Павел Васильев - Сочинения. Письма

14-17. ПАВЛОДАРСКИЕ САМОКЛАДКИ

СпрашивалаМеня девочка:«Правда ли,Что возле Омска-городаНа колесахЗвери бегают?»Отвечал яС усмешкой девочке,Потому чтоВсё понимаю:«Нет, это не звери,Это автомобили.Они проносятся,Словно птицы,С людьми на загривке,Даже мы с тобойМожем покататься…»

Еду я на бочке с водой,Вода в бочке булькает,Как у человека В брюхе.Проезжаю я мимоМагазина Дерова,ЗнаменитейшегоКупца Дерова.Видишь, как всёПеременилось.Теперь в магазине ДероваИнтереснуюНа стене историюПоказывают,Световую историюПоказываютО «Броненосце „Потемкине“».

Посредине площади,Круглой, как тарелка,Которую вылизали,ЦерковьКупцы построили.Ну, и что ж получилось?Кресты с церквиСпорхнули,Железо с нееСодрали,Каменный клубСделали.Шайтан с нею,С церковью!Хорошо, что красныеВисят на стенахПлакаты.

Эй, дайте мне сегодня дорогу,Сделайте услугу!Ничего не могу яОт радостиРазобрать.Лежит у меняЗа пазухой бумажкаС круглыми печатями,Которая предписываетМеня грамотеОбучать.

18. ПЕСНЯ О ЛЕНИНЕ

Если всё обжорство волковСоединить,Если всю хитрость лисицСоединить,Если всю злобу змейСоединить, —Всё же не получитсяОбжорства,Хитрости не получится,Злобы не получится,Какими обладаютБаи и муллы.

Баи ели жирных овец,А нам — кости!Баи пили айрам и кумыс,Нам — опивки!Муллы грязными ладонямиЗакрывали нам глаза.Мешали нам увидетьПравду муллы.

Если всю горечь степейСоединить,Если всю озерную сольСоединить,То и всё же не получитсяГоречи,Которую испыталиБатраки.Но пришелК казахскому народуЛенин,Отец наш и учительЛенин.Он сказал:«Все работающие — братья,Их враги — только баи и муллы».

И мы увидели солнце!

Если всю мудростьМудрейших соединитьИ на число звезд это умножитьТо и всё жеНе получится мудростиВеликого Ленина!

Он сказал словаПростые, как солнце,Сияющее в небе.

Лучше б отнялиУ каждогоПравую руку,Лучше б у каждойМатериУмер первый сын,Лучше б вовсе он не родился,Чем услышатьТакую страшную весть!

Лучше б все песниВдруг замолчалиИ больше никогдаНе начинались,Лучше б чума пришла,Чем узнать,Что умер великий Ленин!

Нет, этого быть не может.Это просто выдумкиЛживых баев и мулл —Не может умеретьНаш Ленин.

Разве он решился быУйти и оставитьОдинокими народы?..

Нет, жив Ленин,И еще бессчетноеМножество раз — жив!А если дажеИ правда,Что опустили егоВ каменную могилу,Всё равноХорошо намСлышно отсюда,Как бьется егоБольшое сердце.

Мы сплетемНаши руки тружеников,Мы сплетемНаши пастушеские рукиИ пронесемБессмертного ЛенинаТуда, гдеНе оскудевает свет…

19-22. САМОКЛАДКИ КАЗАХОВ КЗЫЛ-ОРДЫ

В Кзыл-Орде базар начинается:О ноже тоскуют длинные дыни,О зубах тоскуют круглые арбузы.Продаются здесь и малахаи,Подбитые лисою малахаи.Толпятся кругом ишаки и верблюды,Громко люди рядятся,Словно жизнь выторговывают,А безглазые нищиеПоют и качаются,Поют и качаются,Вытягивая шеи.

Вот и море Арал известное,Синее,Как порох на ладони.Кайда барасен,Кайда барасен?Куда поехали,Крылатые лодки?Знаю, знаю,Обратно вы возвратитесьПолные добычи,Попавшейся в сети.С такими лодками еще быНе выловитьИз Арала рыбу!Ишь, какую пенуОни поднимают!

Какие они воины!Просто разбойники,Просто сильные волки,За которымиОхотиться надо.Труженикам, труженикамГорло ониПерегрызают.Это ли не волчья привычка?Вот я по Аралу еду,А путь небезопасен,Рабочая книжкаЗа пазухойУ меня спрятана,Но для волковКзыл-КумаЯ ее уничтожаю.Погодите, кашкыры,Погодите, разбойники,Мы вас окружим,Свяжем, —Будете вы за решеткойВидеть кусок неба.

