Василий Жуковский - Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

Книга шестая

Зораб и Хеджир

Когда взошла заря на небо,Зораб взошел на башню замка;С ее площадки мог он весьИранский стан как на ладони видеть.И он велел позвать Хеджира.Он думал: «Синда нет; ХеджирРустема, верно, знает; мнеЕго укажет он». ХеджирОкованный был приведен. ОковыС него своей рукою сняв, ЗорабСказал: «Хеджир, железа пленаЯ золотом свободы заменю,Когда ты мне по правде дашь ответНа все, о чем тебя расспрашивать я стану;Будь откровенен; с чистым,А не с подмешанным виномПодай теперь свою мне чашу». —«Я не солгу, — ответствовал Хеджир, —Готов я на твои вопросыВсе объявить, что самомуИзвестно мне». — «Богатые шатрыЯ в стане вижу, — продолжал Зораб. —Какому витязю, скажи мне, каждыйИз тех шатров принадлежит?Когда о том по истине мне скажешь,Тебя осыплю золотом и честью;Когда же нет, не усидитТвоя на шее голова». —«Чего же медлишь? — возразилХеджир. — Расспрашивай, я будуПо правде отвечать; лжецомЯ не бывал, а смерти не страшуся».

И начал спрашивать Зораб:«Там, в середине самой стана,Я вижу золотой шатер;И от него идут во все концыДороги; и по тем дорогамОдни к шатру медлительно подходят,Как будто с робким ожиданьем;Другие весело отходят от шатра,Как бы с исполненной надеждой.И весь он от подошвыДо маковки сияет,Как солнце, золотом; у входаЛежат, как две ручныеСобаки, лев и тигр; а на вершинеСидит орел; и держит онВ когтях распущенное знамяС изображеньем солнца.Такой шатер не витязю простомуПринадлежит; скажи мне, чей он?» ГордоПоднявши голову, сказал Хеджир:«В нем шах Ирана обитает.Перед его престолом день и ночьДружина верная стоитТелохранителей. И никакойНе страшен враг великому царю». —«Налево, — продолжал Зораб, —Разбит серебряный шатер;Он к золотому обращенСвоим открытым входом;У входа барс и леопард;А наверху я вижу грифа:Широко веющее знамяС изображением луныВ когтях серебряных он держит». —«Там обитает, — отвечалХеджир, — сын шаха Ферабор, ближайшийК престолу и к цареву сердцу».На то Зораб сказал: «Им честь и слава!Когда одна душа в отце и в сыне,Они всю землю завоюют».

И продолжал расспрашивать Зораб:«Направо там от золотогоШатра стоит, я вижу, черный;Он окружен бесчисленною стражей;И беспрестанно скачутК нему и от него гонцы.У входа слон, покрытый пышнымКовром, и на его спинеОгромные тимпаны войска;А на верху шатра сияетДракон; в его разинутую пастьВодружено распущенное знамя;Оно усыпано звездамиИ расстилается, как небо,Широко вея, над шатрами.Кому такая почесть?Кто разделяет власть с державным шахом?» —«Его военачальник Тус, —Ответствовал Хеджир: — он сродник шаха,И право он имеет родовоеВ сраженье место заступать царя;На зов его сошлося это войско,Грозящее погибелью тебе.А над шатром воздвигнутое знамяЕсть наша царская хоругвь.Его воздвиг великий Феридун,Убив Согака, на плечахНосившего живых, приросших к ним драконов;К святой хоругви этойПрикована победа:Она в союзника отважность проливает,Бледнеет враг, ее увидя».Зораб при этом слове улыбнулсяИ продолжал: «А этот пурпуровыйШатер кому принадлежит?И кто седой, могучий воин,Перед его сидящий входом?Толпою ратников он окружен;Одни из них уж в летах зрелых,Другие молоды, и всеК нему лицом обращеныИ перед ним стоят благоговейно,Как сыновья перед отцом?» Из сердцаХеджирова, как острыйКинжал, в нем глубоко сидевший,Исторгся вздох, когда он отвечалЗорабу: «Это старецГудерс; он мудр и кроток речью,Мечом пронзителен и крепок,Он сильный царь в своей семьеИ может царство защититьОдин, собрав своих домашних;С семидесятью девятьюОн сыновьями в войско шахаПришел против тебя… а яОсьмидесятый; и меняВ строю их нет». — «Зачем дался ты в плен? —Сказал Зораб. — Открой мне правдуИ нынче ж будешь вместе с ними».

