Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
458. «О тебе не ведал, не гадал…»
О тебе не ведал, не гадалИ души предчувствием не мучил,А увидел — да и в плен попал,Хоть к неволе жизнью не приучен.
Мне сдается, что таких, как ты,Солнце не встречало возле хаты —О таких на скрипках золотыхПели сказочные музыканты.
Скажут, это выдумка моя,Может, так — не думаю перечить.Не могу противиться и яСлабости, до капли человечьей.
Про тебя, избранницу мою,Расскажу я зорям, будто людям,Лес попросит — лесу пропою,Никому отказано не будет.
Тишина. Улегся майский шум,Шум весны у радостных селений.Странно как-то: год тебя ношуВ самом сердце — и без позволенья.
1940459. «Ты — как вода для иссохшей земли…»
Ты — как вода для иссохшей земли,Как моряку — горизонт, еле видный.Крикнуть? — Ветра́ передать не смогли б.Плакать? — Но перед березами стыдно.
Сказку придумать? — Не выйдет на лад.Песню сложить? — Но не сложится песня.Сон мой опять как рукой ты сняла —Снова я там, у околицы вешней.
Думал я:Путь беспрерывных боевМолодость сердца умолкнуть заставит,Может, его у родимых лесовПуля пронзит или бомба раздавит.Мысли, как дым, всё плывут волокномВ наше село, к его краскам неброским.Веткой береза царапнет окно —Как на тебя, я гляжу на березку.
1941460. МЕСЯЦ РАНЕНЫЙ
Месяц раненый скрылся в лесу,Бор в снегу — поседелый будто.Не стихай же, секи по лицу,Нашей полночи ветер лютый!
Градом выморозь каждый вдох,Черным дымом заполни веки,Чтоб захватчик ослеп, оглох,Чтоб и след замело навеки.
Чтобы вражьих зрачков огни,Стекленея, летели мимо.Не жалей их, метлой гониИз просторов отчизны милой.
Нагоняй на них лютый страх,Белорусских равнин раздолье.Месяц раненый скрылся в кустах,А буран свирепеет в поле.
1941461. ПИСЬМО К МАМЕ
Возле хаты твоей сосновой —В серых скатках, в ремнях солдаты.Повстречай ты их добрым словомИ попотчуй их, чем богата.
Сыновья, дорогая мама,Покидают, идя на запад,Рощи, полные птичьим гамом,Знойных пасек медвяный запах,И поля с золотою рожью,Сеном пахнущие навесы,Травы, полные влажной дрожи,Нецелованную невесту.
Может, в яростный час атаки,Успокоенный пулей вражьей,Не один из них мертвым ляжетУ окопов на буераки.
Ты закрой им глазаИ мятойЩедро выстели их могилы,И поплачь, как над сыном милым,Ранью майскою синеватой.
1943462. «Пилотку сняв, глядит, как стынет…»
Пилотку сняв, глядит, как стынетГорушка пепла и земли.Село в железной паутине,А в синем небе журавли.
А в сердце?Разве в сердце глянешь,Как в ключ прозрачный у села?Молчат, потупившись, селяне;Где хата некогда была,Теперь лишь едкий дым под небомПолзет, грызет стволы ракит…
А сердце?Полно лютым гневом!А в синем небе?Ястребки.
1944463. КРАСНАЯ ЗВЕЗДА
Искривленные рельсы,Шпал огарки.Докуренные желтые цигарки.Клочки бумаги, по путям гонимой,—Солдатские послания к любимой.БутылкиИ консервные жестянки.Рассвет на разбомбленном полустанке.Бесчисленных гудков напев унылыйИ беженцев забытые могилы.
В окопе сидя, я под свист метелиМечтал, бывало, о заветной цели, —Как принесу покой в походном ранцеДесяткамСтрадающих в неволе станций,Живой звезде,Мерцающей в кринице,Изведавшей изгнанье молодице,Медовым липам и вишневым селам,Над Свислочью березам невеселым.Я в Минск пришелИ преклонил колениПеред столицей в пору избавленья.
Прославьте же звезду освобожденья!Пройти дано ее лучам багрянымПо изнывающим в неволе странам.Она — приметаБлизкого рассвета.
1944464. В ПОТОПТАННОМ ЖИТЕ
Уже не доехатьБойцу молодомуДо края родного,До отчего дому.
Лежит он раскинувшись,Руки разбросив,Над ним обгорелые никнутКолосья.
Лежит он, как витязь,В потоптанном жите,Родную увидите —Не говорите.
1945МИХАИЛ ТРОИЦКИЙ
Михаил Васильевич Троицкий родился в 1904 году в Петербурге, в семье чиновника. Окончив среднюю школу, учился на архитектурном отделении художественно-промышленного техникума. Однако после смерти отца средств к существованию не было, и Михаил, бросив учебу, обратился на биржу труда. Работал чернорабочим на ремонте ленинградских мостов и набережных, кочегаром, затем помощником машиниста на заводе «Большевик».