Рис и баранье сало —Вот это кушанье!Рис и баранье сало —А изволь их есть вилкой.Рис и баранье сало —Как тутНе схватить руками?Рис и баранье сало,Да к ним фруктовую воду!

23. ЛИХОРАДКА

Мы на пастбищахБлиз Семиге стоялиИ ночамиНе куталисьВ одеяла —Травы были высоки.Мы сиделиНочами:Мы стада пасли,Погоняли бичами.Курт и баурсаки —Вот всё, что имели.А рядомНа тонких дудкахКомариные стаи пели.Под СемигеОвец пасли мыВ долине.Но во ртуСтало холодно,Как от чарджуйской дыни.Стали руки нашиЛенивы,Стали пахнуть медомЛошадиные гривы.А потомЕще холоднее стало.Нет ни кошмы у нас,Ни одеяла.Показалось небо намСнеговым и белым.Мы сиделиНа корточкахИ тряслись всем телом.А потомИ дышатьНам стало нечем.Как у коршунов,СогнутыНаши плечи.Жарко, жарко,Жарко нам стало.Не надоНи войлока, ни одеяла.Забыли следить мыЗа табунами.Так лихорадкаЗабавлялась нами.Да, забыли мы думатьОб одеяле!Горькую полыньЗубами жевали —Тощими, бледными стали:СтыдноПодойти к людям.Никогда мыДолины под СемигеНе забудем!Никогда не забудемЛихорадку,Грохочущую в ушах!

ИЗ ГАНИ АБДУЛЛАЕВА

ПРОЛОГ К ПОЭМЕ «ВАХШ»

Гора бела, долина побелела,пустынны сны просторной белизны.А белизна — она светлей, чем телотри дня назад родившейся луны.Взгляни, видны угрюмые обрывы,усеянные ордами арчи,им только б стыть, запутывая гривы,иглою каждой всасывать лучи,среди снегов, средь новолунных льдов,не знавших человеческих следов.Снег, снег и снег, объятый низовыми долгим вихрем, снегопада сила…Долина эту тайну затаила,глухую, недоступную чужим.Здесь ветер в соснах ходит вперемет,и долгие проклятия поет,и метит — шире разгуляться где бы,да проплясать, да сгинуть! Но смотри,как подожженное заполыхало небо,как щеки раскраснелись у зари.И солнце, встав в голубизне и дыме,земле в упор и холодам в упор,ударив вкось ножами золотымипо сердцу замороженному гор,высокомерно поднялось над ними,рожденное в голубизне и дыме.И яростная снеговая кровь,то падая, то пенясь по отрогу,то встав столбом, то рассыпаясь вновь,нашла себе широкую дорогу —туда, где Вахш!.. — свирепый свой разливс могуществом его соединив.В волнах, о Вахш, твоих, о Вахш, темно —клинки, осыпанные жемчугами,во тьме потока падают на днои вверх идут, поблескивая сами.Ты назван диким, диким потому,что с пеной белой смешиваешь тьму!Вода стадами грузными идет,и тишина, и только водяныеревут стада, да камень в камень бьет,и изгнаны все звуки остальные.Нет тишины у Вахша, даже той,что прячется в прибежище укрытом —у человека с громкой пустотойпод самым сердцем, горьким и разбитым.Нет тишины у Вахша — рвут с плечаодежду волны и, начав смеяться,друг другу на плечи слетают, хохоча,и их хребты от хохота змеятся.Так, детище безумия и льда,крича, идет широкая вода.То, как ребенок, долго завопит,то будто бы поспешно и неловкоудавленник, ухваченный веревкой,давясь слюной и страхом, захрипит.Когда, жильцы нахмуренной долины,воды черпнуть приходят бедняки,Вахш рвет из рук их тяжкие кувшиныи тут же разбивает на куски.А разойдясь, селения зорит,моргающие тушит фонари,схватив кишлак, несет его в ладонях,играет, как двухмесячным мальцом,и медлит тот в волнах перед концом,о берег бьется, крутится и тонет.Так Вахш течет! В косых его глазахпроносятся безумие и страх.Так Вахш течет! В глазах его несытыхвеселье, возмущение и гнев.Так Вахш течет! И, только присмирев,вдруг смутно вспоминает об обидах.Но почему до этих пор не сыт?Гневится чем гордец холодноглазый,никем не укрощенный и ни разуне взнузданный, чьих не простит обид?Века прошли, но влаги ураганв век данью не расплачивался с ханоми пенный запрокинутый султанни пред одним не наклонял султаном.И ни один златокоронный шах,ни жены шаха с золотом в ушах,ни торгаши, ни путник караванныйне овладели этой окаяннойседой волной владетельной реки.И если находились смельчаки,он им шутя выламывал ключицыи относил теченьем…

ИЗ ИЛЬЯСА ДЖАНСУГУРОВА