«Но чей, скажи, зеленый тот шатер,Который, как дремучим лесомПокрытая гора, меж невысокихХолмов стоящая, над всемиШатрами поднялся? И так же тверд он,Как та гора: на ней растущий лесДрожит, шатаем бурей,Она ж не двигается, и шаткий лесЗа корни, в грудь ее вонзившиеся, держит.Конечно, тот шатер великийСильнейшему в иранском войскеПринадлежит? Перед шатромСидит, я вижу, воин; близ негоСтоит, я вижу, конь;Тот воин великан;Тот конь чудовище; и воинСидит не на высоком месте,А всех, кругом стоящих,Он перевысил головой;Все на него почтительно глядят;А он глядит с любовью на коня,Товарища испытанного в битвах;Копытом конь нетерпеливымРазбрасывает землю, а когдаК нему протягивает рукуЕго могучий господин —Он чутко уши подымаетИ фыркает; когда жеЕго волнистую он треплет гриву —Конь бесится, кругомСтоящие приходят в ужас,А господину весело и любо.К его бедру привешен меч,Прислонена к его коленуДубина; их никто другой не сможетПоднять; когда дубиной онНад головою конской машетИль из ножон до половиныВыхватывает меч —Конь прыгает, послыша свист дубины,И громко ржет, увидя блеск меча.Мне никогда такой седок,Мне никогда подобный коньНе попадался — конь, которыйОдним таким лишь седокомОбуздан может быть; седок,Которого такому лишь конюПоднять и вынесть можно. Верно,О седоке и о конеИ стар и мал в Иране знает.Скажи, Хеджир, их имена».Он замолчал, как будто убежденный,Что эти имена: Рустем и Гром;Но он услышать ихХотел из уст Хеджира.

