Василий Жуковский - Орлеанская дева

Василий Андреевич Жуковский

Орлеанская дева

ДЕЙСТВУЮЩИЕ:

Карл Седьмой [1] король французский.

Королева Изабелла[2], или Изабо, его мать.

Агнеса Сорель[3]

Филипп Добрый[4], герцог Бургундский.

Граф Дюнуа[5].

Ла Гир[6].

Дю Шатель[7].

Архиепископ реймский.

Шатильон, бургундский рыцарь.

Рауль, лотарингский рыцарь.

Тальбот[8], главный вождь англичан.

Английские вожди: Лионель[9], Фастольф[10].

Монгомери, валлиец.

Французские, бургундские, английские рыцари.

Чиновники орлеанские.

Английский герольд.

Тибо д’Арк, земледелец.

Его дочери: Алина, Луиза, Иоанна

Их женихи: Этьен, Арман, Раймонд

Бертранд, поселянин.

Черный рыцарь.

Угольщик.

Его жена.

Пажи.

Солдаты.

Народ.

Придворные.

Епископы.

Маршалы.

Чиновники.

Дамы, дети и пр.

Действие происходит в 1430 году.

Пролог

Сельское место; впереди, на правой стороне, часовня и в ней образ богоматери; на левой стороне высокий ветвистый дуб.

Тибо д’Арк, Этьен, Арман, Раймонд, Алина, Луиза, Иоанна.

Тибо

Так, добрые соседи, нынче мы

Еще французы, граждане, свободно

Святой землей отцов своих владеем;

А завтра… как узнать? чьи мы? что наше?

Во всех местах пришелец торжествует;

Везде врагов знамена; их конями

Истоптаны отеческие нивы;

Париж врата их войскам отворил,

И древняя корона Дагоберта[11]

Досталася в добычу иноземцу[12];

Внук королей[13]без трона, без приюта,

Скитается в своей земле, как странник;

Знатнейший пэр[14], ближайший из родных,

Против него с врагами в заговоре;

Родная мать[15]ему готовит гибель;

Деревни, города пылают; тихо

Еще у нас в долинах… но дойдет,

Дойдет и к нам гроза опустошенья.

Итак, друзья, пока еще есть воля,

Я дочерей хочу пристроить с богом:

Для женщины против времен опасных

Необходим заботливый защитник;

А с кем любовь, тому в бедах легко.

Этьен, тебе понравилась Алина;

У нас поля соседственно граничат,

Сердца же заодно… такой союз

Угоден богу… Ты, Арман, ни слова;

А ты глаза, Луиза, опустила…

Друзья, друзья, вы встретились сердцами —

Не мне вас разлучать. К чему богатство?

Кто в наши дни богат? Теперь все наше

До первого врага или пожара;

Теперь один спасительный приют:

Грудь верная испытанного мужа.

Луиза

Арман.

Арман

(подавая ей руку)

Твой навсегда.

Луиза

А ты, сестра?

Тибо

На каждую дам тридцать десятин,

И огород, и двор, и стадо – бог

Благословил меня, благословит

И вас.

Алина

Утешь отца, сестра Иоанна,

Пусть в этот день устроится три счастья.

Тибо

Подите; завтра мы сыграем свадьбу,

И пир на всю деревню; приготовьте,

Что надобно.

Алина, Луиза, Арман и Этьен уходят.

Твои, Жаннета, сестры

Выходят замуж, их судьба счастлива,

При старости они мое веселье;

Одна лишь ты мне горе и печаль.

Раймонд

Сосед, на что Жаннету огорчать?

Тибо

(указывая на Раймонда)

Вот юноша прекрасный, честный; с ним

Никто у нас в деревне не сравнится;

Тебе он отдал душу; три весны

Как он, задумчивый, с желаньем тихим,

С безропотным, покорным постоянством

Вздыхает по тебе; а ты молчишь,

Ты холодно сама в себе таишься;

И ни один из наших поселян

Улыбкою твоею не утешен.

Смотрю: ты в полноте прекрасной жизни;

Пора надежд, весна твоя пришла;

Цветешь… но я напрасно ожидаю,

Чтобы любовь в душе твоей созрела;

Прискорбно это мне. Боюсь, но вижу,

Что над тобой ошиблася природа;

Я не люблю души холодной, черствой,

Бесчувственной в поре прекрасной чувства.

Раймонд

Не принуждай ее, мой честный Арк.

Любовь моей Иоанны есть прекрасный

Небесный плод: прекрасное свободно,

Оно медлительно и тайно зреет.

Теперь ее веселье жить в горах;

К нам в хижины, жилища суеты,

С вершины их она сходить боится.

