Николай Калиниченко - Когда он шагнёт…
Что же такое буквализм, и каковы его симптомы? Чаще всего этим поветрием страдают люди с профессиональными деформациями сознания. Любимая работа с ее терминами и определениями неизбежно проникает в мозг. В итоге мы имеем человека, строго ориентированного на определенную трактовку того или иного слова.
Например, поэт пишет:
Влачились змеи по уступам,Угрюмый рос чертополох,И над красивым женским трупомБродил безумный скоморох…
(Н. С. Гумилёв)Критик-патологоанатом, больной буквализмом, тут же заявит, что автор стихотворения плохо представляет, как выглядят трупы. И что те красивыми быть не могут по определению. Тут же явится цензор-ботаник и заявит, что на уступах чертополох не растет и сравнение «угрюмый» к такому легендарному растению (между прочим, эмблема Шотландии!) вообще не подходит. Этнограф, подключившийся позднее и стихотворения уже не читавший, но зацепившийся взглядом за знакомое слово, заявит, что в Шотландии скоморохов никогда не было. Поэт вздохнет, выключит компьютер и пойдет пить пиво. Какое уж тут вдохновение?
А вот еще один пример:
И он мне грудь рассек мечом,И сердце трепетное вынул,И угль, пылающий огнем,Во грудь отверстую водвинул…
(А. С. Пушкин)Хирург со стажем непременно обратит внимание поэта на то, что сердце, вырванное из груди – это окровавленный кусок плоти и для возвышенного слога никак не подходит. Кроме того, раскаленный уголь, погруженный в мягкие ткани, даст тяжкий дух паленого мяса и быстро потухнет, испустив облако смрадного пара. Жалкие попытки напомнить о метафоричности языка, о силе контекста и намерено гиперболизированных образах отметаются с негодованием. Мол, я понял так, а значит, так и было показано. Дня через три, когда споры утихнут, откуда не возьмись, появится щепетильный редактор и отметит, что слово «водвинул» не годится, а следует писать «вдвинул», либо «вложил». Поздно! Поэт уже принял яд.
Этих умных, профессиональных, в сущности, очень добрых и внимательных людей хочется пожалеть. Они бы и рады приобщиться к искусству, но утомленный честным трудом разум выдает убогий образный ряд. Буквалисты напоминают больных, перенесших тяжкую полостную операцию. Их слабый желудок не может принять никакой другой пищи, кроме жидкого бульона и безвкусного водянистого пудинга из протертой гречки. Пожалеть хочется, но нельзя!
Проблема в том, что эти граждане интернета активно участвуют в обсуждениях и, сами того не желая, заражают сознание менее активных посетителей форума буквализмом. Привыкшие доверять профессиональному мнению, даже если этот профессионализм не имеет никакого отношения к стихосложению, робкие участники дискуссии попадают во власть чужих иллюзий, воспринимая поэзию в искаженном виде. Эталоном для инфицированных буквализмом становится нечто среднее между рифмованной прозой в духе Твардовского и поэзией Золотого века в переложении для младших классов.
Второй недуг – «энциклопедит» – является частным случаем первого. Коварная хворь возникает у людей с широким кругозором и внушительным багажом знаний в разных областях. С такими «ходячими справочниками» очень интересно общаться. Но толь ко не о поэзии. Мой друг, известный писатель С, страдает энциклопедитом в легкой некатегоричной форме. В одном из моих недавних стихотворений скрипач-еврей, одетый в поношенный пиджак, играет плясовую мелодию, сходную с гопаком. Мой друг не преминул сделать замечание об этническом несоответствии образов в моем произведении, заявив, что у евреев не пиджак, а лапсердак, и не гопак, а фрейлехс. Очевидно, если бы «мой музыкант» был этническим русским, его непременно нужно было обуть в лапти и заставить играть на балалайке.
С подобной реакцией приходится иметь дело постоянно. Это при том, что писатель С – человек деликатный и вежливый, открыт для дискуссии и вполне может воспринять чужие доводы, чего не скажешь о прочих «энциклопедистах». Они полагают, что внушительного багажа знаний достаточно для правильного понимания поэтических произведений. В то время как поэзия прежде всего обращается не к значению – а к сути, не к смыслу – но к настроению. Причём речь идёт о стихах традиционных, рифмованных, размерных. Что уж говорить об авангардных направлениях, верлибре, комбинаторике? Там одно только настроение, обнаженная сердцевина искусства. Подходить к этому рассудочно – нелепо, бессмысленно и даже преступно, словно пытаться бить в набат антикварным серебряным колокольчиком.