Хеджир задумался; ему пришло на память,Что, с ним вступая в бой, ЗорабСвоим отцом назвал Рустема;И про себя Хеджир подумал:«Когда тебе Рустем отец,Не мною с ним ты будешь познакомлен;Его узнав, с ним в бой ты не пойдешь;Тебя узнав, не булавуЖелезную он на врага подымет,А нежною прижмет рукоюК отеческому сердцу сына.Нет! От Рустемовой рукиТебя спасать я не намерен».Так рассуждал с самим собой Хеджир.«Что ж ты умолк? — спросил его Зораб. —О чем бормочешь сам с собою?Со мною говори». — «Я думаю, — сказалХеджир, — и не могу придумать,Кто этот чудный витязь.Его мне знаки неизвестны;Конечно, он в отсутствие моеВ столицу шаха прибыл:К нам слух дошел, что сильный богатырьИз Индии далекойЦарем на помощь вызван, —Быть может, это он.И подлинно, в нем что-то есть чужое». —«Но как зовут его?» — спросил Зораб.«Не знаю», — отвечал Хеджир.«Не может быть! ты должен знать;Скажи, я требую». — «Не знаю», —Твердил Хеджир упорно.И в тяжком был Зораб недоуменье;Рустемовы все признаки он видел,Ему и сердце говорило,Что был в глазах его Рустем, —Но имени желанного не мог онНи просьбой, ни угрозой вырватьИз непреклонного Хеджира.И снова стал расспрашивать егоЗораб: «Кому принадлежитТот светло-розовый шатер?»«Его назвать могу я, — отвечалХеджир: — могучему Гуразу».«А этот желтый чей?» — «Гургинов».«А этот голубой?» — «В нем Геф живет,Рустемов зять». При этом на ХеджираЗораб разгневанные очиОборотил: «Теперь мне явно,Что ты бесстыдный лжец; мне всехНазвал ты, об одном РустемеНи слова. А Рустем — душа Ирана,И без него сражений не бывает.Между шатров там нет ни одного,Принадлежащего Рустему; где жеРустем? Его с намереньем скрываешьТы от меня. Но чудный воин тотПеред шатром зеленым — он, конечно,Рустем. Скажи, Хеджир; скажи, что это он!Все признаки Рустемовы я вижу;Недостает мне только убежденья;Но я из всех, кого там видел,Желал бы, чтоб Рустемом былОдин лишь этот. О! скажи,Скажи, Хеджир, что это он! и тыНемедля в стан к отцу и братьям будешьОтпущен с честью и дарами». —«Зачем, — спросил Хеджир, —Ты так, Зораб, нетерпеливоУзнать Рустема хочешь? Мой совет:Не выходи против него. ТебеПеред Рустемовой ужасной силойНе устоять; когда РустемНа Громе в поле выезжает,И лев и крокодил приходят в трепет;Он взглядом посылает смерть;Его дыханье — буря; он, как прутья,Ломает крепкие деревья;И кто б его противник ни был,Хотя б он тверже был кремнистойГоры, его Рустем растопчет,Как слон траву сухую, в пыль.Но, к счастью своему, грозыТы избежал: Рустема в войске нет;С царем поссорясь, онВ Сабулистан свой возвратилсяИ там, о битвах позабыв,В роскошном розовом садуПирует весело с гостямиИ ждет спокойно за вином,Чем кончится набег на нас Турана».Так говорил Хеджир Зорабу:Его хотел он обмануть,Придумавши вражду царя с Рустемом;Но вместо лжи сказал случайно правду.

«Ты надо мной ругаешься, — воскликнулС негодованием Зораб. —Молчи, презреннейший из всехГудерсовых осьмидесяти сыновей!Поверю ли, чтоб пехлеван Ирана,Чтобы Рустем, властитель боя,От боя убежав, ленивоПод кровлею домашней пировал?Тогда б и женщины и детиЕго достойно осмеяли.Поссориться он мог, конечно, с шахом,Когда, забывшись, шах его,Завоевавшего ему отцовскийПрестол, чем оскорбил; но КейкавусЕще не потерял рассудка;И если подлинно он в ссоре был с Рустемом,То уж они, наверно, примирились:Кто заменит Рустема Кейкавусу?Что значит туча громоваяБез молнии и грома? Без РустемаЧто ваше войско, что и весьИран ваш значит? Говори жНемедля, кто Рустем? Иль вмиг твояПерелетит через ограду замкаК шатрам иранским голова».Хеджир от злости побледнел.«Ты из меня, — подумал про себя он, —Насилием не вырвешь слова,Которого сказать я не хочу.Не страшны мне твои угрозы;Меня убьешь ты — от тогоНе потемнеет день и в кровьВода не превратится;Гудерсу только из своихОсьмидесяти сыновейПридется вычесть одного;Зато с семидесятью девятьюОн выйдет мстителем кровавымПротив Хеджирова убийцы».И он сказал: «Зачем, Зораб,Ты так беснуешься напрасно?Меня убить грозишься ты —Убей, ты властен; имя ж,Которое так жадно хочешь слышать,Останется во мне, как запертоеВ могиле; я не вымолвлю его,Хотя б и знал стократно, кто и гдеРустем. Убей меня — пусть кровью заплачуЗа стыд, что был ничтожнейшим из всехГудерсовых осьмидесяти сыновей».Так он сказал. Зораб в кипенье гневаСхватил свой меч, чтоб грудь пронзить Хеджиру;Но он одумался и только по щекеЕго с такой ударил силой,Что он без чувств упал на землю.«Когда никто, — воскликнул он, —Не хочет мне Рустема указать,Мой меч к нему прочистит мне дорогу».

