальний путь заветную бутыль!
Приложись к напитку золотомуИ соседу предложи глоток.Он не хочет? Не привык к такому?Говорит, что он ему не впрок?
Есть обратный поезд в 9.20,Это лучше, чем в 17.06.Будем понемногу собираться...Все равно не оставаться здесь!1949
69. Царскосельский сон
В пустынных парках Царского СелаБредет, стеня, осеннее ненастье...Мне страшно здесь! Здесь юность солгала,Растаяв первым и последним счастьем;
Здесь призраки свиданья длят свои,Здесь мертвецы выходят из могилы,Здесь ночью гимназиста лицеистЦелует в окровавленный затылок;
И гимназистка, в узком ремешкеПенал и книги на бегу роняя,Спешит в изнеможеньи и тоскеИ двух, вперед ушедших, догоняет.
И почему-то вдруг опять веснаИ белой ночи вещее молчанье...Но призраками бредит тишина,О них тоскуют дремлющие зданья.
О, если б кто проснулся наконец,Упал бы стул, заплакали бы дети!И горько кипарисовый ларецБлагоухает в строгом кабинете.
Лишь отрок, у окна встречая день(Ему не нынче было бы родиться!),Не спит, и царскосельская сиреньК нему слетает песней на страницу.
О, призраки! О, царскосельский сон,Пронизанный и радостью и мукой!Кто зрит его, того связует онБезмолвной и торжественной порукой!
Не та же ли судьба повторенаВ трагическом содружестве поэтов?Не та же ль казнь? И нету в мире снаСтрашнее и прекраснее, чем этот!1947
70. Дом
На краю поселка, у обрыва,Там, где сваливают всякий сор,Он стоит, большой и некрасивый,И ничей не радует он взор.
Все ступеньки у крыльца отбиты,Дверь забита наискось доской,Из ворот, что широко открыты,Веет тленью, гарью и тоской.
Пятна стены испещрили густо,Трещины, как раны, глубоки,Окна смотрят мертвенно и пусто,Как слепой сквозь темные очки.
Все мне кажется, что здесь убили,Что когда-то здесь на чердакеДевочку подушкой задушили,Труп вдоль стен проволокли к реке.
Что отсюда словно на кладбищеОтвозили девушек к венцу,Хлеба здесь не подавали нищим,Топором здесь сын грозил отцу.
Это было здесь и это будет -Так уж, видно, повелося тут.И всего ужаснее, что людиВ этом доме и сейчас живут!
И торопишься скорее мимо,Словно он - звено в твоей судьбе,Словно нити ужаса незримоОт него протянуты к тебе.
И в полях, где золотится лето,В рощах, убегающих к реке,Молишься о доме неотпетом -О несчастном нашем двойнике.1945
71
Ночь была такою тяжелою,Словно я ее нес века.Неподвижным, студеным оловомНаклонилась ко мне река.
И усилья не надо было бы,Чтоб сомкнулась над головой,И никто б никогда не выловилЗахлебнувшийся голос мой.
И когда бы не ты орешникомОбхватила меня за грудь,Было б все как давно обещано, -Как и будет когда-нибудь.1948
72
Н. С. Гумилеву
Как валежник сухие годыПод ногою хрустят мертво,Волчьей ягодою невзгодыОбвивают истлевший ствол.
И сквозь голые сучья небо -Словно треснувшая слюда.Все чужое: краюха хлеба,Сеновал, скамья и вода.
Дай мне руку! Как никогда тыМне, учитель, нужен сейчас,В час бессмысленнейшей расплаты,В обнаженный, как череп, час.1945
73. Двойник
Я стою у своего же дома,И я вижу, как в моем окнеСвет горит и силуэт знакомыйИногда мелькает на стене.
Это я брожу там до рассвета,Говорю с собою наяву,Письма жгу и мертвого поэтаНа свиданье страшное зову.
Темнота на улице безлунной,Лишь одно окно слепит и жжет,И на нем решеткою чугуннойСтынет рамы черный переплет.
Я давно уж сам себя покинул,Через свой порог перешагнул,Я давно уже из сердца вынулРжавой жизни жесткую иглу.
Но остался жить на этом светеМеж бессонниц, призраков и книг,За меня перед людьми в ответе,И чужой и близкий мне двойник.
Он тоскует. Он напрасно множитОбреченные уже пути.Он ломает руки и не можетНи остаться в мире, ни уйти.
И не знает он, что близко где-тоЯ стою сейчас на мостовой,Богом и прощенный и согретый,Навсегда свободный и живой.
Чем теперь могу ему помочь я?Забрести лишь разве на огонь,Да на лоб горячий злою ночьюПоложить прохладную ладонь?
Но меня всегда невольно тянет,Как преступника в забитый дом,Подглядеть, когда ж он перестанетИ бродить и плакать за окном.
Может, он уж раздобыл в дорогуНепахучий белый порошокИ, тая смертельную тревогу,Делает мучительный глоток?
Подожду я, улицу померю,А когда затеплится рассвет,Постучусь я у знакомой двериИ узнаю, жив я или нет?
Если нет - не надо будет болеНи следить, ни слушать, ни жалеть,И уйду я свежим ветром в поле -Золотой пшеницей шелестеть...1947
74. Чужие