Нередко я с благоговеньем тихим

Из дола вслед за ней смотрю, когда

Она одна в величии над стадом

Стоит и взор склоняет в размышленье

На мелкие обители земные.

Я вижу в ней тогда знаменованье

Чего-то высшего, и часто мнится,

Что из других времен пришла она.

Тибо

А это мне противно! для чего

Чуждаться ей своих сестер веселых?

Всегда встает до ранних петухов,

Чтобы бродить по высотам пустынным;

И в страшный час – в который человек

Доверчивей теснится к человеку —

Украдкою, как птица, друг развалин,

В туманное жилище привидений,

В ночную тьму бежит, чтоб горный ветер

Подслушивать на темном перекрестке.

Зачем она всегда на этом месте?

Зачем сюда гонять ей стадо? Часто

Видал я, как она час целый в думе

Под этим деревом друидов[16], где

Боится быть счастливое созданье,

Сидит недвижима… а здесь не пусто;

Здесь водится недобрый с давних лет;

У стариков ужасные преданья

Сохранены об этом старом дубе;

И часто шум каких-то голосов

Нам слышится в его печальных ветвях.

Однажды мне случилось запоздать;

Меня вела дорога мимо дуба,

И вдруг мне видится: под ним сидит

Туманное, а что?.. не знаю! тихо

Иссохшею рукой приподняло

Широкую одежду и меня

Как будто бы манило… сотворив

Молитву, я бежал скорее прочь.

Раймонд

(указывая на образ в часовне)

Не верю я; не козни сатаны,

А чудотворный лик пречистой девы

Ее всегда приводит в это место.

Тибо

Нет, нет! и сны и страшные виденья

Меня, мой друг, тревожат не напрасно:

Три ночи я все вижу, будто в Реймсе

Она сидит на королевском троне;

Семь ярких звезд венцом на голове;

В ее руке какой-то чудный скипетр,

И из него три белые лилеи,

И я – ее отец – и обе сестры,

И герцоги, и графы, и прелаты,

И сам король пред нею на коленах…

Моей ли хижине такая слава?

Нет, это не к добру; то знак паденья;

Иносказательно мне этот сон

Ее души изобразил надменность;

Убожества она стыдится; бог

Ей даровал богатство красоты,

Ее щедрей всех наших поселянок

Благословил чудесными дарами…

И гордость грешная зашла к ней в душу;

А гордостью и ангелы погибли,

И ею враг в свои нас ловит сети.

Раймонд

Но кто ж скромней, кто непорочней в нравах

Твоей смиренныя Иоанны? Старшим

Сестрам она с веселым сердцем служит;

В селе у нас она всех выше… правда,

Но где найдешь работницу прилежней?

Бывал ли ей и низкий труд противен?

Ты видишь, под ее рукой чудесно

Твои стада и жатвы процветают;

На все, к чему она коснется, сходит

Непостижимое благословенье.

Тибо

Непостижимое… так, правда! ужас

Объемлет при таком благословенье.

Ни слова; я молчу; молчать мне должно…

Мне ль вызывать на суд свое дитя?

Могу лишь остеречь; могу молиться;

Но остеречь мой долг… Оставь сей дуб;

Не будь одна; не рой кореньев в полночь;

Не составляй из сока их питья

И не черти в песке волшебных знаков.

Нам в области духов легко проникнуть;

Нас ждут они, и молча стерегут,

И, тихо внемля, в бурях вылетают.

Не будь одна: в пустыне искуситель

Перед самим создателем явился.

Бертранд входит с шлемом в руках.

Раймонд

Молчи, идет Бертранд; он возвратился

Из города. Но что несет он?

Бертранд

Вы

Дивитесь, что с таким добром я к вам

Являюсь?

Тибо

Подлинно; откуда взял

Ты этот шлем? На что знак бед и смерти

Принес ты к нам, в жилище тишины?

Иоанна, которая до сих пор не принимала никакого участия в том, что вокруг нее происходило, становится внимательнее и подходит ближе.

Бертранд

И сам едва могу я объяснить,

Как мне достался он. Я покупал

Железные изделья в Вокулёре[17];

На площади толпилась тьма народа

Вкруг беглецов, лишь только прибежавших

С недоброю из Орлеана вестью;

Весь город был в волненье; сквозь толпу

С усилием я продирался… вдруг

Цыганка смуглая со мной столкнулась;

В руках у ней был этот шлем; она,

Пронзительно в глаза мне посмотрев,

Сказала: «Ты, я знаю, ищешь шлема:

Вот шлем, не дорог он, возьми». – «На что? —

Я отвечал ей. – К латникам пойди;

Я земледелец, мне нет нужды в шлеме».

Но я никак не мог отговориться;