Зораб сбежал, пылая гневом, с башни,Вооружился, на коня,Крылатого дракона, прянулИ поскакал, как буря, к стану.Он страшен был — кругом егоКлубился, выбитый конемИз недр земли, кипучий вихорь пыли;И в этой черной тучеКак молния броня его сверкала,И громом в ней тяжелым раздавалосьКоня топочущего ржанье.И прямо на шатры ИранаЛетела туча громовая;И все покинувшие стан,Чтоб подышать свободно в поле,В испуге бросились назад,Спеша укрыться за окопом.Так на лугу, заграду табунаПокинув, скачут жеребята;Но вдруг, бегущего увидя льва,Пугаются его косматой гривыИ шумно ломятся в заграду;Так, ужасом объятые, к шатрамВсе кинулись, увидевши Зораба.Но, мелкого врага не замечая,Он вихрем мчался к валу стана,Чтоб, на него взлетев с конем,Храбрейшего из витязей ИранаНа смертный вызвать поединок;И с высоты окопа закричалЗораб таким гремящим кликом,Что от него и мертвый бы в могилеПеревернулся: «Шах великолепный,Ты чудной пышностью блистаешьЗа крепкою оградой стана;Но покажись, каков ты в чистом поле.Зачем с своим могучим войскомТы спрятался там от меня,Как за плетнем от волкаС овцами прячется пастух?С моим копьем против тебяЯ выезжаю; в Белом ЗамкеБыл умерщвлен разбойнически Синд;Я за вином кровавую дал клятвуРазбойнику за друга отомститьИ в ясный день убить убийцу,Столь храброго лишь темной ночью.Когда его ты знаешь, повели,Чтоб шел со мной сразиться;Когда ж тебе неведом он, то вышлиИного — лучшего в смертельном деле боя.Но если из твоей заградыНикто против меня не выйдет, сам яВ твой стан проникну и к шатру,Где ты таишься недоступно,Себе мечом прочищу доступ.Не устрашат меня твои два стража,Твой лев и тигр; до солнца твоегоМое копье крылатое допрянет;И выронит орел твой из когтейИрана царственное знамя;Я на тебя шатер твой повалю,И ты от сна беспечного проснешься».

При этом клике шах в испугеВскочил. «Бегите за Рустемом! —Он закричал. — Как этот зверь проведал,Что в золотом шатре я пребываю?Скорей, скорей позвать Рустема!»Рустем сидел перед шатром зеленым,Когда гонец пред ним явилсяИ, задыхаясь, возопил:«Зораб ворвался в стан; на царскийШатер напасть грозится он;Спеши, Рустем; на помощь царь зовет».Рустем, не покидая места,Сказал: «Служить накладно Кейкавусу;Покоя нет ни днем, ни ночью;Я прошлую провел в работе ночь,Теперь хочу день целый отдыхать».Но вот второй гонец примчалсяЗа первым, третий за вторым, четвертыйЗа третьим; быстро,Как за стрелою и́з лука стрела,Они летели друг за другом,И каждый повторял: «Рустем!Зораб ворваться хочет в стан;Беги скорей к царю на помощь».Увидя общую тревогу,Рустем сказал: «Да разве небоУпало? Все дрожат перед одним!От одного такой пожар всемирный!»Но вдруг пред ним явилисьВельможи, посланные шахом,Верховный воевода ТусИ сам царев наследник Ферабор;И все его доспехи принеслиОни с собой. В молчании угрюмомОн дал им волю; Тус наделТяжелый панцирь на него,Гургин поножья; шлемБыл подан Ферабором;Гураз принес колчан и лук;С копьем, мечом и булавой пришлиТри сына старого Гудерса;И, наконец, с могучим Громом,Совсем оседланным, явился зятьРустемов Геф. Увидя,Как бешено, почуя бой, кипелИ прядал Гром, его товарищ верный,Рустем воспламенился;На Грома он вскочилИ, грозно крикнув, поскакал…И все очами вслед за нимВ глубоком страхе устремились.

Книга седьмая