Андрей Валентинов - Ловля ветра
1979
Боливийский дневник
Здесь все по-другому. И ноги устали,И наши винтовки тяжелыми стали,И шага не слышно в лесной темноте.Не Сьерра-Маэстра… И годы не те…
Но если немеют,Но если слабеютИ даже винтовки коснуться не смеют,И если при жизни уже бронзовеют,Так, может быть, лучше Боливия?
Друзья далеко — им сюда не добраться.А здесь нет подмоги — молчат и таятся…Кругом обложили, долины утюжат,И рейнджеры, словно стервятники, кружат.
Но если ты знаешь,Что годы теряешь,Что другу не друг ты уже, а мешаешь,И если нет дела, а только болтаешь,Так, может быть, лучше Боливия?
Наверно, когда я истлею в могиле,Меня не поймут в этом вспененном мире.Рецептов есть много, как людям помочь.А мой — лишь винтовка и душная ночь.
Но пусть осуждают,Пускай отлучают,Пусть дети меня лишь со снимков узнают.Быть может, поймут. Ведь порой понимают,Что все-таки лучше — Боливия!
1977
Исход
1.Идем сквозь пустыни, идем сквозь дожди.Ведут нас куда-то седые вожди.
Веленьем пророков, ушедших в века,Идем мы к далеким чужим берегам,
Где нет ни страданий, ни горьких забот,Где счастье и воля добравшихся ждет.
Суровы законы на нашем пути:Ждет смерть тех, кто с нами не хочет идти.
Хоралы надежды нам трубы поют,Но только сомнения в сердце живут:
Сквозь годы и грозы пришлось нам пройти,Да землю пророков никак не найти.
Но слышим кругом: сомневаться не смей!Надейся на опыт и мудрость вождей!
И крепче вбиваем мы в землю свой шаг,И эхо летит, отдаваясь в веках.
2.Вождей схоронили. Пророки молчат.От факелов наших остался лишь чад.
Разведка вернулась. Узнали — беда:Дорога — по кругу — ведет в никуда.
От мыслей трещит черепов скорлупа.Колонна распалась, осталась толпа.
Шумит средь пустыни разбитая рать,Кого-то уже волокут линчевать.
А те, кто трусливей, и те, кто слабей,Срывают с флагштоков знамена вождей.
Вождь новый велел от большого ума:«Копайте колодцы и стройте дома!»
Дома из песка и вода из песка…На мертвой земле не взрастить колоска…
Стервятники кружат и ночью, и днем.Последнюю воду вождю отдаем.
Забвением дышит могил глубина.Чужие грехи искупаем сполна…
И только надежда в миг смертный живет,Что нашей дорогой никто не идет.
1977–1988
Верлибры-минор
1.Меня опять обвинилив неосторожности моих стихов,в игре с огнеми прочих смертных грехах.Мне хотелось ответить,как привык —громкой одойили чем-нибудь подобным.Но потом я понял,что тех, кто не желает быть убежденным —не убедишь,и каждомувоздастся по вере его.И я отмолчался.
2.И все-таки я стремлюсь к нашему завтра.Хотя отлично понимаю,что все,кажущееся ныне столь простым и доступным,есть только призрак,подобный тому,что манил Брута перед последней битвой у Филипп,и наше грядущеене принесет ничего,кроме такого же дождливого дняи горького грузанесостоявшихся побед.
3.Так ради чего нам бороться?Шуметь?Составлять смелые планы?Чтобы остаться краткой цитатой в учебникеили парой страницкакой-либо древней книги,одиноко стоящей на библиотечной полке?Ведь блеск сабель,предсмертный хрип врагов,свет солнца на штыках,радость победыи комья грязи на повозках походного лазарета —все каменеет бесстрастными фразами историка,до которых никому нет дела…
1976
Правда
(из Ги Беара)
Правда — это оченьдорогой товар сейчас —Те, кто много знают,Часто умирают.Будет счастлив тот,кто нынче слеп и глух из нас.Те, кто все же смеют,Вскоре пожалеют:
Тот из нас, кто Правду говорит,Будет в сей же часубит.
Журналист в метросредь бела дня застрелен был.Все, о чем узнал он,Скрыл могильный саван.Прокурор убийц егототчас найти решил,И на той неделеТакже был застрелен.
Оба Правду жаждали найти,И скрестились ихпути.
Паренек-философ был распятвесенним днем.Городок трусливыйПравдою дразнил Он.Уверял Пилат толпу,что нет вины на Нем,Но народ велел,Чтобы Тот висел.
Паренек-то Правду говорил,И народ егоубил.
Пуля — вот подарок тем,кто хочет много знать.Мало — ставят пушку.В клочья — черепушку!Тот, кто очень хочетв мире Правду отыскать,В рай отправлен будет —Бог его пусть судит!
За того, кто Правду скажет нам,И копейки яне дам!
1977
* * *
Она его бросила…Он рассеянно листал страницы «Илиады»,Не понимая,как это случилось.Позади был слепящий московский снег,стук путевых стрелок,Ее глаза,ее руки…Все было позади…А со страницглядели на него Ахилл и Гектор,век за веком,вновь и вновьубивающие друг другаиз-за красоты дочери Тиндарея.Сегодняневедомым образом переплелось с Позавчераи закружилось в дикой свистопляскеот холмов Илионадо холодных гиперборейских равнин,увлекая за собой серых чаеки оторванные листы старинной книги.И в этом безумии ясно было одно —Она его бросила.
1977
Подражание Ли Бо
Змеясь по склонам каменистым,Пустынный тракт ведет в Синьцзян,И в воздухе, как яшма чистом,Не слышно крика обезьян.Не видно зарослей бамбука.Чужие камни дальних гор…Лишь дикий гунн, стрелок из лука,Тут ставит изредка шатер.Здесь лед в сиреневом ущельеБлестит, как старая слюда.Печальный тигр у камня дремлетИ не проснется никогда.
1979
Подражание Бодлеру
Нам не уйти — груз прошлого тяжел.Он давит ежедневно, ежечасно.И прятаться от прошлого напрасно,Зло старое страшнее новых зол.
Нам в души впились корни давних бед.Как опухоль, они страданья прочат.Не в силах победить глубокой ночиНи светлый день, ни радостный рассвет.
А светлые страницы, где они?Забыты эти радостные дни,Лишь иногда во сне мелькнут виденья.
Убитый лебедь падает с небесВниз, где во тьме чернеет мертвый лес,И злая Ночь спешит в свои владенья.
1980
Сонет одиночества
Я вновь на старый парусник ступил,Оставив позади цветущий берег,Свои мечты и тех, кого любил,Кто ждал меня и мне все годы верил.
Но стар корабль, дырявы паруса,Ворчат матросы — годы за плечами.Их не манят цейлонские лесаИ грохот льдин полярными ночами.
Эй, старый шкипер! Якорь поднимай!Пусть наш поход ведет нас прямо в рай,Иль, может, ад свои разверзнет своды.
На берегу прекрасно, может быть,Но нам средь этой красоты не жить —Тем, кто навек отравлены свободой.
1982