Как же излечиться от болезней восприятия? Просто и одновременно сложно. Нужно внимательнее относиться к себе. Уметь останавливаться и оглядываться вокруг, подниматься над обыденностью. Тренировать духовно-чувственное восприятие мира.
Прислушивайтесь к тому, что происходит в вашей душе. Отнеситесь к этому серьезно, и тогда стихи – настоящие стихи, а не рифмованный суррогат – откроются для вас.
Москва. 2013 г.
Цена свободы
Значение интернета для современного общества трудно переоценить. Сегодня многие люди с трудом могут представить себе жизнь без ежедневного доступа к колоссальному хранилищу сетевой информации. Новая среда неизбежно корректирует сложившуюся систему обмена данными. Это вынужденное обновление далеко не всегда проходит безболезненно. Пожалуй, самой острой проблемой, сопутствующей развитию интернета, стали скандалы, связанные с нарушением авторских прав.
Не избежала потрясений и «восетевленная» литература. Камнем преткновения в данном случае стали электронные библиотеки. Внушительные хранилища оцифрованных текстов на разных языках.
Первая электронная библиотека «Проект Гутенберг» появилась в США в 1971 году. С тех пор количество подобных ресурсов постоянно растет. Старейшей в Рунете считается библиотека Мошкова. Этот же архив стал первой мишенью для претензий копирайтеров. В 2004 2006 годах владельцы интернет-портала, занимающегося платным распространением электронных книг, активно способствовали судебному преследованию Максима Мошкова за нарушение авторских прав. Это разбирательство дало старт целой серии дел, связанных с электронными библиотеками. Владельцы платных литературных порталов в свою очередь подверглись резкой критике со стороны защитников свободного интернета.
Еще один яркий пример столкновения интересов читателей и правообладателей – протокол Bittorrent. Система распределения информации, связавшая огромное количество пользователей в международную структуру по распространению контрафактной продукции. В том числе и нелегального литературного контента. Преследование учредителей торрент сервисов со стороны представите лей закона в Европе и Америке продолжаются не один год. Наиболее значительным из судебных прецедентов стал процесс над главами сайта The Pirate Bay (2009 г.) Шведские пираты были приговорены к тюремному заключению сроком на один год и штрафу размером в 3,6 миллиона долларов. После этого к Пиратской партии в Швеции примкнули тысячи людей. «Викингам из бухты» даже удалось протащить в Европарламент своего человека.
Февральская компания российских правоохранительных органов по закрытию сайта Torrents.ru показала, что и в нашей стране власти склонны наступать на те же грабли, что и шведские коллеги. Действия милиции вызвали волну негодования интернет общественности и, в очередной раз, продемонстрировали низкую эффективность силовых методов решения проблемы. Как и в случае с библиотекой Мошкова, преследованию подвергся самый безобидный и законопослушный из ресурсов, занимающихся накоплением и распространением информации. Показательная порка впрок не пошла. Вместо того чтобы снизиться, уровень скачивания и пересылки данных продолжил стабильно расти. Причем, если на сайте Torrents.ru имелся жесткий запрет на копирование ряда программ, прокатных фильмов, документов и книг, то на менее легальных ресурсах, куда устремились обездоленные «качалы», указанные файлы имелись в свободном доступе. В соответствии с данными социологического опроса, проведенного в январе 2009 года на нескольких крупных сайтах, было выявлено, что не менее семидесяти процентов опрашиваемых скачивает медиа-продукцию из интернета.
Однако, сторонники репрессивных мер останавливаться не собираются. В августе 2010 года на сайте «Русской газеты» появилась заметка о том, что депутаты Мосгордумы обсуждают возможность введения штрафов за скачивание незаконного контента из интернета. Каким образом московские «думцы» собираются контролировать глобальную сеть, пока неясно.
Жесткую и неконструктивную позицию отдельных правообладателей уравновешивают анархистские круги поборников неограниченной сетевой свободы. Они не просто читают книги, а воюют с системой, выкладывая в свободном доступе свежие тексты. Иногда этим «цифровым Робинам Гудам» удается перехватывать и вовсе неопубликованные на бумаге материалы. В результате, компании, поставляющие литературную продукцию на рынок, терпят убытки. Это, в свою очередь, не может не сказаться на доходах авторов, а значит – и на художественном уровне их работ. Утверждать, что качество и стабильное поступление литературных произведений на рынок вовсе не зависит от благосостояния писателей – глупо. Любой труд должен быть оплачен.