Писать и печататься Троицкий начал с 1926 года. За десятилетие с 1931 по 1940 год вышло пять книг Михаила Троицкого: «Двадцать четыре часа», «Поэма о машинисте», «Три поэмы», «Сказка про глупого медведя» и «Стихи».
В июле 1941 года Троицкого призвали в армию и направили на командирские курсы. Вскоре он отбыл на фронт. 22 декабря 1941 года командир минометного взвода Михаил Троицкий, сражаясь за Ленинград, погиб в районе Невской Дубровки.
465. «Таврический сад совершенно внезапен…»
Таврический сад совершенно внезапен —Как будто деревья по улицам шли,Нигде не оставив следов и царапин,Нигде на камнях не просыпав земли.
Как будто сегодня неслышной походкойПришли, а надолго ль останутся тут?..Спокойно стоят за железной решеткой,Стоят добровольно и завтра уйдут.
1934466. КАЛГАН
А. Гитовичу
…Калган — растение простое.О нем поэты не поют,Его, на перекрестках стоя,Букетами не продают.И не ведутся обсужденья,Что-де — лекарство или яд?Своим знакомым в день рожденьяЕго в горшочках не дарят.Забыт, а нам какое дело —Хвалу калгану вознесу.Я этот корень почернелыйНожом выкапывал в лесу.
В местах, исхоженных заране,В траве колючей и густой,У пней корявых на полянеМелькает крестик золотой.
И вьется стебель невысокий,Чуть перехваченный листом,Уходит вглубь. И что за сокиТаятся в корешке простом!
И мы его простым приемлем,Как говорили в старину,И приобщаем нашу землюПростому нашему вину.
Пускай он дух лесной и жадныйВ душе, как птицу, поселит,Похмельем легким и отраднымСердца людей развеселит.
Слепым он возвращает зренье,Глухим он музыкой звучит,И всех скорей к закуске клонит,Земли плоды, листы, кореньяИ осладит и огорчит,К желудку сок волнами гонит, —И тут, в моем стихотвореньи,Приятным зовом прозвучит.
1936467. ИСПАНИЯ
И вдруг по залу глуховатоТолпы дыханье пронеслось.Оно с жужжаньем аппаратаВ один и трудный вздох сошлось.
Так от колесиков зубчатыхБольшая повернется ось,Так струны: запоет одна —Другая задрожит струна.
Так свет изображенье строит —Далекий раскаленный деньПрошел, но долго целлулоидХранит живые свет и тень.
Ряды бойцов и небо юга,Вот кто-то смотрит к нам сюда.Я, может быть, такого другаНе встречу больше никогда.
Винтовку взял шутя и взвесил.Пусть поглядел он наугад,Но взгляд его упрям и весел!Мы здесь, товарищ! Все глядят.Мы сжали пальцы, ручки креселУ нас в руках, а не приклад.
Так мысль идет мгновенным чудомНа всех народов языки,И смотрят женщины оттуда,К плечам поднявши кулаки.
Там день, здесь вечер темный, ранний,Там свет, но между нами нетНи дней пути, ни расстояний,И все мы поняли привет.
Бойцы нам свой пароль сказали.И дети закивали нам.Они глядят как будто в зале,А мы глядим как будто там.
Свои вершины приближая,Идут вдали покатые холмы.Твои дороги, родина чужая,Как сказки детства, узнавали мы.
«Испания!» — мы повторяем глухо,Мы узнаем, как имя произнесть,Чтоб оглянулась шедшая старуха,Чтобы друзья услышали: мы здесь!
Мы здесь глядим, мы знаем всё кругом.Как мы глядим! В экран ворваться можем,Как будто кинемся к прохожим,Детей их на руки возьмем,
Я узнаю дороги жесткий каменьИ матерей усталые глаза.Покачивая серыми вьюками,Проходит мул — и трудно дышит зал.
Как мы глядим! Мы здесь. Мы узнаемОбломки баррикад, пустые окна зданий.Они живут в дыхании моемИ в горькой тишине воспоминаний.
Мы узнаем. Мы знаем всё вокруг:Шипенье пуль и крик гортанный.О, если бы перешагнул я вдругНа серую траву экрана!
Не подвиги, не воинская слава!И клятвы ни одной не произнесть!К чужой земле, к чужим горячим травамПрижаться грудью! Родина, ты здесь!
О, если бы… Но это только чудо!О, если бы… Но это полотно!Комок земли хотя бы взять оттуда,Уж если мне там быть не суждено!
Декабрь 1936468. «На берегу желтели доски…»
